Ниже нуля - Дэвид Кепп

– Нет, сэр.

Он сделал глубокий вдох и выглянул из окна.

– Ок. От меня до Сеймура Джонсона примерно сто километров. Я буду там через полтора часа. На базе меня должен ждать самолет, а на месте машина. За рулем буду я.

– Вы считаете, угрозу следует квалифицировать как высокую?

– Я считаю, то, что вы получили в пятнадцать часов одиннадцать минут, является исключительной угрозой.

Она помолчала.

– Посмотрим, что я смогу сделать с транспортом.

– Я не закончил. У меня нет оборудования.

– А что вам нужно?

– Все есть в списке.

– Прошу прощения, мистер Диаз, я просто не знакома с…

– Я написал «Белую книгу»[6] по данной проблеме еще в девяносто втором и положил ее в отдельный сейф. Это было двадцать пять лет назад, и чтобы прочесть ее, вам понадобится другая операционная система, но вместе с документами в архиве найдется специальная программа и установочная дискета. Свяжитесь с Гордоном Греем, он вам объяснит. Только с ним, не звоните никому другому. Прочтите отчет, в машине должно быть все до последнего – когда я сяду в Канзасе. Понятно?

– Я не могу сделать это без разрешения.

– Как вас зовут?

– Нам нельзя…

– Имя. Любое. Надо ведь мне как-то к вам обращаться.

Она помедлила.

– Эбигейл.

Точно не настоящее, ее выдало легкое повышение тона. Но с фантазией у нее полный прядок. Тем лучше для нее. Может, поэтому она выбрала именно такую работу, обслуживая безнадежные звонки в Форт Бельвуар глубокой ночью.

– Ок, Эбигейл. Помнишь те хорошие отметки, что ты получала в школе? Как не вылезала из спортзала? Колледж, за поступление в который ты билась как лев? То, сколько раз ты отказывала друзьям, когда они шли на вечеринку и звали тебя с собой, а ты понимала, что надо остаться дома и заниматься. Ты же не забыла реакцию твоих родных, когда ты заявила им, что хочешь сделать кое-что полезное для своей страны. А как насчет затаенных обид в первый год работы в департаменте? А заброшенная личная жизнь? Кажется, это случилось лет десять-двенадцать назад, да? Я угадал?

– Восемь.

– Ок, ты даже быстрее, чем я думал. Бывает. Так вот, те многочисленные жертвы, на которые ты пошла, и то дерьмо, которое ты должна была проглотить лишь потому, что ты печешься о благе страны – в общем, все это было сделано исключительно ради данного момента, Эбигейл.

– Да, сэр.

По дрожи в ее голосе Роберто понял, что еще способен произнести зажигательную речь.

– Соберись. Я буду на месте в два пятнадцать ночи по центральному стандартному времени.

И он отключился.

Энни проснулась около двух часов спустя, внезапно. В одно мгновение еще крепко спала – а спустя миг уже бодрствовала. Она прошлепала на кухню, где горела одна лампочка над раковиной.

Она знала, что найдет там, еще раньше, чем вошла. Роберто вымоет свою кружку, высушит и уберет ее на полку вместе с чайным ситечком.

Кухня будет выглядеть точно так же, как тогда, когда они вечером отправились на боковую, кроме одной вещи – снежного шара. Он будет стоять рядом с кофемашиной, придерживая лист бумаги, на котором он красным маркером «Шарпи» нарисует сердечко.

Так и было.

Энни какое-то время смотрела на шар, потом взяла его в руки, слегка встряхнула. Снег летел на детей и их санки. С одной стороны, приятно снова увидеть старую вещицу, потому что из сейфа ее не вынимали года три.

Но с другой стороны, ей до смерти хотелось, чтобы для сигнала они выбрали что-то другое.

Сколько бы, по мнению большинства людей, ни занимал процесс снятия полудюжины слоев сухой краски и тонкого слоя бетона, окружающих рифленый край люка, он оказался гораздо дольше, чем представляли себе Кекс и Наоми. Если бы они не нашли широкую отвертку в наборе инструментов, то вообще могли никогда его не открыть.

С инструментами они работали по очереди. Ты все равно не сможешь ударить как следует молотком шесть или семь раз подряд, не прервавшись, дабы унять болезненную дрожь в руках, словно только что отбил быстрый мяч узким концом биты. Дважды Кекс ударял отверткой слишком сильно. Бросив инструменты, он катался по полу, зажав ладони между бедер и демонстрируя размах и оригинальность своего запаса ругательств.

Наоми работала методично, рассчитывая силу и место удара. Она первой отколола последний кусок краски и полностью обнажила люк.

– Готово.

– Бери монтировку, – сказала Наоми.

Кекс вынул ее из шкафа и просунул в одно из четырех отверстий, равномерно расположенных вокруг люка. Металлический диск приподнялся со свистом от декомпрессии, когда спертый воздух снизу смешался с чистым наверху. Парень протолкнул монтировку дальше, надавил на нее посильнее и уложил ручку почти параллельно полу.

– Встань на нее! – попросил он Наоми.

Она сделала это как раз вовремя, ногой прижимая монтировку к полу всем весом. Кекс тотчас сунул пальцы в трехдюймовую щель между крышкой люка и основанием.

– Убери их, – пробормотала Наоми, но он не ответил, поскольку они уже находились там и другого очевидного способа поднять крышку все равно не было.

Вдобавок произнесла она это неуверенно, и он знал, что в действительности она имела в виду «Ну же, сунь туда пальцы!»

Они оба поймали волну. Вот и хорошо.

Кекс напряг мышцы, считая, что не зря потратил полтора года в качалке Эллсворта. Ему бы хотелось, чтобы это увидела и она (теперь-то он гордился собой: он изменился, ведь он, сколько себя помнил, всю жизнь был тощим). Но почти сразу же он почувствовал себя смешным и нелепым, пусть даже не пропускал ни одной тренировки. Может, ему не хватало привычного ощущения, которое накатывало после тренировок, когда ты переживаешь одновременно счастье и злость, и мир вокруг плывет. И, надо сказать, это было классно. Да, видела бы она его тогда, но он и сейчас выглядит неплохо, хм, мне показалось, или она только что уставилась на мой бицепс? О черт!

Кекс отвлекся, и хватка ослабла. Крышка люка начала опасно скользить, и он едва ее не уронил.

Он засунул пальцы поглубже, откинулся, согнув колени, и сдвинул крышку с мертвой точки. С трудом поставив ее на ребро, он хотел положить ее на пол, но мускулы были на пределе: идиот, почему ты не сделал этого раньше, когда мы были в форме?

Полностью поставив крышку на ребро, он оттолкнул ее, и она покатилась к стене.