Труба Иерихона - Юрий Никитин

Он ощутил взгляд Филиппа, покосился в его сторону. Филиппподмигнул, как союзнику в неравной борьбе. Мужчина слабо улыбнулся, но Филиппупоказалось, что он чуть расслабился и дальше слушал спутницу без растущегораздражения.

А мы, сказал Филипп, и есть страна.

В огромном кабинете Кречета чувствовался сухой жар, словномы оказались перед горнилом открытой доменной печи. Во рту у меня стало сухо, аиз горла вырывался горячий воздух.

Умом я понимал, что кондиционеры поддерживают ровнуютемпературу, та не поднимается и не падает, но сейчас я словно на поверхностиМеркурия перед огромным, на полнеба, диском огромного Солнца. А оно всеподнимается и поднимается из-за горизонта, а я не смею взглянуть...

Да и другие елозят взглядами по столу, переглядываются,тихие, как мыши в подполье. Кречет предпочитает атмосферу шумную, когда застолом все жужжат и переговариваются, бумаги и папки летают с края стола надругой край, а все телеэкраны на стене работают, настроенные на основныеканалы. Помню, Хемингуэй предпочитал писать не в кабинете, а в шумном кафе, аЦезарю лучше работалось, когда вокруг было полно спорящих сенаторов.

И хотя два из этих каналов показывают то, что было на самомделе, но Кречет в курсе всего, что передают на всю страну и прочий мир, неимевший счастья вовремя войти в состав России.

Он кивнул, предлагая мне продолжить. Я перевёл дыхание, дажемне нелегко сказать такое, ведь я волей случая всажен именно в эту эпоху, когдапринято говорить именно так, а не иначе, и чтобы сказать правду, требуетсясперва сломать в душе тюремную решётку.

Как? сказал я. Это дело специалистов. Но штатовцы сейчасрасползлись по всему миру. Они все воюющая сторона. Даже так называемые мирныетуристы. Они стреляют в нас своим образом жизни: сексуальными свободами,неприятием любых ограничений, свободой от нравственных оков, что нас всё ещёдостает и от чего мы все в глубине своих подленьких душ хотели бы освободиться!Я считаю возможным снабжать оружием и прочими нужными средствами разныетеррористические группы... которые будут взрывать автобусы с американскимитуристами, убивать одиночек. А где невозможно их убивать, пусть бросают камни,плюют, выкрикивают ругань. Словом, для начала надо загнать этих пропагандистовобратно на свою сторону земного шара.

Кречет оглядел всех, рыкнул:

Надеюсь, никого не надо предупреждать, что будет за утечкуинформации?.. Нет? Тогда продолжим.

Мне это очень не нравится, заявил Коломиец упрямо, всё-такинаша роль в тотальном истреблении граждан США станет известна. Пусть и безявных доказательств. Я, конечно, понимаю, что США постоянно нарушают всемеждународные договоры... грубо даже нарушают! Нехорошо очень, нецивилизованно.Однако же...

Забайкалов по ту сторону стола взглянул на министра культурыс брезгливым удивлением:

Да что вы о нарушении договоров?.. Всерьез полагаете, чтомеждународные договора выполняют из чувства... ха-ха!.. порядочности? Или ещёчего-то такого же нематериального, не подкрепленного авианосцами и крылатымиракетами?.. Договора, дорогой мой, заключают с теми, кого боятся. И выполняютвсе пункты до тех пор, пока боятся. А чего бояться сейчас нас, когда мы втакой... простите, Сруль Израилевич, дупе?

А я при чем? удивился Коган. Подумал, спросил подозрительно:На что вы всё-таки намёкиваете?

Это он вообще о финансах, пояснил благожелательноКраснохарев. Тоже подумал, брякнул: Деньги ведь не пахнут?

Кто-то хихикнул, разряжая обстановку. Я сказал настойчиво:

Тут Степан Бандерович засомневался, в самом ли деле великийТолстой призывал не брать французов в плен. Пусть прочтёт, всё-таки министркультуры!.. Там есть ещё одно важное рассуждение... Его в старых школахзаучивали наизусть, потом стыдливо из программ выбросили. Это там, где Толстойобосновывает правоту тех, кто отбрасывает все «цивилизованные нормы» ведениявойны, чтобы нанести противнику наибольший урон! Помните, о двухфехтовальщиках? Когда русский фехтовальщик увидел, что француз превосходит его,то отбросил изящную шпагу, схватил огромную дубину и стал дубасить французатак, что превратил его в кусок кровавого мяса! Это оправдано как Толстым, так ивсем мировым сообществом, которое возвело Толстого на вершину. Ещё непонятно?..

Коган пробормотал, но услышали все:

Что уж непонятного. Когда самому даже вышептать страшно,прячемся за спины классиков...

Я кивнул холодно, продолжал:

Повторяю, чтобы остановить расползание этой заразы по всемумиру, американцев можно и нужно убивать всюду. Везде, где попадаются. Туристовли, иностранных специалистов или любых эмиссаров их образа жизни! Ибо даже такназываемые мирные жители, которых в США так стараются вывести из-под удара,являются воюющей стороной. Да это ж они платят налоги, поддерживают трудом иденьгами политику их страны, их военную экспансию. А если даже сами не берут вруки винтовок... то какая разница? Те, что подносят патроны, тоже воюют. И те,кто подвозит бензин к танкам. И те, кто эти танки строит в глубине страны. Ите, кто платит налоги, работает, обучает детей. Все, кто там живёт, являютсяживой силой противника. Без этого смешного разделения на тех, кто носит погоныи кто не носит!

Краснохарев бухнул подозрительно:

А как же эта... как её... слезинка невинного ребенка? Этотгрёбаный ребёнок плачет впрямь чугунными болванками! На какую чашу весов бухнетэта стопудовая слезинка, тут же перетянет...

Я развёл руками:

Бомбёжка юсовцев Югославии показала, что для них этиневинные ребёнки в реальности, а не в пропаганде! Если надо разбомбить мост, тохоть весь его обвешай этими ребёнками, имперцы бомбы бросали. Так что, едвавыпадает возможность, надо убивать как американского солдата, так и его жену,его детей и его собаку... Ладно, насчет собаки это я перегнул, прошу меняизвинить.

Краснохарев красиво изогнул бровь:

А детей за что? Они не воюют.

Они часть сообщества, которое называется юсовцами. Повторяюдля тугодумов, когда юсовцы бомбили Югославию, они били по Югославии, неразделяя заводы и детские жизни.

Коган заметил ядовито:

Как вовремя для Виктора Александровича юсовцы побомбилиЮгославию! Теперь у него такой козырь...

Я кивнул:

Глупо было бы им не воспользоваться, верно? Теперь я вездебуду напоминать, как американские самолеты бомбили школы и детские садики, в тоже время не поразили ни единого танка, хотя гонялись именно за ними!.. Ниединого, об этом писали во всём мире! Я буду напоминать, что однажды был такойкрасивый город Дрезден, старинный город музеев, где никогда не было военныхзаводов или военных частей... Американская авиация стёрла его с лица земли заодну ночь страшными ковровыми бомбардировками. Не осталось ни единого дома!Погибли все: мужчины, женщины, дети... И что же? Американцев судили за этотягчайшее преступление? Нет, это они поспешили занять судейские кресла и судилитех... кого бомбили! Как, впрочем, везде захватывают эти судейские кресла исейчас.