Заглянувший. Исповедь проклятого - А. Райнер

– «И как это сделать?»

– «Некоторые созерцают природу или предметы искусства, некоторые развивают творческие навыки – в дальнейшем это становится главной силой. Но есть, конечно, и другие способы. Их много».

– «Ты правда считаешь, что мне пора записаться в балетную секцию?!» – язвительно спросил я.

– «Что тебя так разозлило?»

Он издевается?.. Еще будучи в Асперосе, потеряв сестру, я держался как мог. Никто никогда не сможет понять, каких трудов мне стоило жить после ее смерти. Мое восприятие больше не работало. Многообразие мира превратилось в нагромождение ненужных явлений, он стал карикатурой на самого себя. Вместо солнца в небе висел горячий безжизненный шар. Музыка превратилась в раздражающий шум. Книги стали бессвязным набором символов.

Однажды я наткнулся на статью в журнале о фантомных болях. Оказывается, ампутированные конечности продолжают болеть и боль может быть настолько сильной, что сводит человека с ума. Она не дает ему спать, лишает радости и преследует изо дня в день. Никакие таблетки не могут заставить ее утихнуть, ведь как лечить то, чего больше нет?

Сестра – моя фантомная боль. Оторванная так резко и так болезненно, что никак больше это не исправить. Ее смерть была не событием, а лезвием, разодравшим мое тело.

Но после смерти оказалось, что это ни хрена не конец! Все только усугубилось. Здесь я встретил родителей, знакомых, чертову консьержку, но только не единственно любимого человека. Время идет, а я до сих пор понятия не имею, где она. Ничего по сути не изменилось. Только декорации.

Да, разумеется, я какое-то время испытывал облегчение и восторг от того, что за гранью Аспероса реальность не кончается, а есть новый удивительный мир. Здесь я стал свободен, научился летать, но внутри моей души не выросли розовые цветочки.

Я пытаюсь понять себя, измениться, чтобы соответствовать этому эдемскому саду, столь любезно не отрыгнувшему меня, и честно – меня ломает. Это не то место, где я должен быть. Мое место среди уродливых тварей, потому что я такая же тварь по сути, жаждущая мести, крови, жертв и чего-то более страшного.

– «Зверь сидит внутри меня! Я чувствую его, и ты его чувствуешь. Если я возьму кисть, рисовать будет ОН, потому что ОН сейчас мой полноправный владыка. И то, что он изобразит, доброты в мир явно не прибавит!».

– «Понимаю, что ты пытаешься донести», – сказал Иларем, – «Но все это очень похоже на чувство вины. И пока ты не послал меня в дальние странствия, хочу напомнить, что я желаю тебе только добра».

Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться.

– «Не представляю, как можно развивать душу, просто наблюдая и не совершая никакой серьезной работы» – сказал я самым спокойным тоном, на какой был способен.

Я всегда считал, что искусство дано человечеству только для удовольствия, а Иларем утверждает, что оно способно воспитать. Но разве можно понять устройство мироздания, слушая музыку или таращась на чьи-то картины?

– «Понимаю твой настрой. Ты привык думать, что развитие – непременно в ограничениях, в борьбе с самим собой, а все приятное делает человека пассивным и приводит к деградации. Но неужели твоя душа молчит, слушая трели певчих птиц? Неужели не удивляется замысловатой россыпи звезд над головой? Не радуется, когда цветочные бутоны распускаются прямо на глазах? Не испытывает восторга, кружась вольной птицей над шумным водопадом?».

– «А разве бывают люди, которым неведомы эти переживания?» – спросил я.

– «Есть и такие. Разучившиеся удивляться. Они думают, что чудес не бывает и смотрят на мир скучающим взглядом измученного необъяснимой болезнью человека. Живые мертвецы… Не смей становится таким! Скоро я покажу тебе, на что способно творчество! Тогда ты все поймешь!» – пообещал Иларем, и я с нетерпением начал ждать нашей встречи.

По возвращению в хижину я продолжил проверять, на что способны мысли. Взмахнул ладонью и в ней появилась горящая свеча. Доля секунды – и свеча превратилась в зеленое яблоко. Я рискнул откусить кусочек – это было самое настоящее яблоко! Сочное, хрустящее, слегка кисловатое.

С наслаждением уплетая фрукт, я размышлял, что еще можно создать. Картина, свеча и яблоко казались слишком простыми вещами, и я взялся за более масштабную затею. Поспешно вылетев из дома, облетев его со всех сторон, я присматривался, где лучше сделать пристройку. В конце концов, мы будем жить здесь вдвоем.

Придя к выводу, что второй этаж будет очень кстати, я стал размахивать в воздухе руками как дирижер. Со стороны, должно быть, смотрелось просто уморительно. Но плевать на это – я был вдохновлен и творил магию!

Крыша заскрипела, нехотя поддаваясь. С грохотом отвалились несколько гнилых досок, куски травы и мха шлёпнулись рядом на землю. Я сосредоточился сильнее, и вся конструкция с оглушающим шумом рухнула, окружив дом грудой ветхого мусора. Заставить его исчезнуть разом не представлялось возможным, и я занялся расчисткой со вниманием к каждой щепке.

Мелкий мусор исчезал, стоило на него бросить взгляд, крупный же приходилось брать в руки, трясти в воздухе, представляя, что расщепляю его. И чем дольше я этим занимался, тем лучше получалось.

– Зачем рушишь дом? – послышался женский голос.

Обернувшись, я увидел хрупкую русоволосую девушку в легком голубом платье. Склонив голову набок, она изучала меня глазами водянистого цвета. А я изучал ее.

Что-то было не так в ее внешности… На ее лице играла приветливая улыбка, но глаза оставались грустными. Это вызывало странное ощущение поддельности эмоций, хотя я был уверен в ее искренности.

Когда я жил в материальном мире, многое приходилось скрывать, но в Эйдоре ты обнажен перед любым встречным духом. Каждый, при желании, сможет узнать о тебе правду и даже не придется спрашивать тебя самого. Один взгляд – и твоя суть раскрыта.

По началу чувствуешь себя уязвимым, голым, присутствует некое стеснение. Потому что ты привык стыдиться, привык быть осужден за что-то, что выходит за рамки общепринятого. Но потом ты понимаешь, что остальные точно так же открыты и никто ничего не скрывает. И чужие мысли, которые ты улавливаешь, настолько тебе знакомы, настолько понятны, что ты видишь перед собой вот этого человека, видишь его душу как собственную в зеркальном отражении, и в следующее мгновение вы уже улыбаетесь друг другу.

То, что вы могли бы скрыть там, в материальном мире, то, чем побоялись бы поделиться, здесь стало именно тем, что вас роднит. И в каждом человеке улавливается что-то общее.

Поэтому ложь в Эйдоре сродни тяжелой болезни, оскверняющей разум. Здесь ее практически невозможно скрыть. Иларем даже говорил, что в попытке обмануть духа можно жестоко поплатиться, вот почему важно принять себя без прикрас.

А от этой девушки никакой фальши не исходило.

– Решил тут кое-что подправить, – ответил я.

Признаться, ее появлению я не обрадовался. Знаю, без человеческого общества я становился одичалым, но к людям по-прежнему не тянуло. Мне нравилось быть одному.