Титан. Жизнь Джона Рокфеллера - Рон Черноу

В те годы… Рокфеллера можно было застать здесь каждое воскресенье – он мел залы, разжигал камин, зажигал лампы, чистил проходы, провожал людей на места, изучал Библию, молился, пел, выполнял все обязанности бескорыстного и исполнительного прихожанина… Он служил простым клерком, и денег у него было мало, но он что-то жертвовал на все дела в маленькой старой церкви. В этом он всегда был очень точен. Если он говорил, что даст пятнадцать центов, ни одна душа не могла сподвигнуть его дать на цент больше или цент меньше… Он регулярно и прилежно читал Библию и знал, что в ней написано60.

Заметно, что Джон считал церковь своей, с любовью заботился о ней. Иногда он работал добровольным уборщиком, подметал аскетичную церковь, мыл окна, пополнял свечи в подсвечниках или наполнял угловую печку дровами. По воскресеньям он звонил в колокол, собирая людей на молитву, и разжигал огонь, а затем, когда люди гуськом уходили со службы, для экономии задувал все свечи кроме одной. «Сберегай, когда можешь, а не когда приходится», – наставлял он других и уговаривал носить на работу хорошую воскресную одежду в знак их христианской городсти61. В пятницу вечером он ходил на молитвенные собрания, а кроме того два раза по воскресеньям на службу и всегда был выдающейся личностью – сидел на скамье с прямой спиной, стоял на коленях или вел паству в молитве. Он ценил особую интенсивность чувств, которую баптисты привносили в веру, это высвобождало эмоции, чего не хватало в другие моменты его жизни. Густым баритоном, ставшим чище благодаря урокам пения в церкви, он с глубокой радостью тянул гимны. Его любимый «Нашел я друга одного» описывал Иисуса как близкого знакомого: «Нашел я друга одного; дороже всех на свете! / Пошел Он на мученье, чтоб дать нам вечной жизни дар»62.

В мире, полном ловушек, расставленных для ни о чем не подозревающего пилигрима, Рокфеллер очень старался оградить себя от всех соблазнов. Позже он сформулировал это так: «Мальчику всегда следует быть осторожным и избегать соблазнов, которые окружают его, тщательно выбирать товарищей и равным образом уделять внимание духовным и …умственным и материальным интересам»63. Так как евангельские христиане воздерживались от танцев, карт и театра, Рокфеллер ограничил свою личную жизнь церковными встречами и пикниками, где он мог играть в жмурки и предаваться другим невинным занятиям. Как примерный баптист он пользовался большим спросом у молодых леди. «Девушки необычайно любили Джона, – вспоминал один прихожанин. – Некоторые опасно приблизились к тому, чтобы влюбиться в него. С лица он не был особо привлекательным, да и одежду носил простую и изрядно поношенную. Возвышенно настроенные молодые женщины были о нем высокого мнения из-за его любезности, религиозного рвения, его серьезности и готовности участвовать в церкви и его очевидной искренности и честности намерений»64.

За лимонадом и кексами на церковных встречах Рокфеллер сформировал близкую привязанность к симпатичной молодой женщине по имени Эмма Сондерс. Девушка сердилась, что Джон не хочет расширить свою светскую жизнь и настаивает на том, чтобы видеться только в церкви. Для Рокфеллера церковь была не просто набором теологических позиций: это было братство добродетельных единомышленников, и он никогда не решался отходить слишком далеко от ее оберегающих объятий.

В целом сдержанный, Рокфеллер развил компанейские привычки в церкви, которые остались с ним на всю жизнь, и его беспокоило, если люди уходили сразу после завершения воскресной службы. «Церковь должна походить на дом, – настаивал он. – Друзья должны радоваться друг другу и приветствовать незнакомцев»65. Даже в более поздние годы, когда толпы людей собирались у дверей церкви посмотреть на самого богатого человека мира, он продолжал пожимать людям руки и грелся в семейном тепле. Рукопожатие приобрело для него значение символа, так как это «дружеская рука, протянутая человеку, который не знает, что его ждут, [что и] приводит многих в церковь. Я сохранил это прежнее отношение к рукопожатию. Всю жизнь я люблю его, оно говорит: «Я твой друг»66.

