Академия Горгулий. Тайна ректора - Лена Александровна Обухова

и заметно поднялось по небосводу, Ника пропустила, вероятно, все же задремав в кресле на пару часов. Последнее, что она помнила, это как за окнами стало светлеть, а потом вдруг случилось полноценное утро, наполнившее мир звуками.

Ника выбралась из кресла, потянулась, разминая затекшие мышцы, заглянула в ванную комнату, чтобы немного освежиться, после чего решительно направилась к двери. Откладывать разговор с Ламбертом и дальше было неразумно и опасно.

Лишь бы он не ушел из своих комнат раньше и не успел натворить каких-нибудь бед!

Эти опасения оказались напрасны: жених обнаружился в собственной гостиной. Сидел за накрытым круглым столом, невозмутимо попивая утренний чай и намазывая на тонкий поджаренный кусочек хлеба изысканный паштет.

При виде такой картины Нике стало очень не по себе: до того все выглядело неправильно и неестественно. Впрочем, темные круги под глазами, уставший, как будто немного нездоровый вид, непривычно бледная кожа лица и вчерашняя одежда выдавали истинное состояние Ламберта и подтверждали, что этой ночью он тоже не спал.

– Привет? – осторожно поздоровалась Ника, закрывая за собой дверь и делая пару неуверенных шагов к столу.

– Привет, – отозвался Ламберт, даже не повернув головы в ее сторону. Тост с паштетом занимал его больше.

Впрочем, он имел право на некоторую холодность этим утром. Да что уж там! Он имел право на полноценную истерику…

Однако истерики пока не наблюдалось. Поэтому Ника сделала еще несколько шагов в его сторону.

– Ты как?

– Нормально. А почему ты спрашиваешь?

Она замерла в нерешительности, растерянно глядя на него. Ламберт вел себя очень странно. Настолько, что Ника задалась вопросом, не тронулся ли он умом за ночь. Может, это такая реакция на шок? Частичная потеря памяти и… личности?

Не дождавшись ответа, Ламберт повернулся и наконец посмотрел на нее. Прежде в эмоциональные моменты ей мерещились всполохи пламени в его глазах (а может, и не мерещились), но сейчас его взгляд казался заледеневшим. И это было странно и неправильно.

– А, ты, очевидно, беспокоишься о том, каково было узнать, что моего отца убил мой будущий тесть? – усмехнулся он. Усмешка тоже показалась чужой.

– Я понимаю, что ты злишься, – поторопилась вклиниться Ника, – и у тебя есть на это право, но я прошу: выслушай его, прежде чем предпринимать какие-то действия!

– А ему есть что мне сказать?

– Да! Он выполнил просьбу твоего отца, понимаешь? Тот сам хотел умереть…

Ламберт рассмеялся. Фальшиво и немножечко безумно. Снова вернулся к завтраку, взял еще один кусочек хлеба и принялся намазывать другим паштетом.

– Надо же было такое придумать, – покачал он головой. – Не ожидал от Колта…

– Но это правда!

Ника в считаные шаги преодолела остававшееся между ними расстояние. Положила ладони Ламберту на плечи, скользнула по ним в ласкающем движении, даже сквозь толстый свитер почувствовав, как напряжены его мышцы.

– Ламберт, я понимаю, что это, наверное, худшее, что могло случиться с нами, – произнесла Ника тихо. – Но я прошу тебя, выслушай его. Ради нас. Чтобы у нас появился шанс пройти через это.

– Ты считаешь, шанс есть? – глухо уточнил он, и на этот раз голос прозвучал знакомо, только как-то очень уж обреченно. – Думаешь, можно нормально сосуществовать с тем, кто убил твоего отца? Можно иметь с этим человеком близкие, я бы сказал, родственные отношения? Это реально?

– Все реально. Шанс есть всегда, пока мы живы, – пожала плечами Ника.

И наклонилась, чтобы поцеловать его в макушку.

Он внезапно отодвинул стул, едва не толкнув ее, и резко встал, словно ему это оказалось неприятно.

– Хорошо, я поговорю с ним, – холодно процедил Ламберт, отходя к окну и по-прежнему стараясь на нее не смотреть. – Через полчаса во дворе замка.

– Почему? – удивилась она. – Пойдем к нему прямо сейчас. Заодно вместе позавтракаем…

– Я уже позавтракал. Поэтому через полчаса. Во дворе.

Ника какое-то время сверлила взглядом его неестественно прямую спину и все ждала, что он обернется и посмотрит на нее, но Ламберт даже не пошевелился. Ей не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.

– Хорошо, я передам ему.

И не дождавшись больше никаких слов, тихо вышла из апартаментов. В груди огнем жгла обида. Почему он так холоден с ней? Она же ничего плохого ему не сделала! Его отца так и вовсе в глаза не видела! А своего узнала меньше года назад…

Но разумная часть старалась гасить этот огонь, напоминая, что человек не всегда способен вести себя адекватно, когда ему больно. Ей ли этого не знать? Да она большую часть жизни испытывала непонятную злость и время от времени вымещала ее на окружающих, независимо от того, заслужили они или нет. Видимо, пришел ее черед испытать это на своей шкуре. Такой вот бумеранг судьбы.

Оставалось надеяться, что Колту все же удастся найти слова, которые успокоят Ламберта и смягчат его сердце. Иначе Ника с трудом могла представить, как они разрулят эту ситуацию.

Глава 13

– Во дворе? Почему во дворе? Там невозможно поговорить спокойно: тут же набегут любопытные.

Колт озадаченно смотрел на замершую у его письменного стола дочь. Та выглядела плохо, что было вполне ожидаемо. Наверняка всю ночь не спала и переживала. И хотя именно ее действия привели к тому, что тайна, которую он надеялся похоронить вместе с собой, вылезла наружу, Колт чувствовал себя виноватым перед ней.

– В кабинете было бы удобнее, – добавил он задумчиво. – Можно было бы поговорить, не оглядываясь по сторонам.

– Я тоже так подумала, – кивнула Ника, – но Ламберт был очень категоричен. Возможно, дело как раз в свидетелях. Он хочет, чтобы они были.

Она не стала развивать мысль, лишь неловко закусила губу и опустила взгляд на руки, пальцы которых нервно ковыряли край столешницы, но все и так было понятно. Ника предполагала, что Ламберт опасается Колта: если тот убил его отца, может убить и его самого. Зерно разумности в этих опасениях имелось, поскольку Ламберт не знал всех обстоятельств. Ника тоже не могла их ему объяснить: Колт рассказал ей лишь часть истории, не желая грузить малопонятными для нее – и даже для него – подробностями.

Ламберту, конечно, придется рассказать все, это единственный способ успокоить и добиться его прощения, но именно поэтому Колту хотелось бы, чтобы их разговор был приватным: часть истории не для посторонних ушей, а со снующей по замку Блор, умеющей передвигаться бесшумно и быть почти незаметной, разговор у всех на глазах опасен.

– Ты ведь поговоришь с ним? – с тревогой уточнила дочь, пытливо посмотрев на него. Очевидно, неправильно истолковала отсутствие ответа, когда он в очередной раз задумался о своем новом директоре. –