Кордон «Ромашкино» - Татьяна Геннадиевна Корниенко

к другой женитьбе, на Сияне. – Ваша сестра показывала мне ваши портреты. В жизни вы еще очаровательнее.

– Я же сказала, сватовство отменяется! Или принц намерен во что бы то ни стало произнести все, что вызубрил перед визитом?

– И не думал…

– Остановитесь. Это уже никому не нужно.

– Но это искренне!

– Ценю. А теперь…

– Фиолетта! – Сияна наконец втиснула свое слово между монологами сестры и ее несостоявшегося жениха.

Да! Именно монологами. Разве диалог, в котором обе стороны не слышат друг друга, можно назвать общением? Только двумя монологами. Посмотрите вокруг. Как часто мы называем отдельные высказывания беседой!

– Что?

– Послушай же меня! Я! Показывала! Твоему жениху! Твои портреты!

Фиолетта горестно усмехнулась.

– Ты могла показывать ему что угодно. Не это главное. Главное, как ты на него смотрела и что говорила.

Произнося свою речь, она достала небольшой бархатный мешочек. Ее руки снова задрожали, но теперь от возмущения и возбуждения. Поспешно растянув завязки, принцесса поднесла открытый мешочек к лицу сестры.

– Что это? – удивленно воскликнула Сияна.

– Звездная пыль!

Фиолетта дунула. Легкое серебристое облачко обволокло голову Сияны. Некоторое время ничего не происходило. И вдруг ее синие глаза, мгновение назад подвижные, сияющие, веселые, застыли и потускнели.

Сердце Фиолетты запрыгало возле самого горла.

– Но Ледомира сказала, что…

Она не договорила.

Свет, текущий из окон, начал стремительно меркнуть. Это походило на солнечное затмение, только на этот раз светило ничто не затмевало. Оно меркло само по себе.

В окна ворвался уличный шум. Он нарастал с каждой секундой. Вопили люди и животные. Шумел поднявшийся вдруг ветер.

– Что за чертовщина! – вскричал Яросвет.

Он бросился к сестрам, примериваясь, как встать и что сделать, чтобы защитить от непонятно чего их обеих.

Не прошло и пары минут, как мир погрузился во тьму.

В этой темноте никто не мог увидеть Фиолетту, застывшую в безмолвном крике, и никто не мог прочесть беспомощности и отчаяния в ослепших глазах Сияны.

Глава 3

На ощупь…

Мир умирал. Растениям не хватало света. Птицы не пели. Свои праздничные концерты они обычно исполняют на рассвете, но солнце не вставало уже несколько дней. А в темноте петь страшно. Запоешь – услышит сова. Она ночная птица, ей теперь вольготно. И котам вольготно.

Сразу встает вопрос: а как же люди? Им ведь придется объяснять, откуда взялась эта напасть, кто виноват, как жить дальше. Если по-хорошему, и повиниться надо…

После того как Фиолетта рассказала сестре о своем визите к Ледомире, у младшей феи хватило великодушия не обвинять старшую, не наговорить обидных слов. Слепая, беззащитная, совсем юная принцесса неожиданно для всех проявила по-настоящему богатырский характер. Она не плакала, не жаловалась, не упрекала сестру.

– Все ошибаются, – сказала Сияна. – Я сама виновата. Нельзя было играть твоими чувствами.

– Что ты, дорогая моя! Это мне не хватило ума понять, что возраст и веселый нрав не предоставляют тебе другой возможности насладиться жизнью!

– И все же я была не права. Прости меня. Я достаточно наказана.

– Прости! Прости!

На третий день принцессы вышли к людям, заполонившим площадь перед замком. Толпа, безоговорочно преданная своим госпожам, не роптала. Стояли, тихо перешептываясь, жгли факелы, ждали.

Фиолетта решительно шагнула вперед.

– Я должна повиниться перед вами, люди. Моя гордыня, моя глупость и моя доверчивость – вот причины нашего общего несчастья. До сих пор вы верили мне, верили Сияне. Прошу вас, сделайте милость, поверьте и на этот раз. Мы найдем способ вернуть солнце на наш небосклон.

