Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Прорыв на государственном уровне не получался, зато он намечался на общественном, где тон задавали наши соотечественники. Фактический представитель Москвы в США Людвиг Карлович Мартенс (он возглавлял Бюро советского представительства в Нью-Йорке, тогда как посольство в Вашингтоне по-прежнему занимал признанный посол Временного правительства Бахметьев), уверял: «Летом 1919 года по инициативе советской миссии в Нью-Йорке было организовано первое Общество технической помощи Советской России, встретившее огромное сочувствие со стороны не только российских, но и американских рабочих… Число рабочих, организованных в такие общества, в 1921 году превысило 10 тысяч человек… В последние месяцы 1920 года и первые месяцы 1921 года российские выходцы двинулись из Америки в Советскую Россию стихийным порядком, не спрашивая разрешения советских властей. За указанные месяцы через одну только Либаву прошло свыше 16 тысяч иммигрантов из Америки.

Ознакомившись с этим положением, В. И. Ленин со свойственной ему стремительностью немедленно приступил к реализации плана использования этого движения в целях хозяйственного восстановления страны. Обсуждая этот план со мной, он не раз ставил вопрос о насаждении у нас по возможности в каждом уезде большого числа сельскохозяйственных коммун, оборудованных по последнему слову американской техники и долженствовавших служить примером культурного ведения хозяйства для отсталого русского крестьянства… Одновременно с организацией сельскохозяйственных коммун Общество технической помощи начало организовывать и отправлять в Советскую Россию также и промышленные кооперативы»2348.

Наладились связи с Русско-американской торгово-промышленной ассоциацией, основанной американским профсоюзом швейников, вознамерившимся открыть производство в России. 12 октября 1921 года был заключен примерный договор, который предусматривал аренду американцами нескольких швейных фабрик в Москве, оснащение их оборудованием. Ленин благодарил главу профсоюза Сиднея Хилмана, который не поленился доехать до Москвы: «Америка, естественно, стоит во главе государств, рабочие которых могут нам помочь, помогают уже теперь и будут помогать, – я глубоко уверен в этом – еще в гораздо больших размерах».

В середине 1921 года группа американских рабочих и инженеров во главе с голландцем Рутгерсом и американскими рабочими деятелями Хейвудом и Кальвертом начала переговоры с правительством о передаче им в эксплуатацию Кузнецкого каменноугольного бассейна. По итогам Ленин написал Молотову: «Вопрос трудный: за: если американцы выполнят обещание, польза будет гигантская. Тогда не жаль 600 000 рублей золотом, против: выполнят ли? Хейвуд – полуанархист. Больше сентиментален, чем деловит. Рутгер – как бы не впал в левизну. Кальверт – архиговорлив. Гарантий деловых у нас нет никаких. Увлекающиеся люди, в атмосфере безработицы, наберут группу «искателей приключений», кои кончат склокой».

В итоге Ленин принял решение и писал Мартенсу: «Я – за, если американские рабочие и колонисты вообще будут привозить с собой: 1) продовольствие на два года (Вы пишете, что это бывало; значит, возможно); 2) одежду на тот же срок; 3) орудия труда».

Дальнейшие переговоры велись при непосредственном участии Ленина. 19 сентября он пишет Куйбышеву: «У меня сейчас были Рутгерс, Кальверт и Хейвуд, представители группы американской рабочей колонии, желающей взять Надеждинский завод и ряд предприятий в Кузнецком бассейне. Они просят, чтобы их представитель (с переводчиком) лично был в СТО в пятницу. Я думаю, что надо разрешить». 30 сентября Троцкому: «Тов. Рутгерс держал в СТО речь «угрожающую» (выражаясь мягко), что-де мы ждать не хотим и не будем, вы поддаетесь саботажнику, “мы не из-за денег” работаем и т. п.» Наконец, 21 октября Ленин извещал Сибирское промбюро: «Соглашение с Рутгерсом достигнуто… Примите необходимые меры для безусловного исполнения»2349. Договор был заключен 26 ноября. Была создана Автономная индустриальная колония «Кузбасс», находившаяся в непосредственном подчинении СТО. Мытарства Рутгерста только начинались.

За первыми шагами по выходу из торгово-экономической блокады последовали новые советские инициативы, нацеленные на выход из изоляции политической. Конечно, ни о каких предтечах «перестройки и гласности» речи идти просто не могло. Шло медленное и осторожное «приоткрытие шлюзов», а споры разворачивались о его темпах и степени. Инициатором перемен выступал Чичерин, которого Ленин всячески осаживал. 15 октября наркоминдел для улучшения отношений с Западом предлагал Ленину и Троцкому выйти из Исполкома Коминтерна, выступить с правительственным заявлением о признании долгов царской России. Ленин отвечал: «О выходе моем и Троцкого из ИККИ не может быть и речи. О долгах достаточно заявить Красину… По-моему, никаких уступок и шагов делать не следует».

Несдававшийся Чичерин 17 октября вновь предложил на высшем уровне признать долги царской России. Ленин в записке членам ПБ вновь возражал: «Такие шаги вызовут только впечатление нашей слабости: как всегда бывало в подобных случаях, противник обнаглеет. Считаю достаточным интервью Красина и полемику в печати»2350.

Советское правительство направило ноты всем великим державам с предложением провести переговоры для урегулирования двусторонних отношений. Ответа не последовало. Чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, по решению Политбюро, НКИД нотой от 28 октября выразил готовность «признать определенные финансовые обязательства по довоенным займам при условии признания Советского государства, установления мира, предоставления кредитов для восстановления экономики России и льготных условий погашения долгов»2351. Была предложена идея созыва специальной международной конференции.

В конце года Красин сообщил из Лондона ответ и условия Ллойд Джорджа для признания де-юре: «Признать для себя обязательным все финансовые обязательства царского и Временного правительств… причем решение всех вопросов об убытках производится арбитражным трибуналом на основе общепризнанных принципов международного права и господствующих в цивилизованных странах принципов торговых сношений». Ленин отреагировал посланием Молотову: «Я думаю, что не только торопиться не надо, но что вообще условия абсолютно неприемлемы». Политбюро 31 декабря постановило английские требования отвергнуть.

В этих условиях основным партнером России станет Берлин. Осенью 1920 года – после польского провала – последовал неожиданный сигнал. Ленин рассказывал: «Германия разрешила въезд тт. Зиновьеву и Бухарину на предстоящий съезд Независимой партии в Германии. Может быть, это грубая провокация, но, с другой стороны, несомненно, приезд т. Зиновьева ускорит и углубит раскол среди “независимых”, который уже наметился». Зиновьев особого успеха на съезде НСДПГ не имел. Но сам факт его пропуска в Германию был очевидным жестом в сторону Москвы и выпадом против Запада. Ленин это оценил. В декабре 1920 года он утверждал:

– Германия одна из самых сильных, передовых капиталистических стран, она Версальского договора не может вынести, и Германия должна искать союзника против всемирного империализма, будучи сама империалистической, но будучи задавленной2352. – Немецкое буржуазное правительство бешено ненавидит большевиков, но интересы международного положения толкают его к миру с Советской Россией против его собственного желания.