Латинская Америка - традиции и современность - Яков Георгиевич Шемякин

основу так называемой «розовой легенды» о роли Испании в Новом Свете, сущность которой составляла идеализация конкисты и колониального режима.

Деятельность сторонников реакционного имперского испанизма встретила серьезное сопротивление со стороны гуманистических кругов Испании. Наиболее яркими представителями гуманистического лагеря были Б. де Лас Касас и Ф. де Витория. Для дальнейших судеб латиноамериканской гуманистической традиции ключевое значение имеет, несомненно, фигура Лас Касаса. Его мировоззрение и деятельность неоднократно становились предметом подробного исследования, в том числе и в советской латиноамериканистике{118}. В связи с данной темой необходимо отметить следующее.

Столкновение с необычной действительностью Нового Света и реалиями конкисты привело к кризису сознания мыслящей части испанского общества, оказавшемуся в конечном счете продуктивным. Ломка прежних представлений, огромное расширение горизонтов познания мира и человека, активное осмысление нового материала — все это привело в итоге к переходу испанской гуманистической традиции на качественно более высокий уровень развития. Пожалуй, этот уровень можно выразить одной фразой Б. де Лас Касаса: «Все нации мира — люди…»{119}

Это был полный и осмысленный разрыв с принципом «они и мы», с этой «окаменелостью поведения», в плену которой находилось сознание как самих конкистадоров, так и идеологов конкисты типа X. Хинеса де Сепульведы. Разрыв, ставший концентрированным результатом титанической духовной работы. От осуждения отдельных зверств конкистадоров Лас Касас через страстное утверждение мысли о человеческой полноценности индейцев пришел к оправданию права угнетенных на восстание и к обоснованию необходимости ухода Испании из «Индий», восстановления их независимости, возвращения индейцам их земель и богатств. В конце своей духовной эволюции Лас Касас пришел к взглядам, во многом предвосхитившим центральные идеи XVIII в. — века Просвещения: необходимости управления человеческим сообществом в соответствии с законами разума, трактуемыми как «естественный» (и одновременно божественный) закон; права народов на суверенитет и на соответствующие действия в отношении тех, кто нарушает это право и «естественный закон»: «Там, где правосудие отсутствует, угнетенный и обиженный вправе вершить его сам…»{120}

В плане рассматриваемой темы особенно важно отметить, что прорыв Лас Касаса к идее всечеловеческого единства стал результатом осмысления конкретных реалий Нового Света. Он вложил столько страсти в защиту его коренных обитателей, что земля «Индий» уже просто не могла быть для него чужой. Нарастание мотивов «всемирности», выход на общечеловеческую проблематику явно сопровождались у Лас Касаса постепенной «американизацией» сознания. Конечно, степень ее нельзя абсолютизировать, как нельзя не видеть с позиций сегодняшнего дня недостатков великого испанского гуманиста, связанных прежде всего с подменой конкретной и сложной действительности эпохи конкисты выдержанной в морализаторских тонах схемой, в которой безмерно идеализируемые индейцы, трактуемые как «природные христиане», воплощение всех добродетелей, противостояли больному, извращенному, греховному миру Европы. Однако такое противопоставление было объективно орудием борьбы с колониальной идеологией и, пожалуй, первым симптомом самоутверждения только еще рождавшейся новой человеческой общности перед лицом Старого Света.

Следует отметить, что Лас Касас и его сторонники сумели оказать достаточно существенное воздействие и на официальный курс испанской короны в отношении «Индий». Это оказалось возможным прежде всего в результате умелого и тонкого использования противоречии между королевской властью и конкистадорами. Главной, хотя и кратковременной, победой гуманистических кругов стали принятые в 1542–1543 гг. «Новые законы», основанные на идеях Витории и Лас Касаса (того периода).

Нельзя не принимать во внимание и исключительно сильное воздействие личности самого Лас Касаса на различных людей, в том числе и на императора Карла V. История взаимоотношений великого гуманиста и монарха сильнейшей в то время мировой державы содержит один в высшей степени любопытный эпизод. Был момент, когда Карл V под влиянием Лас Касаса и его единомышленников впал в такую моральную депрессию, что решил оставить Перу и вернуть власть инкам, «и только Ф. де Витория уговорил его не принимать такого решения до тех пор, пока инки сами не будут в состоянии поддерживать католическую религию в своей стране»{121}. Лас Касас наносил весьма чувствительные удары своим противникам. Так, на определенном этапе ему удалось добиться запрещения публикации трактата X. Хинеса де Сепульведы, трудов Овьедо-и-Гомары, т. е. наиболее известных своих идейных противников.

У Лас Касаса было немало сторонников, особенно в среде монашества и деятелей церкви (сам он был, как известно, священником, членом ордена доминиканцев, занимал ряд церковных должностей, в том числе и крупных). Лас Касас и его сподвижники продолжили и развили гуманистическую традицию в христианстве, заложив основы ее латиноамериканского варианта.

Таким образом, тенденции к утверждению реакционного имперского испанизма противостояла мощная контртенденция. Не случайно Лас Касас всегда вызывал и продолжает вызывать до сих пор яростную ненависть сторонников этого направления, обвинявших его в создании так называемой «черной легенды» о роли Испании в Новом Свете.

Рассматривая вопрос об испанских истоках латиноамериканской гуманистической традиции, следует еще раз напомнить о той роли, какую сыграли в спасении части памятников индейской культуры испанские гуманистические круги, о деятельности их представителей по сохранению памяти о доколумбовом прошлом. Достаточно назвать в этой связи такую фигуру, как монах-францисканец Б. де Саагун. Нельзя не вспомнить еще раз и о Гарсиласо де ла Веге, человеке, в трудах которого противоречиво соединились апологетическое отношение к конкисте и пропаганда достижений цивилизации инков.

Фигура Гарсиласо, в сознании которого шла борьба различных цивилизаций, символизирует в то же время появление новой формы бытования испанской традиции: наряду с существованием, так сказать, в относительно «чистом» виде она становится участником процесса синтеза культур, предстает в неразрывном единстве с отдельными автохтонными элементами.

Важно отметить, что тенденция к духовному синтезу проявляется в первую очередь именно у носителей гуманистической традиции Испании, в то время как для сторонников реакционного имперского испанизма характерно стремление исключить возможность «заражения» языческими веяниями.

Немалое значение для последующей истории Латинской Америки имело укоренение на почве Нового Света различных и противоположных элементов политической культуры средневековой Испании: с одной стороны, королевского деспотизма, опирающегося на многочисленный разветвленный бюрократический аппарат, традиций беззакония и произвола властей, с другой — такого сохранившегося элемента наследия средневековых вольностей Испании, как кабильдо (аюптамьенто) — орган городского самоуправления. Хотя кабильдо в колониях и были очень быстро поставлены под контроль имперской администрации, они тем не менее играли роль формы существования демократической испанской традиции, так сказать, в свернутом виде.

За океаном вспыхивают и зарницы мятежного испанского духа, связанного с тем типом индивидуализма человека эпохи реконкисты, о котором говорилось выше. Этот дух проявился в особенности в отчетливо выраженных среди довольно значительной части конкистадоров сепаратистских тенденциях, принявших в ряде случаев форму вооруженных мятежей, в ходе которых типичные местнические феодальные мотивы переплелись с бунтарскими настроениями. В среде «конкистадорской вольницы» нашелся даже