Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Но официальная биохроника вновь отмечает в эти дни бурную ленинскую политическую активность. 9 февраля Ленин беседует с Фотиевой о намерении внести вопрос о реорганизации Рабкрина на XII съезд РКП(б); просит поручить Кржижановскому и Свидерскому контролировать подготовку сборника о результатах переписи советских служащих», диктует заключительную часть статьи “Лучше меньше, да лучше”». То же 10-го и 12-го.

Четырнадцатого февраля, отметили врачи, Ленин почувствовал себя на редкость хорошо, и это вселило в него надежды на выздоровление. Фотиевой, которую вызвал вечером, он сказал, «что он совершенно здоров… Намерен непременно провести кое-что к съезду и надеется, что может». Фотиева пишет: «Затруднялся речью, видимо устал. Говорил опять по трем пунктам своих поручений. Особенно подробно по тому, который его больше всего волновал, т. е. по грузинскому вопросу. Просил торопиться… Намекнуть Сольцу, что он на стороне обиженного. Дать понять кому-либо из обиженных, что он на их стороне»2662.

С 15 февраля по 4 марта записи в Дневнике дежурных секретарей отсутствовали. Медики отмечали беседы с Фотиевой 18. 19, 20, 27 февраля и 2 марта, о которых она не вспоминала. 20 февраля Ленин предпринял последнюю попытку писать: «ВИ только с трудом вывел буквы: Вла, причем они очень неясно написаны и все в зигзагах из-за тремора». 21 февраля – сильный нервный срыв в ответ на предложение медсестры принять лекарство.

В тот день открылся Пленум ЦК, который должен был рассмотреть повестку для следующего съезда партии. В Политбюро трудно было не разглядеть возни Ленина и его секретариата вокруг «грузинского дела». Поэтому пленум ЦК решает не спешить с публикацией готовившихся к XII съезду тезисов по национальному вопросу: «Тезисы не публиковать, сообщив их т. Ленину (с разрешения врачей). Если т. Ленин потребует пересмотра тезисов, собрать экстренный пленум»2663. Предложения лидера партии о расширении состава ЦК и реорганизации Рабкрина принимаются к исполнению.

26 февраля – 1 марта врачи фиксируют плохое самочувствие, отвратительное настроение, затруднения в речи. Ленин ограничивался чтением, 28 февраля не мог и читать2664. Второго марта Ленину стало значительно хуже. «При разговоре… нелегко подыскивает слова». Тем не менее «начал заниматься с тов. Фотиевой, но скоро разболелась голова, боль стала крайне интенсивной». В этот день, как считается, Ленин завершил месячную работу над своей последней статьей – «Лучше меньше, да лучше». Она была опять посвящена вопросам Рабкрина, и ее опубликуют в «Правде» уже 4 марта. Если статья тогда и привлекла внимание, то скорее резким критическим тоном, что многими опять интерпретировалось как завуалированный наезд на Сталина: «Наркомат Рабкрина не пользуется сейчас ни тенью авторитета. Все знают о том, что хуже поставленных учреждений, чем учреждения нашего Рабрина, нет и что при современных условиях с этого наркомата нечего и спрашивать». Призывал позаботиться «о сосредоточении в Рабкрине человеческого материала действительно современного качества, т. е. не отстающего от лучших западноевропейских образцов».

У Запада надо учиться. Но Запад все равно обречен: «Исход борьбы зависит, в конечном счете, от того, что Россия, Индия, Китай и т. п. составляют гигантское большинство населения… В этом смысле окончательная победа социализма вполне и безусловно обеспечена». Если удастся сохранить за рабочим классом руководство над крестьянством», тогда «мы в состоянии будем пересесть, выражаясь фигурально, с одной лошади на другую, именно, с лошади крестьянской, мужицкой, обнищалой… на лошадь крупной машинной индустрии, электрификации, Волховстроя и т. д. …»2665

Реакция на схему реорганизации Рабкрина в партии была кислой. С помощью создания «сверх-Рабкрина» (термин Красина, публично критиковавшего ленинскую затею) с бюрократией справиться было невозможно – это подтвердила и практика Рабкрина, все-таки реорганизованного по принципам вождя на XII съезде партии и ставшего одним из самых бессмысленных и бюрократизированных звеньев госаппарата.

