Кордон «Ромашкино» - Татьяна Геннадиевна Корниенко

и кто еще ко мне придет в такую темень, коли не ты? Разве что вон Василиса с мужем Иваном пожаловали. Хорошо, что раньше не съела я его, голубчика. Ладным оказался. Государству от него пользы больше, чем желудку. Да, Василисушка?

– Правду говоришь, бабушка. Спасибо тебе, не оставила меня одну на белом свете.

Фиолетта поморщилась. Бабкины шутки, такие веселые в прошлом, сейчас звучали не к месту. Иван же захохотал.

– Ох, Яга, ты, наверное, до конца дней своих будешь мучить нас рассказами о своих гастрономических пристрастиях!

– До конца, говоришь? Только где ж он, этот конец. Вечные мы с Кощеем, разве забыл?

– Мне ль не помнить, – ухмыльнулся Иван.

Глаза Василисы блеснули. Фиолетта в ответ улыбнулась, но, заметив, как поспешно подруга прикрыла рукой щеку, нахмурилась. Видно, не просто так гости к Яге пожаловали.

– Василиса, я так рада нашей встрече! Только в здравии ли ты?

– Какое там! Смотри, что с лицом сталось! Жаба жабой! – Василиса убрала руку. Фиолетта вздрогнула. Еще недавно гладкая, ее кожа пошла буграми и впрямь напоминала жабью.

– Может, опять Кощей чудит? – предположила Фиолетта.

– Даже и не думай! – взвилась Яга. – Когда Кощеева игла переломилась и старик помирать стал, Иван ему какое-то снадобье потустороннее дал. Сжалился. Разве пойдет теперь Кощей против Ивана?

– Ну да. Я ж не зверь, поди! Неужто мне, молодцу, мстить немощному старику?

– А что ты Кощею дал? – полюбопытствовала Фиолетта.

– Да так! Ничего особенного! – махнул рукой Иван. – Яна Калинина мне пилюли от зубов прописала. Заграничные снадобья забористые. Так я их в рот Кощею и сунул. Все сразу. На авось. Не ошибся – ожил душегуб!

– Теперь Кощей на Василису и глянуть не смеет. А ты, девка, не реви! – старуха зыркнула глазом на залитые слезами щеки. – Найдем средство, выправим твое личико!

Не могу не вклиниться. Откуда у Яги такая уверенность? Ничего у нее в ближайшее время не получится. Дело в том, что сразу в пяти регионах нашей необъятной Родины в школьных сочинениях на тему русских сказок какие-то умники, описывая Василисины злоключения, вместо слова «лягушка» ляпнули «жаба». И все! Закрепилось! Сказочная реальность вздрогнула, наградив красавицу премерзкими буграми. Это я к чему – контролировать свои слова надо!

И учиться как следует.

– А Кощеюшка без иглы и впрямь вечным сделался, – продолжила Яга. – Да толку чуть. В такой темнотище жить – радости мало. Вот мне по своей колдовской природе Ледомиру вроде бы поддержать надо, помочь ей на Престол Мира встать. Однако не могу я. На рассвете такая роса свежая да вкусная! Травки лечебные тоже без солнышка не соберешь. Нет, не пойду я с Ледомирой. Не мой это путь.

– Тогда помоги нам, – тихонько намекнула Фиолетта, тронутая печалью в голосе старухи. – Я тебе подарочек дорогой принесла. Оттуда. Ручка-самописка. С гелевым наполнителем. Будешь записки гостям оставлять, когда надолго из дому уходишь.

Глазки Яги забегали.

Фея протянула ей синюю гелевую ручку. Старуха взяла осторожно, уложила на ладонь, поперекатывала большим грязным пальцем. Обнюхала. На зуб попробовала.

– Подарок и правда богатый. Возьму. Да только мне тебя отблагодарить нечем. Не в моих силах с Ледомирой тягаться. Кабы один на один, может, чего бы и вышло… Так вон у нее теперь сколько пособников. Скоро замок по швам лопнет. Вся нечисть собралась. Рады-радешеньки.

– А если мы с Фиолеттой подсобим? – подсказала Василиса.

