Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Семейные новости и проблемы

В конце 1977 года из Калинина пришла хорошая новость от сына: он женится. Вскоре мы получили и фотографию его невесты Людмилы. Рита собралась лететь в Москву в январе с подарками для новобрачных, однако в посольстве СССР в Лондоне отказались проставить в ее советском загранпаспорте возвратную визу. Поездку отложили на весну, решив, по совету друзей, оформлять ее как туристическую через турагентство британской компартии «Progressive Tours». События разворачивались быстро, и в конце декабря Рой, приглашенный на свадьбу, прислал нам отчет, полный оптимизма. Но возникли и проблемы, главной из которых стал, естественно, вопрос о квартире. В 1978 году мы уже ждали внука или внучку. Пока молодым выделили комнату в трехкомнатной квартире родителей Людмилы. Ее отец, военный летчик, майор, был уже пенсионером. Саша, неудачно пытавшийся в прошлом году поступить в медицинский институт – его не допустили к экзаменам в результате какого-то телефонного распоряжения, – учился на вечернем отделении экономического факультета Калининского университета. Поменяв несколько работ, он устроился мастером по куклам в местном театре. Кукольные театры как раз в то время стали появляться в республиканских столицах и в крупных областных городах, приобретая популярность у населения. Это явление, как я понимаю лишь сейчас, было социальным и стихийным. Жесткие цензурные ограничения, от которых задыхались и деградировали кинематография, театр, драматургия, проза и поэзия, не могли распространяться на кукольные театры и театры миниатюр и сатиры. Кукольный театр Сергея Образцова в Москве и Театр миниатюр Аркадия Райкина в Ленинграде стали исключительно популярными. Воспроизводить и модифицировать оригинальные постановки театра Образцова в других городах было легче, чем копировать или имитировать неповторимое сатирическое творчество Аркадия Райкина. Главным хобби Саши была резьба по дереву, теперь он стал профессионально делать кукол. Работа была творческой, но низкооплачиваемой. Рита начала планировать поездку в СССР на весну 1978 года. Мы хотели оказать молодой семье всю возможную помощь. Наши новые родственники при этом сразу попали в положение заложников с ограничением прав, о чем они пока не догадывались.

Общая политическая обстановка в Советском Союзе значительно ухудшилась, частично из-за обострения отношений с США, но в большей степени из-за кризиса в самом советском руководстве, вызванного отсутствием конституционных механизмов преемственности власти. Сформировавшаяся после смещения Хрущева осенью 1964 года руководящая элита, оформленная в Политбюро и Секретариат, быстро теряла дееспособность просто из-за старения и болезней руководителей. Алексей Косыгин, возможно самый способный премьер-министр в истории СССР, пострадал летом 1976 года в перевернувшейся на озере одиночной байдарке. Он был физически хорошо тренирован и увлекался греблей. Его спасли в реанимации, но работоспособность не была восстановлена. Физическое состояние Брежнева продолжало ухудшаться, врачи сопровождали его повсюду. Суслов, Устинов и Громыко, члены малого Политбюро, осуществлявшего оперативное руководство, не обладали авторитетом и властью для управления экономикой страны и партийным аппаратом. В этих условиях неизбежно выдвигался на роль лидера Юрий Андропов с руководимым им аппаратом КГБ. В партийной системе усилилось влияние Черненко, человека крайне консервативных взглядов, догматика. В СССР управление страной могло осуществляться лишь через какую-то универсальную и очень дисциплинированную систему власти. Партийная директивная система власти дополнялась государственной исполнительной. Потеря дееспособности одновременно Косыгиным и Брежневым выдвигала на управленческую роль столь же универсальную систему КГБ. Возраставшая власть КГБ проявлялась прежде всего в усилившихся репрессиях и ограничениях.

В 1977 году американское правительство под давлением МИД и КГБ неожиданно лишило всех своих аккредитованных в Москве журналистов услуг дипломатической почты. Диппочтой теперь могли пользоваться лишь сотрудники американского посольства. Не исключено, что госдепартаменту США были предъявлены реальные факты злоупотреблений диппочтой, например нелегальный вывоз из СССР картин, икон и антиквариата. Моя конфиденциальная переписка с Роем, которая в прошлом обеспечивалась журналистами, стала затруднительной. Аэрограммы все же шли диппочтой. В одной из таких аэрограмм, полученной мною из Вены в конце декабря, Рой писал:

«Пришло несколько книг – 1 и 3 тома Мандельштама и 2 тома Ахматовой… Не было тех книг, которые тебе дал Трифонов, и я не знаю теперь, как они придут. Сейчас в США отдано распоряжение об отделении прессы от государственных органов. В газетах у нас написано с некоторым сарказмом, что в США издано распоряжение о запрещении ЦРУ использовать корреспондентов для выполнения каких-либо заданий и о запрещении платить им за добровольно представленную информацию. Но заодно посольство объявило, что корреспонденты не будут обслуживаться посольской почтой, они могут отправлять только такие письма, как это, но у них не будут приниматься пакеты, посылки и бандероли и не будут также и выдаваться. Это фактически лишает их возможности получать книги и для себя, даже такие, какие им нужны для работы, – наша почта не пропустит…

Я чувствую по разным признакам, что и на меня усиливают давление. Все время приходят сомнительные люди или для установления “связей”, или предлагают “коммерческие операции”. У некоторых я спрашиваю документы… Пришло Гале шантажистское письмо “Старой Гале от юной Тани” с изображением рогов… Я полностью исключаю в таких делах частную инициативу…»

В аэрограмме от 20 января, полученной из Хельсинки (благодаря корреспонденту The New York Times), Рой писал:

«На днях меня посетил майор милиции с сотрудником в штатском. Интересовались – почему я нигде не работаю. Я показал им книги, сказал, что если предложат работу по специальности, то соглашусь. Одновременно милиция была у Копелева, Владимова, Корнилова и Войновича с теми же вопросами. Ходят разговоры, что всем будет предложена эмиграция или ссылка. Но я, конечно, не поеду за границу – пусть судят, если решатся…»

Приемы аналогичного шантажа и угроз применялись и по отношению к А. Д. Сахарову и к некоторым другим слишком раздражавшим власти людям. Все это достаточно широко освещалось в западной прессе. 30 декабря 1977 года Дэвид Шиплер (David Shipler), московский корреспондент The New York Times, посвятил проблемам диссидентов в СССР очень подробную статью в этой газете.

В 1976 году, как я писал ранее, запретили посылать подарочные валютные переводы. Денежные переводы советским гражданам выдавались теперь в рублях по официальному курсу шестьдесят копеек за доллар. В то же время на западных валютных рынках и в Израиле за один доллар давали шесть рублей. Возросшая в 1977 году эмиграция в Израиль, сопровождавшаяся продажей собственности, генерировала большие суммы рублей и черный рынок для их обмена на иностранную валюту. С целью прекращения такого обмена в СССР был принят новый закон, запрещавший ввоз рублей из-за рубежа. Этот закон ударил в основном по иностранцам,