Академия Горгулий. Тайна ректора - Лена Александровна Обухова

был увлечен невероятным сражением. Все затаили дыхание, когда травмированный огнем Колт рухнул на землю, и облегченно выдохнули, когда он зашевелился и смог самостоятельно сесть.

Облегчение было недолгим. Когда яростный огонь накрыл Колта, никто даже не пикнул, настолько все оказались растеряны. И лишь когда Ламберт закончил атаку и развернулся, чтобы снова набрать высоту, над замком раздался крик Ники.

А дракон как ни в чем не бывало вернулся к замку и беспрепятственно приземлился во дворе, в последние мгновения снова превратившись в Ламберта. Спокойно оправив на себе одежду, он обернулся и равнодушно посмотрел на них.

Мелиса обхватила Нику за плечи, опасаясь, что та ринется вниз и набросится на жениха с кулаками, но этого не произошло. Ника не дернулась, вообще не пошевелилась, словно вдруг окаменела. Она лишь смотрела на Ламберта и, кажется, даже дышать перестала.

Лицо ее жениха – вероятно, теперь уже бывшего, – тоже ничего не выражало. На нем не было ни радости, ни хотя бы удовлетворения, ни тем более раскаяния. У статуй и то больше эмоций. Отвернувшись, он размеренным шагом направился к основному строению замка, окруженный гробовой тишиной.

Эта тишина царила в академии до сих пор, хотя прошло уже больше двух часов. Мелисе удалось увести Нику со стены и дойти с ней до семейной башни. За всю дорогу та не издала ни звука, не проронила ни слезинки. Лишь непривычная молчаливость, заторможенность и нервная дрожь, сотрясающая ее тело, говорили о переживаемых эмоциях. Но когда они поднялись на этаж, где находился кабинет Колта, Ника разрыдалась. Последние метры пути дались особенно нелегко, но им все же удалось подняться еще выше и дойти до комнаты.

Там Ника рухнула на кровать, зарылась лицом в подушку и продолжила плакать. Мелиса сидела рядом с ней, гладила по плечу и давилась собственными слезами, стараясь не дать им волю. Почему-то ей казалось, что сейчас она не имеет на это права, что ей нужно быть сильной и оставаться спокойной ради Ники. Энгард этого хотел бы.

Когда рыдания утихли, Мелиса попыталась напоить Нику чаем. Кто знает, как давно та что-нибудь ела или пила? Однако ничего не вышло: она лишь лежала на боку, обхватив себя руками, и смотрела в пустоту. Мелиса позвала лекаря, предполагая, что такой ступор может быть опасен, но тот, проведя магическое обследование, заверил, что физически девушка в порядке.

– А остальное – дело времени, – тихо добавил он со вздохом, после чего удалился.

Мелиса снова осталась в тишине. Вдруг вспомнила, что пропускает занятия, но лишь мысленно махнула рукой. Вряд ли сегодня в Академии Горгулий хоть кто-то сможет читать лекции или слушать их. Но даже если… Студенты наверняка поймут, почему она не пришла.

Интересно, что скажет на все это Блор? Стоило подумать о директоре, как Мелиса осознала, что ни разу за утро не видела ее. Ни на завтраке, ни во дворе. Даже странно, что она до сих пор не появилась и не сунула нос в происходящее. Может, она уехала?

Ника вдруг зашевелилась на кровати, и все мысли о директоре вылетели из головы Мелисы.

– Можно мне воды? – голос Ники прозвучал хрипло, едва разборчиво, но сама просьба внушала оптимизм. Если человек начинает удовлетворять физиологические потребности, значит, ему становится лучше.

Впрочем, Ника сделала всего несколько глотков, после чего снова легла, все так же безучастно глядя перед собой.

– Может, поешь? – без особой надежды предложила Мелиса.

Ника лишь предсказуемо шевельнула головой, явно отказываясь. Мелиса села рядом с ней, снова погладила по плечу, не зная, что еще может сделать. Ника слабо улыбнулась, давая понять, что ценит ее попытки.

– Кажется, теперь я понимаю тебя, – произнесла она внезапно, снова глядя куда-то в пустоту. – Понимаю, что ты чувствуешь…

Мелиса нахмурилась, не улавливая, о чем идет речь, поэтому Нике пришлось пояснить:

– Когда папа рассказал мне твою историю… Ну, про Бенсона, вашу помолвку, твоего брата… Я все думала, каково это, когда человек, которого ты любишь, убивает другого человека, которого ты любишь… Теперь знаю. Это так неправильно. Было бы легче, если бы можно было его сразу возненавидеть. Да?

Она вопросительно посмотрела на Мелису, но та не знала, что ответить. Наверное, так действительно было бы легче, но почему-то это не всегда работало. У нее так и не получилось, как она ни старалась. У Ники, видимо, чувства тоже конфликтовали.

Как и у нее самой. Ей по-прежнему не верилось, что Ламберт мог так поступить, хотя она все видела собственными глазами. Но было проще поверить, что кто-то заморочил им голову, выдав себя за молодого драконьего лорда.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? – тихо поинтересовалась Мелиса, так и не ответив на вопрос.

Ника пожала плечами и мотнула головой, но потом все-таки попросила:

– Я хотела бы побыть одна.

Кому-то, возможно, было бы обидно такое услышать, но Мелиса едва смогла скрыть облегчение: ей тоже хотелось остаться наедине с собой, чтобы дать наконец волю собственным эмоциям. Может быть, она и не любила Колта так, как жена должна бы любить мужа, но все же она его любила.

– Если буду нужна, я у себя, – только и сказала она на прощание, прежде чем выйти за дверь.

Сделав лишь пару шагов к своей комнате, Мелиса испуганно вздрогнула, краем глаза заметив движение на лестнице, ведущей на этаж выше – в комнаты Колта. Однако ни вскрикнуть, ни испугаться сильнее не успела, разглядев в полумраке сначала форму миллиты, а потом и короткие светлые волосы сидящего на ступеньках мужчины.

– Капитан Бенсон, что вы здесь делаете? – нарочито вежливо и официально поинтересовалась она.

Он посмотрел на нее с укоризной и разочарованно покачал головой. Мол, опять ты за свое.

– В Бордеме было видно, что произошло, – объяснил Бенсон спокойно и как будто немного устало.

– Так ты опять с официальным визитом? – Мелиса не удержалась от язвительного тона. – У вас других дознавателей совсем не осталось?

– Лиса, перестань! Это неуместно. Я не ссориться сюда пришел.

– А зачем ты пришел? – буркнула она, испытывая неловкость и потому обхватывая себя за плечи. – Едва ли выразить соболезнования…

– Думай, что хочешь, но я всегда уважал Колта. И был благодарен ему за то, что он позаботился о тебе.

Это прозвучало настолько искренне, что гнев в душе Мелисы погас сам собой, как огонь, лишенный притока воздуха. Она поймала себя на мысли, что рада видеть Бенсона. Вдруг представила, как подходит ближе и садится рядом. На узкой лестнице, даже касаясь плечами друг друга, сидеть тесно, поэтому он мог бы обнять ее…

Она мотнула головой, прогоняя наваждение, и осталась стоять на месте, по-прежнему обнимая себя сама.

– Что между