Яга задумалась, словно примеряясь.

– Нет, искусницы, не ваше это дело. Не вам с заклятием Ледомиры тягаться. Ты, Василисушка, светла да чиста. Твое – это лебеди из рукава. Фиолетта же, хоть и фея ночи, мало чем от сестры своей Сияны отличается. Ночь – это ведь не зло для мира. Она и прекрасной, и незабываемой, и праздничной бывает.

– А не обратиться ли нам к тем злодеям, кто с Ледомирой пошел? – предложила Василиса. – Объясним, что хорошей ночи без светлого дня не бывает. Неужто не услышат? По совести не поступят?

– О какой совести ты толкуешь, Василиса? – воскликнул Иван. – Нет ее у них. И не было никогда.

– Там одни упыри, ведьмаки да нежить остались. Им ничего, кроме тьмы, не нужно, – подтвердила Яга.

– Что же делать-то? – Иван рубанул кулаком по стене. Огромный, с кошку, паук боязливо подобрал лапы. На печи издал недовольный вопль черный кот. Обиженно заквохтала избушка.

– Ты, любезный, потише, потише! Горяч больно, – урезонила гостя Яга. – Землетрус не устраивай. Нас сейчас не силушка – ум выручать должен.

– Прости, бабушка. Не справился с эмоциями.

– Где ж ты слов таких набрался? Никак, у Калининых часто бываешь?

– Нечасто. Но гостить приходилось.

– Там девка у них, Катька, – еще та оторва. Хорошая растет. Правильная. Решительная. Вот она Ледомиру в бараний рог скрутила бы. Только где Калинины, а где мы. Да и мала Катька-то. Мала еще…

Яга снова задумалась. Потом наклонила голову, будто прислушивалась. Вдруг встрепенулась, блеснула зорким глазом.

– Из дальних пространств весточка пришла.

– Говори, говори, бабушка! – заторопили старуху Фиолетта и Василиса.

– Да вроде ничего особенного. Но и отмахнуться от такого – грех.

– Выкладывай поскорее! Не томи! – снова не сдержался Иван.

Бабка зыркнула. Он тут же присмирел.

– Вот так-то. Молодой еще мне указывать. Смотри, Иван, не ужинала я еще!

– Типун тебе на язык, Яга.

– Ты типуны мне не посылай. Смотри, как бы без своего языка не остаться… Ладно, хватит зря воздух сотрясать. Слушайте, что скажу. Ты, Фиолетта, как домой пойдешь, остановись у озерца, что рядом с ведьминым замком. Постой малость. Подожди. Может, что нужное услышишь.

– И это все, что ты можешь предложить? – удивилась Василиса.

– Все, ненаглядная. Не ты ль лягушкой дни юности коротала? Не помнишь разве, что все в нашей жизни зависит от случая? А пролети Иванова стрела мимо, что бы тогда было? Вот то-то и оно! Что пришло мне в голову, о том и толкую. Откуда пришло – кто ж его знает. Но со счетов даже такую малость сбрасывать негоже.

Вообще-то это называется интуицией. Или шестым чувством. Действует везде. Бабе ли Яге о нем не знать?! Разве у вас такого не бывало? Только подумаешь о каком-то человеке – он либо встретится за ближайшим углом, либо позвонит, либо тебе о нем понарассказывают за тем же ближайшим углом.

– И на том спасибо, бабушка, – поклонилась в пояс Яге Фиолетта. – Пойду я.

– Иди. И о наказе моем не забывай. А вы, Василиса с Иваном, задержитесь. Скучно мне, старой, в такой темнотище без людей. Одни коты да пауки, тьфу на них, окаянных…

* * *

Намекнуть-то Яга намекнула. К намеку прислушаться надо. Вот только дорога вокруг озера длинная. Где именно надо останавливаться, чтобы нужное услышать? Звуков много даже в ночном мире.

Едва Фиолетта подумала о звуках, над головой раздался шум и что-то большое шаркнуло по вершинам берез. Посыпались листья, сухие ветки. Принцесса присела, инстинктивно прикрыв голову руками. Быстро подняла глаза, готовясь к