Так же, как он болезненно воспринимал отношение свысока в деловом мире, Рокфеллер не выносил его и в религиозной сфере. Церкви миссии не находились на самофинансировании, поэтому Рокфеллеру и другим попечителям приходилось подчиняться покровительственным уведомлениям главной церкви. «Вот это-то обстоятельство и укрепляло нас в решении доказать всем, что мы и сами сумеем руководить своим духовным кораблем»67. При том что Рокфеллер имел сильную религиозную веру, он был значительно вовлечен в мирские дела церкви, которые, по его мнению, следует вести, как в опрятной фирме. Вскоре у него появилась возможность отстаивать кредитоспособность церкви, когда диакон опоздал выплатить проценты на две тысячи долларов по закладной. Однажды в воскресенье пастор объявил с кафедры, что кредитор угрожает продать имущество церкви, и, чтобы выжить, очень быстро нужно собрать две тысячи долларов. Когда пораженная паства покидала церковь, Рокфеллер стоял у дверей, задерживал каждого для разговора и упрашивал внести конкретные суммы. «Я просил, убеждал и, порою, даже грозил. Когда кто-то соглашался, я заносил его имя и сумму взноса в записную книжку и обращался к другому»68. Возможно, ничто на раннем этапе его жизни не стало таким предвестником его непреклонности в преследовании целей. «План захватил меня, – признал он. – Я лично пожертвовал на эту цель все, без чего только мог обойтись, а рвение мое как можно больше зарабатывать – сильно поднимали это и другие, подобные этому, начинания»69. Всего за несколько месяцев он собрал нужную сумму и спас церковь. К двадцати годам он выдвинулся как наиболее важный, после священника, член паствы.

Учитывая в основном спартанское сельское образование Джона Д. Рокфеллера и слабое знакомство с культурой большого города, ум его был в основном заполнен поучениями и высказываниями из его баптистской фундаменталистской церкви. Всю жизнь он извлекал из христианства практические жизненные уроки и подчеркивал пользу религии как наставника в повседневных делах. Со временем американцы будут удивляться, как ему удалось совместить свои хищные наклонности с религией, но все же церковь его юности, в основном – по крайней мере, как видел это Рокфеллер – поощряла его предрасположенность к коммерции. Религия, с которой он столкнулся, была далека от того, чтобы чинить ему препятствия, а наоборот, казалось, одобряла его действия, и Рокфеллер во многом стал воплощением непростого симбиоза между церковью и бизнесом и определил зарождающиеся идеалы американской экономики после Гражданской войны.

Рокфеллер никогда не сомневался, что его карьера имеет поддержку свыше и утверждал: «Господь дал мне деньги»70. За десятилетия преподавания в воскресной школе, он нашел множество примеров в Писании, подкреплявших это заявление. (Конечно, его критики приводили множество цитат, свидетельствующих об обратном и предупреждающих о тлетворном влиянии богатства.) Когда Бенджамин Франклин был мальчиком, его отец внушал ему одну из Притч Соломоновых: «Видел ли ты человека, проворного в своем деле. Он будет стоять перед царями, он не будет стоять перед простыми». Рокфеллер часто объяснял этот текст своему классу. Мартин Лютер увещевал свою паству: «Пусть даже [работа ваша] кажется мелкой и зазорной, смотрите на нее как на великую драгоценность, не по причине вашей ценности, но потому что она имеет место в этом драгоценном и священном сокровище, Слове и Повелении Божием»71. Многие влиятельные теологи XIX века приняли точку зрения кальвинистов в том, что богатство – это знак милости Божией, а бедность – красноречивое свидетельство небесного неблаговоления. Генри Уорд Бичер назвал нищету оплошностью бедных и провозгласил в проповеди, что «в целом верно утверждение, что там, где сильнее всего религия, сильнее всего и мирское процветание»72.