Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Смысл послания, как его понял Логинов: «То есть рано смотреть на него как на мертвого льва, которого любой может пинать ногами»2681. Это похоже и на защитную грамоту для Крупской, надиктованную Лениным или ею самой.

В 1967 году в беседе с писателем Беком Володичева добавит подробностей (может и точные, человеческая память имеет свойство хранить детали самых ярких и важных событий в жизни, а в ее жизни вряд ли было что-то более захватывающее): «Передавала письмо из рук в руки. Я просила Сталина написать письмо ВИ, так как тот ожидает ответа, беспокоится. Сталин прочел письмо стоя, тут же при мне, лицо его оставалось спокойным. Помолчав, подумал и произнес медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, делая паузы между ними:

– Это говорит не Ленин, это говорит его болезнь. – И продолжил: – Я не медик, я – политик. Я Сталин. Если бы моя жена, член партии, поступила неправильно и ее наказали, я не счел бы себя вправе вмешиваться в это дело. А Крупская – член партии. Но раз ВИ настаивает, я готов извиниться перед Крупской за грубость» 2682.

Генсек сумел подавить в себе первый порыв – ответить Ленину в духе кавказских представлений о роли женщины в семье настоящего мужчины. Вместо этого ответил куда более мягко, хотя тоже грубовато: «Если Вы считаете, что для сохранения “отношений” я должен “взять назад” сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя “вина” и чего, собственно, от меня хотят»2683.

Володичева продолжала: «Я записала коротенький ответ Сталина. Уйдя от Сталина, я отправилась на квартиру к Каменеву. Мне посоветовали это мои товарищи, в частности, Мария Игнатьевна Гляссер. Она сказала, что обязательно надо зайти и показать это письмо Каменеву, потому что Сталин может написать такое, что вызовет беспокойство ВИ. Каменев его прочитал и вернул мне со словами, что письмо можно передать. После посещения Каменева я вернулась к себе в секретариат. Но письмо не было передано, потому что уже было поздно. ВИ было плохо»2684. Перестраховка и интриганство были поставлены по первому разряду: по совету Гляссер и товарищей (Горбунова и Фотиевой?) показать письмо – (переписка «сугубо лично и строго секретно») Каменеву, прежде чем передать ответ Сталина лидеру партии Ленину! Уже не Генеральный секретарь ЦК, а Надежда Константиновна и секретариат решали, кому показывать его личные и строго секретные послания первому лицу государства! Заметим, три последних ленинских письма не оставили никаких следов ни в книге исходящих документов секретариата Ленина, ни в секретариатах Каменева или Троцкого.

Письмо Сталину было впервые раскрыто в партийной среде в выступлении лидера объединенной оппозиции Зиновьева (в этой оппозиции состояла тогда и Надежда Константиновна) на июльском 1926 года пленуме ЦК:

– Ленин в личном письме к товарищу Сталину рвал с ним товарищеские отношения.

Сталин обратится к пленуму с письменным заявлением «по личному вопросу»: «Ленин никогда “не рвал” со мной личных товарищеских отношений. О личных отношениях Ленина ко мне можно судить хотя бы по тому факту, что Ленин во время болезни несколько раз обращался ко мне с такими ответственнейшими поручениями, с какими он не обратился бы никогда и не попробовал обратиться ни к Зиновьеву, ни к Каменеву, ни к Троцкому. Члены Политбюро и тт. Крупская и Мария Ильинична знают об этих поручениях»2685.

У Сталина были основания для опасений за свое политическое будущее. Список прямых ленинских обвинений, уже вынесенный на обсуждение в руководстве, был весьма внушителен: национализм, грубость и нетерпимость, оскорбление жены вождя. Плюс к этому не озвученное, но уже известное некоторым в верхушке предложение снять Сталина с поста Генерального секретаря. Кумулятивный эффект авторитета Ленина, помноженного на энергию и красноречие Троцкого, действительно могли привести к потере Сталиным этой должности (хотя вряд ли места в Политбюро или в Оргбюро). Но могли и не привести. Ведь решение должен был принять избранный на съезде пленум, большинство делегатов которого окажутся работниками партаппарата. Здесь мы вынуждены говорить в сослагательном наклонении, поскольку в реальной истории угроза Сталину так и не материализовалась. Кумулятивный эффект не получился, антисталинские аргументы, если и выстреливали, то поодиночке, производя впечатление не бомбы, а хлопушек.

Было ли «Завещание» новым словом в теории социализма, как говорили в годы «оттепели» Хрущева и перестройки Горбачева?

Перечитав в очередной раз эти работы, нахожу их очень путаными, с массой повторений, нарушенной логикой. Никакого пересмотра основ созданной Лениным государственной системы я не обнаружил, а предложенные рецепты совершенствования управления выглядят беспомощными и более чем спорными даже в рамках коммунистической ортодоксии. Единственное, в чем Ленин оказался прав в своем анализе ситуации, так это в предвидении усиления борьбы внутри партии, и того, что лидерами соперничающих фракций окажутся Сталин и Троцкий.

Были ли какие-то части «Завещания» продиктованы не Лениным, а написаны кем-то другим, а подтверждающие их подлинность документы подделаны? Однозначного ответа, полагаю, уже не сыскать. Но никто не запрещает поразмышлять. Могли ли вокруг Ленина и его наследия интриговать в высших эшелонах власти? Конечно, только этим и занимались. Ленинскими словами и фразами подкрепляли любой шаг и затыкали рот любому.

Могли Крупская и секретариат Ленина вести какую-то свою игру? Могли ли они подыграть, скажем, Троцкому, которому передали все материалы по нацвопросу? Или Зиновьеву, которому Крупская принесла «Письмо к съезду»? Или Каменеву, который уже председательствовал и в Политбюро, и в Совнаркоме и которому подчинялись Горбунов, Фотиева и частично Гляссер? Почему бы нет. Сталина в последнем окружении Ленина явно недолюбливали, о будущем задумывались, а Троцкий в тот момент выглядел фигурой более (по крайней мере, ничуть не менее) перспективной, чем Сталин в качестве преемника вождя. Да и Зиновьев с Каменевым подавали надежды. Могли Троцкий, Зиновьев или Каменев подыграть окружению Ленина в интриге против Сталина? Почему нет: столь сильный конкурент их тоже не устраивал.

От самих близких Ленина и его секретариата откровений на этот счет невозможно было ожидать, особенно после того, как верх взял Сталин. Но Троцкий, как мы видели, так и прямо это подтверждал. И не только в отношении Гляссер или Фотиевой, которых Троцкий называл своей «связью» с Лениным2686, но и Крупской. Она в последующие годы будет состоять во всех антисталинских оппозициях.

Использовались ли во времена Хрущева, когда готовилось Полное собрание сочинений Ленина, создавалась каноническая история его противостояния со Сталиным в последние месяцы жизни, подтасовки исторических документов для целей политической борьбы? Еще как. Отсутствовала ли цензура при издании ПСС? Конечно, нет. Полное собрание сочинений, как мы сейчас прекрасно знаем, было далеко не полным, многие ленинские труды увидели свет только после «перестройки» Горбачева и после исчезновения СССР. А какие-то, я уверен, не доступны до сих пор. Во времена хрущевской «оттепели» писала мемуары Фотиева…