Счастье рядом - Аннэ Фрейтаг

– И?

– Наверное, было бы лучше пообедать в кругу семьи. Только мы вчетвером, – последнее она подчеркивает как волшебное слово, которое заставляет меня замолчать на секунду.

– А для кого так было бы лучше? – спрашиваю я и поднимаю брови. – Точно не для меня.

Я слышу, как Оскар что-то говорит мне. Что-то вроде «Креветка, я могу зайти позже».

– Тесса, дорогая, послушай, я… – мама смотрит на меня, и я понимаю, что она ищет пару убедительных аргументов, ведь Оскар ни при каких обстоятельствах не должен подумать о ней плохо. Мама будет не мама без желания всегда создавать видимость идеала.

– Я тоже должна идти?

– Тесса, это день рождения Лариссы.

– А я хочу, чтобы Оскар был рядом, – упрямо настаиваю я.

– Эй, Креветка, я загляну к тебе после ужина, – теперь громко и отчетливо слышу я слова Оскара.

– Обещаешь? – спрашиваю в трубку.

– Да, обещаю, – отвечает он.

Я поворачиваюсь к маме.

– Хорошо. В семейном кругу.

– Что? – растерянно спрашивает она. – Вот так просто? Я имею в виду, даже спорить не будешь?

С того момента, как я нашла бумаги в гараже, казалось, это было моим любимым занятием – измываться над мамой. Я всегда говорила «нет». Иногда даже на те вещи, которыми мне хотелось бы заняться.

– Да, – отвечаю я. – Без споров.

Мама смотрит на меня так, будто я только что призналась ей, что покончила с коксом и начинаю новую жизнь. В ее глазах я вижу облегчение. Она светится и улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Не знаю, что изменилось. Я больше не злая. Больше не хочу ссориться. Может быть, это Оскар. Или мысли о нашем путешествии. Может быть, это потому, что ей известно, что я все знаю, или я насмешливо улыбаюсь, потому что через пару часов снова увижу Оскара.

– Спустишься вниз? – осторожно спрашивает она, как будто не хочет, чтобы случился переизбыток счастья. – Было бы здорово, если бы ты тоже присутствовала при распаковке подарков.

– Что? Мой подарок-катастрофа еще не был распакован?

– Нет, – отвечает она и пытается сдержать улыбку. – Мы… э-э, мы ждали тебя.

– Окей, – говорю я. – Я скоро приду.

Ее глаза сияют. Как и мои. И это хорошо, потому что по-настоящему. Нет масок. Нет притворства. Это отталкивает мысли, которые обрушились на меня как снег на голову. Может, это снова я, а не жалкая попытка быть собой. Сияние в ее глазах не удивило меня, мне тепло от него. С того момента, как я начала тихо умирать, ее улыбка была другой. Отстраненной. Как солнце в ноябре, которое скрывается в густой пелене тумана. Оно вроде светит, но не греет. Так же как у меня.

Я смотрю, как она выходит из комнаты, а затем говорю в трубку:

– Ты еще тут?

– Да, – отвечает Оскар. – Я буду тут всегда.

Ларисса сразу же поняла, где мой подарок. И по какой-то причине ей захотелось распаковать его первым. Думаю, она просто не могла долго смотреть на эту упаковку. Без понятия, я ее не спрашивала. Мне даже показалось, что я увидела на ее лице предвкушение радости. Хотя я, наверное, его придумала. Просто после увиденного блеска в глазах матери разглядеть предвкушение радости на лице моей ворчливой сестры было бы чересчур. Два чуда в один день – это выходит за рамки. Когда Ларисса увидела футболку, ее взгляд снова стал прежним. Смешение из раздраженности и разочарования. Другие подарки были, без сомнения, лучше. Два или три раза Ларисса по-настоящему порадовалась и напугала меня своей улыбкой. Я, в свою очередь, сказала что-то неприятное, и она, конечно, снова стала угрюмой. Окей, признаю, это не было мило с моей стороны. Мое «Сфоткай! Оно улыбнулось!» заслужило ее злого взгляда. Будь я недоверчивым человеком, то, возможно, спросила бы, специально ли мама дала мне самый плохой подарок, чтобы меня унизить, но она бы так не сделала. По крайней мере, я не могу себе такого представить.

Мы, нарядные, сидим в машине и едем, практически не разговаривая, вниз по Нимфенбургерштрассе. Я всегда ее называю улицей социалистов, потому что она очень широкая и усеяна липами. Соглашусь, в наше время редко кто вспоминает социализм, но она напоминает мне именно его. Может быть, потому что это одна из улиц Мюнхена, где можно проводить парад, и там не будет тесно. Даже парочка танков спокойно поместятся на ней. Отец рассказывал мне, что раньше тут ездили трамваи. Могу себе это представить. Пути с кучей камней вокруг трамвайного полотна, остановки и зеленые насаждения. Мне кажется, раньше она выглядела лучше. Сейчас на каждой части дороги по полторы полосы, и, если уверен в безопасности, можешь использовать вторую. Эта улица изо дня в день переживает ожесточенные бои. Между водителями, которые едут рядом друг с другом, и теми, кто прекрасно себя чувствует на середине дороги. Я не встреваю, потому что у меня нет водительского удостоверения, и не могу высказываться по этому поводу. Отец всегда держится героически спокойно, а мама с неохотой выезжает в город, и, случись что, она точно не будет сигналить.

Я люблю эту улицу. Когда была маленькой, часто ездила с отцом в офис. С того времени я люблю эти высокие деревья, которые летом приглушают свет уличных фонарей и наполняют прохладный летний воздух запахом липового цвета. Как по мне, город начинается здесь. У нас дома все строго по правилам: подстриженные кустарники, широкие проезды. Мне больше нравится в городе. Может, потому что я там никогда не жила. Папа заезжает на подземную парковку и ставит машину на своем месте. На знаке на стене написано: «Старший партнер», а ниже: «Адвокатское бюро Ван Кампен, Кубики и партнеры». Мы выходим из машины и на лифте поднимаемся наверх.

Заведение, как обычно, забито битком, свободен лишь один стол. Он ждет нас, как необитаемый остров – утопающих. Мой желудок урчит, он знает, что его ждет хорошая еда. Владелец заведения подходит к нам, разводит руками и приветствует отца рукопожатием. С этой улыбкой, которую, как мне кажется, я знаю всю жизнь. Это добрая улыбка, которая светится в его глазах. Он мне нравится. Он подмигивает мне и провожает нас к столу. Мы часто бываем здесь, возможно, потому что отец работает неподалеку, и мы можем использовать то время, которое остается нам от дела Петерсена. Но это не главная причина. Как минимум, не для меня. Здесь нарядно, и еда действительно потрясающая. Мои фавориты – паста и рагу. И равиоли в соусе «Аврора». И тирамису. Да, в качестве прощального обеда я бы выбрала еду в «Медичи».

Мы заказываем напитки, затем я склоняюсь над меню и задаюсь вопросом, когда же смогу вскользь обмолвиться, что уеду на некоторое время. Я уже слышу удивленные голоса: «Уехать? Ты?! Куда?» Я знаю, как они будут смотреть на меня. Отец сделает свое адвокатское выражение лица, поднимет брови и едким голосом скажет: «Ага, ну и с кем?» И все, что я смогу ответить, будет: «С одним очень привлекательным молодым человеком, которого вы практически не знаете и в которого я безнадежно влюблена». На худой конец, я бы успокоила их тем, что они могут не беспокоиться о моем предохранении. Я не сделаю их молодыми бабушкой и дедушкой.