Рабыня страсти - Бертрис Смолл

— Да, именно этого он и хочет, — согласилась служанка. — Носвоего не добьется, госпожа Риган, до тех пор пока я сама не захочу, чтобы менясоблазнили.

— Теперь меня зовут Зейнаб, — сказала госпожа. — Глупоперечить этим маврам, ведь нам предстоит всю жизнь прожить в этой Аль-Андалус…И я больше не стану звать тебя Морэг, милая моя Ома. И не считай этопроявлением трусости.

— Это не трусость, госпожа моя Зейнаб, это мудрость, —сказала Ома. — Аллаэддин говорит еще, что нам нужно непременно выучиться ихязыку. Он называется ро…романский.

— Я попрошу позволения у Карима-аль-Малики, чтобы мыобучались вместе, — отвечала Зейнаб, — но время от времени мы будем с тобоюговорить на нашем родном наречии, иначе мы его забудем. Кстати, вокруг никтоего не поймет, и, если нам понадобится, мы сможем и посекретничать, Ома.

Вечером девушки отправились в бани, где их уже поджидалаЭрда.

— Вы слышали? — спросила старуха. — Через неделю вы обеотплываете в Аль-Андалус. Я слышала разговор хозяина с нашим обворожительныммавританским капитаном Каримом-аль-Маликой нынче поутру. — Старуха внимательнопоглядела на Зейнаб:

— Правду ли говорят, что он потрясающий любовник, девочкамоя? Ты наверняка уже знаешь.

— Мой господин Карим еще не занимался со мною этим,любопытная ты старуха! — вспылила Зейнаб. — Страсть — это много большее, нежелимужская плоть в женском теле. Это лишь завершение. А начинать всегда следует сначала, — высокомерно изрекла она.

У маленькой Омы отвисла челюсть.

Но Эрда вытаращила свои выцветшие карие глаза:

— Только послушайте эту малышку! — возмущенно сказала она. —Еще три недели назад она не знала, что такое баня, а теперь мнит себя гуриейрая! Да, тебе многому следует научиться, девушка! Для начала хотя быскромности.

— О-о-о, Эрда! — устыдилась Зейнаб. — Я не хотела тебяобидеть! Ты простишь меня? Ну пожалуйста!

— Может быть, я тебя и прощу… — Эрда сразу смягчилась. Потомжизнерадостно сказала:

— Не горюй, моя птичка! Вскоре вы займетесь любовьюпо-настоящему.

Ома звонко расхохоталась, увидев выражение лица госпожи, даи сама Зейнаб не могла, как ни старалась, скрыть радости…

— Ты несносная старуха, Эрда! — покраснев, шутливо выбранилаона банщицу, которая ухмылялась во все свои беззубые десна.

Они искупались, а затем поужинали. Эрда накрыла для них столна женской половине. Еда была самая незатейливая. Когда они поднялись к себе.Ома сказала:

— Мне велено раздеть тебя и уложить в постель. Этот приказпередала мне Эрда.

— А господин Карим придет? — вырвалось у Зейнаб.

— Этого я не знаю, — отвечала Ома, помогая Зейнабразоблачиться и укладывая ее. — Спите спокойно, моя госпожа.

Дверь, отделяющая комнату служанки от покоя госпожи,закрылась. Зейнаб лежала, затаив дыхание. В доме было удивительно тихо. Из сададоносилось навевающее дрему гудение насекомых…Если она закроет глаза, то вновьокажется в замке Бен Мак-Дун. Впервые за много недель воспоминание не причинилоей боли. Судьба судила ей жить вдали от родины. Теперь девушка отчетливо этопонимала. «Прощай, милая Груочь, — шепнула она. — Пусть жизнь твоя будетсчастливой, сестра». Потом Зейнаб смежила веки и тихо уснула.

…Он стоял над ее ложем, любуясь спящей. Карим повидалмножество прекрасных женщин — и дома, и в далеких странах, — но эта красоюзатмевала всех. Неужели все девы Альбы столь восхитительны? Он никогда преждене встречал дочерей этой северной земли…

Она рассказала Доналу Раю всю свою жизнь, а тот передал еена его попечение. «Поразительно, что она сохранила рассудок», — подумал он. Еестрах перед мужчинами и неспособность ощутить любовь не удивляли Карима. Онаникогда не знала ни того, ни другого. Теперь же под его руководством онапостигнет все тайны страсти, овладеет вершинами мастерства — только так можнозаслужить благосклонность калифа Кордовы. Понравится ли Зейнаб Абд-аль-Рахману?Он могущественный правитель и знает толк в прекрасном, но поговаривают, чтотеперь, когда его лета клонятся к закату, ему нужна не просто красавица… Каримпонимал, что именно, поэтому Донал Рай уговорил его сделать из Зейнаб РабынюСтрасти…

Карим потихоньку разделся и лег рядом с девушкой, не сводя снее глаз. Она беспокойно шевельнулась. Он осторожно провел пальцем от ямочки нашее, где бился пульс, по нежной груди. Она сонно зашептала что-то. Палец Каримаскользнул вверх. Аквамариновые глаза девушки открылись — она узнала его.Склонившись над нею, он стал по очереди целовать ее соски. Потом принялсясогревать их влажным своим языком, затем плавно перешел ко всей груди… Слегказапрокинув ее голову, ласкал языком стройную шею, а затем вернулся к груди…

Зейнаб затрепетала, но не от страха, а от восторга. Ей самойэто было очевидно. Они не проронили ни слова. Теперь язык блуждал по ееплоскому животу. «Бедняга Груочь, — промелькнула у девушки мысль, — она толькои знает, что потного и вонючего Иэна Фергюсона, который никогда не подарит ейтакого наслаждения!»

— А-а-а-ах! — вырвалось у девушки, внезапно ощутившей едвауловимую дрожь в своей святая святых. Когда Карим коснулся ее гладкого венеринахолма, она сжалась, но лишь на мгновение. Нет, его внимание, казалось,привлекали лишь ее дивно вылепленные бедра. Вот он целует ее стройную ножку — и,к ее изумлению, ласкает ртом каждый пальчик по очереди…

Он осторожно перевернул ее на живот, затем сел на ееягодицы, и его большие ладони с длинными чувствительными пальцами ленивозаскользили по ее плечам, спине… Она уже постанывала. Склонившись, он скользнулязыком по ее плечам, а потом вдоль позвоночника. Потом он погладил ее упругиеягодицы, но, когда пальцы его скользнули между ними, Зейнаб напряглась.

— Не бойся… — заговорил он впервые за все это время. — Тыдолжна научиться принимать в себя мужской член по-разному, Зейнаб. Тебя здесьникто никогда не трогал? — Теперь пальцы его нежно ощупывали ее тело, нестремясь вглубь.

— Нет, — напряженно ответила она.

Карим тотчас же убрал руку, но продолжал ласкать это юноетело, легкими покусываниями вызвав довольное хихиканье. Вдруг девушкапочувствовала, что он накрыл ее своим телом — она страшно испугалась… Нет, онпросто нежно ткнулся носом ей в затылок и легонько подул…

Потом он снова перевернул ее на спину.

— А почему ты не целуешь меня? — удивилась она.

— Поцелуи воспламеняют, Зейнаб. Думаю, ты еще не готоваиспытывать поцелуи в сочетании с прикосновениями.