В ответ никто не закричал, не раздалось ни единого упрека. Неверный свет факелов выхватывал из темноты мокрые от слез лица. Народ плакал.

Фиолетта развернулась, опустила голову и пошла к замку.

– Сияна, наши подданные подарили нам время. И я намерена использовать его до последней секунды, – сказала она, оставшись наедине с сестрой.

– Мы используем его вместе. Мы! – поправила Сияна.

– Яросвет мечется. Мечтает помочь тебе и всем нам.

– Да, он не уехал. Вначале я думала, что его внимание ко мне – лишь легкий флирт. Но сейчас… Похоже, я заблуждалась. Он не отшатнулся от ослепшей принцессы… Что мы наделали, Фиолетта! Что мы с тобой натворили!

– Хитра оказалась Ледомира. Ты жива и стала еще прекрасней. Обещание выполнено. Одного она не упомянула – о глазах. Знала ли ведьма, что ослепшая фея света погружает мир во тьму?

– Может, пойти к Ледомире? Неужели ей мир не нужен?

– Ей власть нужна! Мне Ариша весточку прислала. Вся нечисть сейчас в ведьмином замке. Обсуждают что-то. Каждый день собираются. Ликуют.

– Ох, беда идет… Торопиться нам надо.

– Может, на ту сторону сходить? К Калининым? – встрепенулась Фиолетта. – Там наука. Впрочем, искусница Яна Семеновна и без науки многое умеет. Вдруг поможет?

– Хорошо бы, – задумчиво ответила Сияна. Ее глаза по привычке обратились к сестре. И снова Фиолетта, увидев их рассеянный блеск, ужаснулась тому, что натворила. – Только это – наша последняя надежда. Страшно с нее начинать. Давай пока своими силами попробуем… Может, к Яге сходить? Она хоть ни нашим ни вашим, но дело свое знает. Вдруг подскажет чего?

– Темная Яга, темная. Но выбор твой хорош. Может, и вправду найдется выход.

* * *

И снова Фиолетта, укрываясь плащом, шла по городским улицам. Хотя теперь в плаще не было необходимости. Даже не потому, что в темноте ее мало кто мог узнать. Нет! Над городом висел страх. Встречаясь друг с другом, люди старались тут же разойтись подобру-поздорову. В глаза не смотрели. Знакомые перебрасывались парой фраз и тоже разбегались.

На подоконниках не сидели коты: ночь – время охоты. Цветы в палисадниках засохли.

Путь к Яге проходил мимо замка Ледомиры. Фиолетта остановилась у озера. Может, хоть Ариша здесь? Но и русалки не было. Не было ни-ко-го.

Зато в замке ведьмы царило оживление. Теперь он, пропитанный злобой, светился. Багряный туман вырывался из всех его окон и бойниц, пробивался сквозь щели в крыше. Туман дышал, шевелился, извергал из себя длинные тягучие нити, похожие на щупальца. Щупальца рыскали в небе и по сторонам. Смотреть на это было противно и страшно.

Из замка доносился странный шум, слышались звуки, вызывающие тошноту.

– Веселятся, – прошептала Фиолетта и, обойдя замок по большой дуге, вошла в лес.

Плутать ей не пришлось. Яга – мудрая старуха – сообразила высадить вдоль тропинки, ведущей к избушке, светящиеся грибы. Фея бежала, ориентируясь по ним.

Около избушки Фиолетта поняла, что Яга дома не одна. Куриные ноги в присутствии гостей всегда недовольно переминались, крыша квохтала.

Никакие увещевания старухи, никакие наказания не могли заставить этот гибрид птицы и технического сооружения вести себя повежливее.

Принцесса шлепнула ладонью по голенастой ноге. Нога брыкнулась.

– Входи, Фиолетта, входи, луна моя ненаглядная! – донеслось из-за двери. Избушка при этом издала очередной недовольный стон, однако все же присела, давая гостье возможность подняться.

– Как ты узнала, что я иду? – спросила Фиолетта на крохотном крылечке и, не дождавшись ответа, вошла в тесную горницу. Поклонилась.

– По запаху. По звуку шагов. Да