Рабыня страсти - Бертрис Смолл

— А разве ты не можешь просто поцеловать меня?

— Если я тебя поцелую, то захочу тотчас же коснуться, мойцветочек, — предупредил он.

Она на мгновение насупилась, а потом сказала:

— Очень хорошо, мой господин, я разрешаю тебе. Я доверяюсвоему учителю, думаю, у него хватит сил остановиться, если я попрошу вдруг…

— Но прикосновения будут другие, более страстные, — сновапредостерег он Зейнаб.

— Я готова, — настаивала девушка, и прибавила нежно:

— Хочу, чтобы ты поцеловал меня!

— Зейнаб! — холодно сказал Карим. — Мне лучше знать, к чемуты готова, а к чему нет. Еще вчера ты страшилась страсти. Всего три краткихурока, а ты уже считаешь, что готова ко всему!

— Но я готова! Я хочу изведать страсть! Это прекрасно, мойгосподин! Совсем не то, что с Иэном или с Гунна-ром… Прошу! — она уже молила.

— Урок окончен! — ледяным тоном сказал Карим. — И вообщепора спать.

Он лег на спину и устало закрыл глаза.

Зейнаб была вне себя от гнева. Он воспламенил ее кровь снова— она возбудилась куда сильнее, чем во время двух предшествующих «занятий». Аон спит! Она жаждала изведать вкус его губ. Невзирая на мизерный свой опыт втом, что именуется страстью, Зейнаб изнывала от желания приникнуть ртом к егогубам. Тихонько приподнявшись на локте, она стремительно склонилась ипоцеловала его. Она вскрикнула от изумления, когда две мощные руки обвили ее исапфировые глаза оказались прямо у ее глаз. И вот она уже внизу, и желанныегубы прижимаются к ее губам, заглушив стон, а железные объятия лишают еедыхания…

Это было не совсем то, чего она жаждала, моля его о поцелуе.Она думала, что губы его будут нежны, а лобзания сладки. Но эти поцелуи былидикими и почти болезненными. Она старалась высвободиться из его объятий, но кактолько ей удалось запрокинуть голову, она ощутила эти жгучие поцелуи на шее. Ивдруг.., вдруг ей расхотелось вырываться. Она громко застонала, запустив пальцыв его густые, до плеч, темные волосы. Ведомая каким-то наитием, она ужеотвечала на его поцелуи. Она чувствовала на спине его руки, пальцы ласкаликожу, обжигали… Она прильнула к нему всем телом и страстно зашептала на ухо:

— Возьми меня! Я не боюсь! Возьми меня!

…Он вот-вот упустит вожжи. Если это случится, он не сможетвышколить Зейнаб. Он хочет ее. Хочет так, как никогда и никого прежде не хотел,но это случится тогда, когда он посчитает нужным. Он, а не она! Рабыня Страстидолжна повиноваться своему господину по первому же его знаку…

Разомкнув объятия. Карим бросил девушку животом себе наколенки и несколько раз с силой шлепнул по попке:

— Ты непокорна, Зейнаб! — бранился он. — Если бы тыпринадлежала мне, я бы привязал тебя за руки к специальным колоннам длябичевания — ты их еще увидишь — и задал бы тебе добрую порку! Сегодня ты небудешь спать подле меня. Ступай сейчас же и ложись у моих ног, ты, похотливаялиска!

— Но ты отвечал на мои поцелуи! — злобно прошипела она.Шлепки причинили ей боль, но она не расплачется, словно глупое дитя…

— Повинуйся мне, Зейнаб! — в голосе уже звучала угроза.

— Я буду спать на полу, — не унималась она.

— Ты будешь спать там, где я велю! У меня в ногах! В этомдоме есть комната для наказаний, я уверен. А у кнута есть особый наконечник,который не оставит отметин на коже. Тебя никогда не привязывали между двухстолбов и не хлестали бичом, Зейнаб? Мне говорили, что боль при этом воистинумучительна. Если ты тотчас же не подчинишься, я потребую, чтобы Донал Райприказал слугам выпороть тебя. Двадцать плетей — думаю, неплохо для начала. Тыдолжна научиться послушанию. Полнейшая покорность — вот одна из основныхдобродетелей хорошей Рабыни Страсти. А из моего , дома не вышло еще ни однойнегодной рабыни! Теперь иди и ложись у моих ног.

Будь поблизости кинжал — она заколола бы негодяя! Вместоэтого она покорно отползла в изножье постели. Угрозы все еще звенели у нее вушах. А взгляд Карима неопровержимо свидетельствовал, что он не шутит. Он ивправду прибьет ее, если она не покорится!

— Ненавижу тебя! — прошипела она, сверкая от ярости глазами.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Мне не нужна твоя любовь,Зейнаб. Полюби того, кого Судьба назначила тебе в повелители, но не меня. Меняже ты станешь уважать за то, чему я научу тебя. Учись прилежно, и будешь любимамогущественным калифом. Если это случится, мой цветочек, у тебя будет райскаяжизнь. И тогда ты вспомнишь меня добрым словом. А теперь спи. Ты очень быстропреодолела глупые страхи — и я удовлетворен. А поутру мы начнем заниматьсявсерьез.

И через каких-нибудь две минуты он ровно задышал. А Зейнаблежала, свернувшись калачиком у его ног, и внутри у нее все кипело. О нет, онавовсе не боялась его. Он доказал ей, что страсть и вправду существует, чтомужчине вовсе не нужно быть жестоким с женщиной на ложе любви. И за это онаблагодарна ему, но как он ранил ее гордость, когда отшлепал ее, словнонепослушное дитя! А она уже начинала было думать, что по-настоящему емунравится… Теперь же совершенно ясно, что он оказывает дружескую услугу ДоналуРаю — и не более. Ну что же, она еще покажет этому Кариму-аль-Малике! Онастанет самой восхитительной Рабыней Страсти, которая когда-либо выходила из егорук. А когда она ею станет, то жестоко отомстит! Она заставит его полюбить ее ителом, и душою! Ну а когда это случится, она простится с ним и с легким сердцемотправится к кордовскому калифу. А сердце Учителя Страсти — если у этогонепостижимого существа вообще есть сердце — будет разбито! Она не станеттосковать по нему и «с радостью будет сознавать, что он чахнет по ней и казнитсебя за то, что своими руками научил ее тому, за что она стала любимицейкалифа. Зейнаб мрачно улыбалась во тьме. Все-таки она истинная дочь СорчиМак-Дуфф! Месть ее будет достойна кельтской женщины!

Когда настало утро, Зейнаб вела себя так, словно между нимивечером ничего эдакого не произошло.

— Доброго утра, мой господин! — ласково приветствовала онаКарима.

Он ответил на нежное приветствие и прибавил невозмутимо:

— Сегодня мы приступим к изучению мужского тела — пока лишьпри помощи рук. Пойдем в баню — мы с Эрдой покажем, как тебе следует купатьсвоего господина.

— Как прикажет мой господин, — ответствовала девушка.

Он пристально поглядел на нее:

— Похоже, ты все осознала. Даже удивительно!

— Мне плохо спалось нынче ночью, — кротко сказала Зейнаб. —И у меня было время хорошенько обо всем подумать… Я хочу понравиться калифу,мой господин. Донал Рай был очень добр ко мне. И его дар калифу должен снискатьему расположение владыки. А если я буду плохо себя вести, то причиню ему вред.