Третьего марта настроение Ленина и общее его состояние слегка улучшились. Но при разговоре «иногда не хватало слов, и он старается заменить это слово описанием того предмета, который оно определяет». Получил от Марии Ильиничны корректуру статьи «Лучше меньше, да лучше», но, «прочтя 2 страницы, сказал, что устал и больше читать не может. После этого ВИ стал нервничать… Он начал путаться в своих мыслях, хотя и говорил связные фразы, но между отдельными фразами связи не было, вследствие чего Надежда Константиновна не могла понять его, что еще больше расстроило ВИ»2666. Именно в тот день, как рассказывала Фотиева, она передала Ленину «нашу докладную записку и заключение о материалах комиссии Ф. Э. Дзержинского по “грузинскому вопросу”» 2667.

Момент для начала решительного боя с великодержавным шовинизмом был не самым удачным. Ленин был не в состоянии читать материалы комиссии или что-то формулировать! Четвертого марта Ленин продолжал заговариваться, порывался читать, но его отговорили от этой затеи2668.

Когда Ленин оказался не в состоянии осилить представленный ему «комиссией» (она не была как-то формализована) Горбунова-Гляссер-Фотиевой материал, Гляссер нашла возможность доложить Ленину, что у него в Политбюро есть союзники в борьбы с шовинистами. Как – не известно, поскольку, по ее собственным словам, она видела Ленина в последний раз 5 февраля. Сам Троцкий подтвердит это в деталях: «Не переговорить ли с Зиновьевым и Каменевым? – подсказывают ему секретари. Но Ленин досадливо отмахивается рукой. Он отчетливо предвидит, что в случае его отхода от работы Зиновьев и Каменев составят со Сталиным “тройку” против меня и, следовательно, изменят ему.

– А вы не знаете, как относится к грузинскому вопросу Троцкий? – спрашивает Ленин.

– Троцкий на пленуме выступал совершенно в вашем духе, – отвечает Гляссер, которая секретарствовала на пленуме». (Но ее же не было у Ленина. – В.Н.).

На следующий день Гляссер якобы передает Ленину записку с изложением речи Троцкого на пленуме, после чего, рассказывала Гляссер Троцкому, «ВИ просиял: ну, теперь другое дело! И поручил передать Вам все те рукописные материалы, которые должны были войти в состав его бомбы к XII съезду» 2669. Гляссер потом даст пояснение своих действий: стараясь, мол, успокоить Ильича, «я рассудила – может быть слишком примитивно, – что если Вл. Ил. узнает о том, что тт. Зиновьев и Троцкий думают так же, как и он, то он не будет так сильно волноваться… В.И. действительно, узнав об этом, обрадовался и как будто успокоился»2670. Уж в чем-чем Гляссер нельзя было заподозрить, то это в примитивности мышления.

Три последние письма Ленина (и единственные за 1923 год) были продиктованы 5 и 6 марта и адресованы Троцкому, Сталину и грузинским независимцам. Все начинаются с редчайшего для Ленина обращения «Уважаемый т.». Запись доктора Кожевникова от 5 марта: «Проснулся в удовлетворительном настроении, без головной боли… Около 12 часов В.И. пригласил к себе Володичеву и продиктовал ей два письма в течение 15–20 минут. Письма, по словам В.И., его нисколько не разволновали, так как они были чисто деловые, но как только ушла стенографистка, у В.И. появилось чувство озноба… Через некоторое время головная боль усилилась… После обеда вместо того, чтобы поспать, начал читать свою статью» 2671.