Придон - Юрий Никитин

В лагере все сразу почувствовали себя еще бодрее, ибоДолонец был огромен ростом, осанист и с громовым голосом. Длинные седые волосыниспадали на плечи, такая же седая борода укрывала грудь, а мудрые всепонимающие глаза смотрели на каждого так, что видели насквозь. С такимпроницательным военачальником победа просто должна была прийти сама собой, онвыглядел олицетворением самой мудрости, войско приветствовало его буйнымликованием и криками.

В течение дня прибыл Велигор, могущественный властелинземель Нижних Долин, с ним две тысячи отборных воинов, хорошо вооруженных, с одноговзгляда видно, насколько они громадны ростом, с хищно загнутыми носами. Следомприехал в сопровождении многочисленной родни Гвидон с двенадцатью братьями, всекак столетние дубы – кряжистые, крепкие, неторопливые, уверенные. С другойстороны лагеря в то же время въезжал с пышной свитой князь Сулима, владетельныйхозяин земель Родопья, у которого шесть крепостей, восемнадцать городов и пешеевойско в двадцать тысяч человек, прекрасно вооруженных и на великолепных конях.

С такой же торжественностью прибыли Ефанд, Гостол,Ведора – знатные вельможи и владетельные мужи, с каждым отряд, у кого втысячу человек, у кого в полтысячи, но при всей пестроте их одежд и вооруженияэто были люди сытые, дородные, уверенные в себе и своих силах.

Куявы не были бы куявами, если бы, завидя такое сборищенарода, сюда сразу же не явились всякого рода торговцы. Первыми прибылипродавцы вина и всяких лакомств. Веселые и распутные женщины на этот раззапоздали, начали появляться только на третий день. С того дня воинский стан опоясалсяцветными шатрами, начались хмельные песни, повсюду слышались игривыевзвизгивания. Торговцы поставили лотки и торговали по большей части вином, хотяпользовалось спросом также оружие, доспехи, одежда.

Помимо походных котлов, дымились и отдельные кухнивладетельных особ. Повара щеголяли друг перед другом знанием особо изысканныхблюд, а простонародье гордилось, что их господин даже в походе изволит кушатьна золоте и золотыми ложками, в то время как у знатнейшего, но обедневшегоЕфанда, по слухам, посуда из простого серебра, только сверху позолоченная.

Знатные мужи, горделиво подбоченясь, расхаживали группами побескрайнему лагерю, затевали ссоры, хватались за мечи, но их, конечно же,вовремя разнимали. Все чувствовали себя приподнято, как чувствуют мужчины, укоторых на поясах оружие, а куявы этого ополчения горделиво им обвешались так,что походили на деревья воинской славы, где на ветках развешивают захваченные уврага мечи, топоры, кинжалы.

Долонец к вечеру первого же дня по прибытии, отдохнув послетяжкой дороги в недостаточно мягкой повозке и сытно поужинав, вышел к народу.Поговорил со своими, те устроились уже неплохо, и пошел по воинскому стану,всем интересовался, во все мудро и по-отечески вникал, разговаривал с простымивоинами как с равными, что всем очень льстило.

Его жадно расспрашивали, что он думает про эту войну, онмягко улыбался, разводил руками:

– Что сказать? Ясно же, что артан побьем, но мы моглибы побить с меньшей кровью, если бы наш светлый тцар Тулей изволил прислать намсвое войско, что держит в столице…

Один из его людей угодливо крикнул:

– Для кого держит? Или от кого?

Долонец поморщился, вроде бы не одобряет выпады в адрессветлого тцара, но ответил все с той же мягкостью:

– Не нам судить дела и поступки Его Величества… Однакоже, правду говоря, судьба сражений решается здесь, а не во дворцах. Вы все,доблестные ратники, спасете Куявию, заслонив ее собственными сердцами, а самыеотборные воины, самые сильные и лучше всего вооруженные, собранные во дворец совсех концов Куявии, так и проживут всю жизнь, ни разу не окропив землю нисвоей, ни вражеской кровью!

– Да, – заговорили в толпе, – что за жизнь? Втепле да неге, разве это воины?

– Да, братья, только мы – защитники…

– А что же нам, не отломится от пирога?

– Конечно, нет, вокруг Тулея столько лизоблюдов!

– Да, братья, это они станут называть себя спасителями,хотя и носа из дворца не показывали…

– Нет, мы такого безобразья не допустим…

Долонец чувствовал, что взоры с надеждой обращены на него,он ведь не спрятался от артанской угрозы, вместе с ними на поле брани, чтобыоросить его своей и чужой кровью, дабы Куявия была навсегда и вовеки.

– Когда вернемся, – пообещал он, – мыпотребуем себе больше вольностей. Не должны истинные защитники пребывать назадворках!

– Правильно! – закричали сразу несколько дюжихголосов. – Пора поменяться! Пусть те, дворцовые, отныне несут тут службу,а мы заслужили мягкие постели во дворце!

Из-за того, что артанское войско двигалось на диво медленно,перед ними, как бессчетные стада овец, катились толпы беглецов, изнемогая подтяжестью скарба. И невдомек было, почему конные артане не догоняют, не отнимаютдобро, не вяжут, не грабят, не насилуют, ведь не от доброты же внезапной сталиэти дикари такими кроткими?

Артане двигались широким крылом, хотя, конечно, междуотрядами оставались полосы земли, куда не ступало копыто артанского коня.Помимо пограничных земель, где куявы жили настороженно и богатств не хранили,уже были захвачены земли дреглян, силчей, бояртов и даже веней. Сейчас тугены иболотичи увязывали узлы и грузили на телеги, а жители Призеголья и Заречьяпотирали руки в предвкушении, что, когда хлынут к ним эти несчастные, можнобудет поднять цены на хлеб и кров.

Правда, беглецов оказалось в несколько раз больше, чемрассчитывали. В городах и селах, куда артанам, похоже, не добраться, ибо с горэти города прикрывают своей страшной мощью башни чародеев, скопилось великоемножество как знатных мужей с семьями, так и простого народа. Только первыенедели горожане ликовали, сбывая втридорога хлеб, сыр, мясо, предоставляя кров,но очень скоро города и села стали задыхаться от наплыва бежавших от ужасныхартан.

Свободные съестные припасы кончились с ужасающей быстротой,местные уже не могли дать ни крова, ни корма. В таких переполненных местахсперва голодали, даже мерли безропотно, это касалось простолюдинов, но то лиотчаяние виной, то ли слухи о вольных духом артанах, но одни по-прежнемусмиренно мерли от голода, другие начали силой отнимать еду. На них смотрели сужасом, но нашлись и подражатели. Эти выживали, вокруг них начинал собиратьсянарод, глядя со страхом и надеждой. Эти вожаки уже начинали отбирать еду и кровне только для себя, но и для своих людей.

По дорогам все тянулись исхудавшие переселенцы, но быстроподкрался общий голод, неизбежный даже в самой богатой стране, когда начинаетлютовать война. По ночам в лесах близ дороги горели костры, где грелисьнесчастные, но нередко утром там находили уже только застывших людей. Дажепрямо на дорогах встречались объеденные волками трупы и обглоданные костиконей. Зверья расплодилось невиданно и как-то враз, чуть ли не в один день.Волки по численности возросли вообще чрезвычайно, без страха входили ночами всела, врывались в хлевы, резали скотину. А потом, обнаглев до чрезвычайности,начали приходить и средь бела дня, скреблись в двери и ломились в закрытыеставнями окна.