Час презрения - Анджей Сапковский

– Хрен с ними, с их самопожертвованиями и ихпрезрением. Нам-то какое дело? Цири, накинь что-нибудь и сбегай наверх за новымкувшином. Хочу сегодня надраться.

Тиссая де Врие вздохнула, покачав головой. Это не ушло отвнимания Маргариты.

– К счастью, – хохотнула она, – мы уже не вшколе, милая мэтресса. И можем позволить себе все, что захочется.

– Даже в присутствии будущей воспитанницы? –ехидно спросила Тиссая. – Когда ректором Аретузы была я…

– Помним, помним, – улыбнувшись, прервалаЙеннифэр. – При всем желании не забудем. Отправляйся за кувшином, Цири.

Наверху в ожидании кувшина Цири стала свидетельницей отъездавоительницы и четырех ее солдат. С любопытством и удивлением она наблюдала заих поведением, выражением лиц, изучала одежду и оружие. Капитан Райла с мечом ичерной косой препиралась с хозяином гостиницы:

– Не стану ждать до утра! И накласть мне на то, чтоворота заперты! Хочу немедленно за стены! У гостиничных конюшен естьсобственные потайные потерны. Приказываю открыть ход!

– Инструкции…

– Насрать мне на ваши инструкции! Я выполняю приказыгроссмейстера де Врие!

– Ну хорошо, хорошо, капитан, не кричите, сейчасоткрою…

Потерна оказалась узким, крепко запертым на засовы проходом,ведущим непосредственно за стены города. Прежде чем прислужник передал Цирикувшин, она увидела, как этот проход отворили и Райла с группой выехала наружу.В ночь.

Цири задумалась.

– Ну наконец-то, – обрадовалась Маргарита то лиЦири, то ли кувшину. Цири поставила кувшин на столик, видимо, неточно, потомучто Тиссая де Врие тут же его подвинула. Наполняя кубки, Йеннифэр нарушилатщательно продуманное расположение сосудов, и Тиссае снова пришлось наводитьпорядок. Цири с ужасом представила себе Тиссаю в роли учительницы.

Йеннифэр и Маргарита вернулись к прерванному разговору, незабыв о кувшине. Цири задумалась, одновременно прислушиваясь к беседе чародеек.

– Нет, Йенна, – покачала головой Маргарита. –Похоже, это у тебя не временно. Я, например, порвала с Ларсом. С ним покончено.Elaine deireadh, как говорят эльфы.

– И поэтому хочешь надраться?

– В частности, – подтвердила МаргаритаЛо-Антиль. – Грустно мне, не скрываю. Ведь мы были вместе четыре года. Нопришлось порвать. Я убедилась, что с ним в общем-то каши не сваришь.

– Тем более, – фыркнула Тиссая де Врие,разглядывая золотое вино в хрустальном кубке, – что Ларс женат.

– Как раз это-то, – пожала плечамичародейка, – не имеет никакого значения. Все приличные мужчиныинтересующего меня возраста женаты, тут уж ничего не попишешь. Ларс любил меня,да и мне какое-то время казалось… Ах, что говорить. Он слишком многого хотел.Угрожал моей свободе, а меня тошнит при одной мысли о моногамии. Впрочем, явзяла пример с тебя, Йенна. Помнишь наш разговор в Венгерберге? Когда ты решилапорвать со своим ведьмаком? Тогда я советовала тебе подумать, говорила, чтолюбовь на улице не валяется. И все же ты была права. Любовь любовью, а жизньжизнью. Любовь проходит…

– Не слушай ее, Йеннифэр, – холодно сказалаТиссая. – Она огорчена и обижена. Знаешь, почему она не идет на банкет вАретузу? Потому что ей неловко явиться одной, без мужчины, с которым еесвязывали четыре года. Из-за которого ей завидовали. Которого она потеряла,потому что не сумела оценить его любви.

– А может, стоит поговорить о чем-нибудь другом? –предложила Йеннифэр вроде бы беспечным, но заметно изменившимся голосом. –Налей нам, Цири. Язви его, маловат кувшинчик-то. Будь другом, принеси еще один.

– Два, – засмеялась Маргарита. – В наградуполучишь глоточек и сядешь с нами, не надо будет прислушиваться издалека. Твоевоспитание начнется здесь и сейчас, в бане, еще прежде, чем ты попадешь ко мнев Аретузу.

– Воспитание! – Тиссая возвела очи горе. – Обоги!

– Тише, любезная мэтресса. – Маргарита шлепнуласебя по мокрому бедру, изображая гнев. – Сейчас я – ректор школы! Тебе неудастся срезать меня на последнем экзамене!

– Очень жаль.

– Мне тоже, представь себе. Будь у меня сейчас частнаяпрактика, как у Йеннифэр, мне не приходилось бы мытариться с воспитанницами,вытирать носы плаксам и ругаться с гордячками. Послушай меня, Цири, учись.Чародейки всегда действуют. Хорошо ли, плохо ли – станет ясно позже. Нонеобходимо действовать, смело хватать жизнь за гриву. Поверь, малышка, я жалеюисключительно о бездеятельности, нерешительности, колебаниях. О действиях ипоступках, даже если они порой приносят печаль и тоску, по-настоящему не жалеюникогда. Взгляни на даму, которая сидит вон там, делает строгие гримасы ипедантично поправляет все что можно. Это Тиссая де Врие, гроссмейстер,воспитавшая десятки чародеек, вдалбливая им, что действовать следует всегда,что нерешительность…

– Перестань, Рита.

– Тиссая права, – сказала Йеннифэр, все еще глядяв угол бани. – Перестань. Знаю, ты грустишь из-за Ларса, но не делай изсвоей грусти науку жить. У девочки еще будет время научиться этому, к тому жене в школе. Иди, Цири, за кувшином.

Цири встала. Она уже была полностью одета.

И полна решимости.

– Что? – крикнула Йеннифэр. – Что такое? Какэто – уехала?

– Приказала, – забормотал хозяин, бледнея иприжимаясь спиной к стене. – Приказала оседлать коня…

– И ты послушался? Вместо того чтобы кинуться к нам?

– Государыни! Откуда ж знать-то? Я был уверен, что онаотправляется по вашему приказу… У меня и в мыслях не было…

– Дурак набитый…

– Спокойнее, Йеннифэр. – Тиссая приложила руку колбу. – Не поддавайся эмоциям. Сейчас ночь. Ее не выпустят за ворота.

– Она велела, – шепнул хозяин, – отворитьпотерну…

– И ей отворили?

– Из-за вашего Сбора, – опустил глазахозяин, – в городе полно чародеев… Люди в страхе, боятся им перечить… Какя мог отказать? Она говорила точно как вы, госпожа, ну совсем таким же тоном… Иглядела точно как вы. Никто не смел ей даже в глаза глянуть, не то что спрашивать…Она была ну точно такая же, как вы… Тютелька в тютельку… Велела подать перо ичернила… и написала записку.

– Давай сюда! – крикнула Йеннифэр.