Титан. Жизнь Джона Рокфеллера - Рон Черноу

Рокфеллер не преувеличивал ценность «Книги счетов А» в одном важном отношении – она стала авторитетным свидетелем в вопросе, являлся ли он ненасытным человеком, который позже, с помощью благотворительности пытался очистить «запятнанное» богатство. Здесь «Книга счетов А» говорит твердо и однозначно: Рокфеллер был фантастически щедрым с детства. В свой первый год работы молодой клерк отдал около шести процентов заработка на благотворительность, в некоторые недели гораздо больше. «У меня есть моя самая первая книжечка, и в ней записано, когда я зарабатывал всего доллар в день, я отдавал пять, десять или двадцать пять центов на все эти дела», – заметил он53. Джон Д. жертвовал миссии «Файв-Пойнтс» в знаменитых трущобах южного Манхэттена, «бедняку в церкви» и «бедной женщине в церкви»54. К 1859 году, когда ему исполнилось двадцать лет, его щедрые пожертвования превысили отметку в десять процентов. Несмотря на явное тяготение к делам баптистов, он рано начал жертвовать на общие вопросы, дал денег негру в Цинциннати в 1859 году, чтобы тот выкупил жену из рабства. В следующем году он жертвовал негритянской церкви, методистской церкви и католическому приюту.

Благотворительные дары клерка были не менее заметны, чем его деловые таланты. О глубоко парадоксальной природе Рокфеллера говорит то, что хотя его и сразил банковский билет в четыре тысячи долларов, не меньшее впечатление произвела книга 1855 года «Избранные места из дневника и переписки покойного Амоса Лоренса». Лоренс, богатый производитель текстиля из Новой Англии, раздал на благотворительность более ста тысяч долларов, обдумав и спланировав свой шаг. «Я помню, как меня заворожили его письма, – рассказывал Рокфеллер, который, возможно, у Лоренса в свое время перенял обычай раздавать людям только что отчеканенные монеты. – Хрустящие банкноты! Я видел и слышал их. Я решил, что, если удастся сделать это, когда-нибудь тоже буду раздавать хрустящие банкноты»55. Подобные мысли у молодого человека редки и достойны восхищения, но следует отметить, что и в этом случае магическое воздействие на него оказывали деньги. Он видел, что деньги могут принести величие в моральной и в светской сфере, что волновало его больше, чем модные владения или одежды.

Помощник бухгалтера, будто наверняка зная, что когда-то станет богатым и должен подготовиться к назначенному часу, цепко наблюдал за коммерсантами в порту и отмечал, как они избегают хвастовства. Например, он необычайно восторгался перевозчиком Л.-Р. Моррисом и был поражен тем, «как он ходит, как выглядит, как будто его большое богатство его совершенно не трогает. Я видел других состоятельных людей и с удовольствием смотрел, как они занимаются делом, никак не показывая власть денег. Позже я видел и тех, кто носил дорогие украшения и роскошные одежды. Казалось прискорбным, чтó их привело к такому излишеству». Если Рокфеллер придерживался квакерской сдержанности в одежде и позже противился вульгарному хвастовству Вандербильтов и других магнатов Позолоченного века с их вычурными особняками и яхтами, отчасти это связано с его баптистскими воззрениями, а отчасти с простым строгим стилем богатых кливлендских бизнесменов, которых он так внимательно изучал на этапе своего становления.

* * *

Как неисчислимое множество молодых людей до него, Рокфеллер обратился к церкви за всеобъемлющими ответами на неразрешимые семейные проблемы. Он обладал призванием и в религии, и в бизнесе, христианство и капитализм сформировали два равных столпа его жизни. После публикации в 1859 году труда Чарльза Дарвина «О происхождении видов», вера многих людей начала ослабевать, но воззрения Рокфеллера остались простыми и постоянными. Когда в последующие десятилетия традиционные религиозные взгляды начали оспаривать, он остался верен духовным реалиям своего детства. Из-за часто непорядочного поведения отца молодой клерк был готов к жаркому осуждению греха и разговору о личном спасении и моральной реформации, вокруг которых тогда строились беседы баптистов. С самого начала его баптистская вера служила мощным инструментом контроля запретных чувств и сдерживала необузданную природу отца внутри него. После постоянных переездов в детстве, он стремился обосноваться в церкви, которая заменила бы ему семью, но без постыдных проявлений настоящей семьи.

