Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Декретом ВЦИК 10 августа будет утверждена «Инструкция для органов ГПУ по применению административной высылки», дававшая право органам безопасности по своему усмотрению высылать за границу или в отдаленные местности России лиц, причастных к контрреволюционной деятельности. Внутренняя ссылка возрождала старую испытанную практику царских времен, но высылка за рубеж была новым изобретением. Впрочем, Ленин не доверил ГПУ самостоятельно ссылать видных людей, их списки он контролировал и утверждал сам.

Началась судебная реформа, закончившаяся в ноябре 1922 года принятием ВЦИКом Положений о судоустройстве РСФСР, которыми упразднялись революционные трибуналы и устанавливалась трехэтажная система – суды народные, губернские и Верховный суд. Органам управления запрещалось вмешиваться в судебные дела, были учреждены адвокатура, а также прокуратура, в функции которой входило наблюдение за исполнением закона. Однако эти нормы были вскоре подправлены партийными решениями. Все «назначения, перемещения и отзывы губернских прокуроров производятся прокурором Республики по согласованию с ЦК ВКП(б). Губкомы, не вмешиваясь в действия прокурора непосредственно, обращаются для разрешения спорных вопросов в ЦК ВКП(б)»2404. Судьи и прокуроры были членами партии со всеми вытекавшими из этого последствиями.

Конечно, спад волны мятежей и начало контактов с Западом привели к уменьшению масштабов террора – с почти 36 тысяч осужденных за контрреволюционную деятельность в 1921 году до 6 тысяч – в 1922-м. Количество расстрелянных сократилось с 10 до 2 тысяч человек. Террор теперь применялся на законной основе и выборочно – против тех групп «эксплуататорских классов», которые Ленин определил в качестве наиболее опасных. А именно: духовенства, социалистов и интеллигенции.

Меньшевик Гурвич, сославшись на мысль Ленина о госкапитализме, в публичном докладе позволил себе сказать, что нэп означал возврат к капитализму. Троцкий нажаловался, и Ленин ему 21 января 1922 года отвечал: «Я не сомневаюсь, что меньшевики усиливают теперь и будут усиливать свою самую злостную агитацию. Думаю поэтому, что необходимо усиление и надзора и репрессий против них…»

Троцкий обращал внимание Сталина на то, что в связи с подготовкой к Генуэзской конференции в меньшевистских кругах активизировалась критика советской политики «оккупации» в Грузии: требовали признания ее независимости и меньшевистского правительства в изгнании. Ленин пишет 30 января Молотову для ПБ: «Репрессии против меньшевиков усилить и поручить нашим судам усилить их… Поручить Троцкому ускорить изо всех сил бешеную атаку на меньшевиков из-за Грузии»2405. На основании специального постановления Политбюро «О меньшевиках» в первые месяцы 1922 года их аресты и высылки приняли массовой характер, части из них было разрешено эмигрировать.

Однако главный удар наносился по эсерам. Ленин решил, что настало время для показательных судебных процессов – первых в Советской России. 28 февраля прозвучало оповещение президиума ГПУ о том, что лидеры правых эсеров предстанут перед Верховным революционным трибуналом при ВЦИК по обвинению в контрреволюционной деятельности, терроризме и вооруженной борьбе с правительством. «Для руководства подготовкой и постановкой процесса против с. р.» ПБ назначило комиссию в составе Дзержинского, Троцкого и Каменева2406. Ленина, похоже, больше всего заботила международная реакция, у эсеров было много друзей на Западе: «Всем товарищам, едущим за границу, Политбюро указывает, что данный момент требует самой большой сдержанности в заявлениях и разговорах о меньшевиках и эсерах, с одной стороны, а с другой стороны, самой беспощадной борьбы с ними и самого максимального недоверия к ним (как опаснейшим фактическим пособником белогвардейщины)»2407.

В начале 1922 года Москва готовила расширенный пленум Исполкома Коминтерна, который предстояло убедить в правильности нового курса на сотрудничество с социал-предателями. Вся надежда была на Ленина. Но тот 26 января поспешил разочаровать Зиновьева: «Если я Вас верно вчера понял, Вы ждете от меня к 5 февраля выступления на пленуме Исполкома с докладом о едином фронте. Должен сказать, что докладывать не смогу. Самое большее, если смогу приготовить тезисы по этому вопросу или дополнение к основным тезисам, которые, надеюсь, будут кем-либо изготовлены». Зиновьев забил тревогу: как же без него. Ленин настойчив: «Если я по телефону дал согласие, очевидно, не рассчитал времени выступления и срока лечения. Решительно должен согласие взять назад. Замените меня Бухариным, а если он уедет, то кем-либо другим… Прошу обсудить вопрос, не назначить ли докладчиком на пленуме ИККИ по вопросу о новой экономической политике т. Пятакова, если ни Троцкий, ни Каменев не согласятся». Зиновьев настаивает. Ленин не сдается: «К сожалению, моя болезнь не может с этим сообразоваться. Если вовремя не приготовите другого докладчика, то вина всецело будет на Вас».

Первый расширенный пленум Исполкома КИ прошел в Москве 21 февраля – 4 марта в отсутствие Ленина. Участвовали 105 делегатов из 36 стран. Зарубежных коммунистов, особенно французов – Даниэля Рену, Луи Селье, по-прежнему крайне взволновал нэп как путь к реставрации капитализма и ослабления мирового комдвижения. Успокаивали, как могли.

Одним из центральных стал вопрос об участии Коминтерна в возможной конференции трех Интернационалов – Второго (Социалистического), Третьего (Коммунистического) и т. н. «Двухсполовинного» (левые социалисты во главе с Фридрихом Адлером). Ленин решил участвовать.

Правя присланный ему Зиновьевым проект решения ПБ по этому вопросу, он писал: «Самое главное предлагаемое мною изменение состоит в том, чтобы вычеркнуть абзац, называющий вождей II и II½ Интернационалов пособниками всемирной буржуазии… Совершенно неразумно рисковать срывом громадной важности практического дела из-за того, чтобы доставить себе удовольствие лишний раз обругать мерзавцев, которых мы ругаем и будем ругать в другом месте 1000 раз»2408.

Но куда большее внимание Ленин, находясь в Костино, уделял подготовке Генуэзской конференции. Ее инициатором был Ллойд Джордж. Намереваясь решить сразу две главные мировые проблемы – русскую и германскую – путем возвращения Москвы и Берлина в мировую экономическую систему, он выдвинул идею созыва общеевропейской конференции с их участием по вопросам восстановления экономики Старого Света.

Успех конференции требовал заинтересованного участия не только Англии, но и США, и Франции. Однако администрация Гардинга, проводившая политику «карантина» Советской России, не желала никаких контактов с ней за пределами помощи голодающим. С Францией Ллойд Джорджу, казалось, удалось договориться: за игрой в гольф в Каннах (это событие вошло в историю как заседание Верховного совета Антанты) он убедил французского премьера и главу МИДа Аристида Бриана провести общеевропейскую конференцию в Генуе по экономическим и финансовым вопросам. Однако по возвращении в Париж Бриан вынужден был передать свой премьерский пост президенту Пуанкаре, а министерский – Жану-Луи Барту. Новые творцы французской внешней политики не были сторонниками диалога с Россией или Германией, что уже не предвещало Генуэзской конференции ничего хорошего.