Пока Джон и Уильям жили у миссис Вудин и ее дочери Марты, они вчетвером начали посещать бедную, переживающую не лучшие времена Церковь баптистской миссии на Эри-стрит неподалеку. Организованная за три года до процветающей Первой баптистской церкви, церковь миссии стояла на пустом месте без деревьев и представляла собой скромное белое здание с колокольней и высокими узкими окнами. В 1850-х годах по Кливленду прокатилось несколько религиозных возрождений, и Церковь баптистской миссии на Эри-стрит была создана после религиозного бдения, длившегося сто пятьдесят ночей подряд.

Церковь дала Рокфеллеру общество друзей, о которых он мечтал, и уважение и расположение, в которых он нуждался. Рокфеллер посещал Библейский класс диакона Александра Скеда, а привел его в церковь сам Скед, цветочник по роду занятий, поэтичный шотландец, любивший декламировать псалмы и пророчества и, казалось, знавший всю Библию наизусть. Скед родился в Шотландии в 1780 году, приехал в Америку в 1831-м и четыре года спустя перебрался в Кливленд. Во время службы он поднимал руки в молитве Богу, его лицо светилось воодушевлением. Этот набожный пожилой человек служил наставником Рокфеллеру, и тот пришел к нему, когда нашел работу в «Хьюитт энд Таттл», чтобы сообщить хорошие новости. Встреча дала неожиданную отповедь, которую Рокфеллер так и не смог забыть. «Прежде чем я ушел, он заметил, что я ему очень нравился, но что он всегда гораздо больше любил моего брата Уильяма. Я так и не мог понять, почему он это сказал. Я не обиделся, но меня это удивило»56.

Осенью 1854 года Джон принял решение о вероисповедании, диакон Скед погрузил его в купель, и тот стал полноправным прихожанином. Никогда не будучи снобом, Рокфеллер гордился тем, что «выращен в церкви миссии»57. Вне зависимости от своих мирских амбиций, он не искал простых путей к успеху и не пытался присоединиться к процветающим прихожанам или высокой церкви. Его, человека замкнутого и стороннего, привлекло теплое братство верующих, ему нравилась атмосфера равноправия в церкви на Эри-стрит, позволявшая присоединиться, как он выразился, к «людям в самых скромных обстоятельствах» 58. Центральный принцип баптизма, автономность отдельных паств и церквей миссии, в которых не доминировали именитые семьи, был самым демократичным из всех. Церковь на Эри-стрит посещали продавцы, помощники в лавках, кондукторы железной дороги, рабочие с фабрик, клерки, ремесленники и другие люди крайне скромного достатка. Даже в более поздний период, когда она преобразовалась в Баптистскую церковь на Юклид-авеню, в пастве осталось больше плебеев, чем патрициев. Много лет спустя Рокфеллер заявил с сердечной теплотой: «Как благодарен я, что это общение дано мне было в раннем детстве, что я был доволен и счастлив… работой в церкви, работой в воскресной школе, работой с хорошими людьми – это было мое окружение, и я благодарю Бога за него!»59.

Рокфеллер не просто посещал службы, а выполнял в церкви бесчисленные поручения. Еще не достигнув двадцати лет, он стал учителем воскресной школы, членом совета и бесплатным клерком, державшим в руках протоколы заседаний. Лишенный ложной гордости, он с удовольствием выполнял даже подсобные работы, и одна прихожанка оставила живую зарисовку его вездесущего присутствия: