Перст судьбы - Марианна Владимировна Алферова

Нити Судьбы новобрачных обычно связывает Хранитель. А я – просто магик, которому положили запрет в учебе за то, что он бросил дерзкий вызов учителю. Соединение нитей – дело серьезное. Нити, связанные магиком, развязать более нельзя, они на всю жизнь. Волей-неволей эту связь придется принять, хоть с проклятием, хоть со скрежетом зубовным. Она только после смерти размыкается. Потому беглецы, ищущие тайных уз, находят магиков-отщепенцев, чтобы завязанный магиком узел стал оберегом, защитил от преследования разъяренной родни.

– Разве наш отец против вашего брака? – задал я ненужный вопрос.

Лара прыснула от смеха, а Лиам ответил, невинно взмахнув пушистыми ресницами:

– Мы не спрашивали.

Сделалось ясно в три моргания: они встретились внезапно на улице во время карнавала, и среди мираклей, вина и плясок Лиам вдруг почувствовал влечение к подруге детства. Она откликнулась – эмпат уловил ее влечение, вернул сладким шепотом признания, и так, с каждым пожатием рук и с каждым поцелуем, страсть всё разгоралась. Перевернулись песочные часы в деснице Судьбы, друг и наперсник придворных девчонок превратился в заправского сердцееда. Говорят, Вианово вино из темной лозы обладает волшебным свойством: стоит с кем-то испить один бокал на двоих, и больше этих двоих не оторвет друг от друга ни одна разлучная магия.

И они тут же решили сплести свои нити – желание безумное, дерзкое и неодолимое. Я смотрел на Лару, и в груди противно тянуло, будто она была магиком и пыталась вынуть из меня мою нить и намотать на тонкие розовые пальчики. Тоска эта была ни с чем не сравнима, она рвала душу. Любил ли я ее прежде? Не помню. Но сейчас я отдал бы весь остаток жизни, чтобы поменяться с Лиамом местами.

– Так ты можешь связать наши нити? – долетел до меня голос брата.

Я кивнул. Сказать вслух я ничего не мог.

Первым мне подал руку Лиам. Я опасался, что не сумею вытянуть нить Судьбы из брата – он был слишком независимый, слишком самостоятельный, несмотря на юные годы. Но нить сама скользнула мне в руки, будто змейка легла на ладонь, высунула острое жало, опалила жаром и затаилась. Ладонь Лары была мягкой и теплой. Нить – податливая и пушистая, будто шерсть домашнего прядения, но внутри – упругий прочный шнур. Счастлив тот, с чьей судьбой такая нить сплетается. Нити моих любящих будто сами завязались в тугой узел. Но сплавить их окончательно оказалось не так-то просто. Нить Лиама была как металлическая проволока, из которой плетут кольчуги, а мягкая нить Лары не плавилась, а обгорала. Лара морщилась, но руку не отдергивала. С третьей попытки я все же сумел наддать жару – шнур-сердечник в нити Лары превратился в текучую каплю и обвился вокруг нити Лиама, которая тоже размягчилась и заалела. Тогда я отпустил их руки и пробормотал, путаясь в словах как в тяжелой мантии:

– Лиам, сын Эддара, короля Ниена, наследник Второй очереди, и Лара, дочь сира Ранулда Толстобокого, соединены мною, магиком третьего уровня, навечно до скончания дней для супружеской жизни и любви.

Едва я закончил эту фразу, как Лиам подхватил Лару на руки и понес наверх по лестнице – в одну из комнат, что в эти дни редко пустовали.

Я остался один в таверне. Вернее, не один – я только сейчас заметил, что за стойкой стоит хозяйка, краснощекая и широкоплечая, как королевский копейщик.

Молча она взяла самую большую кружку, наполнила глинтвейном и протянула мне.

– Магик всегда одинок, – сказала она, – даже когда ему кажется, что рядом кто-то есть.

Я оглядел таверну. В углу спал подгулявший парнишка, уронив голову на руки.

– Этот – не рядом.

Я щелкнул пальцами и добавил магическим огням яркости. Потом махнул левой рукой – она у меня в смысле магии всегда была сильнее – и миракли цветочных гирлянд повисли под закопченными балками. Потом появились букеты цветов и пестрые ковры на балконе. А я все магичил и не мог остановиться. Как будто, избывая магию, я и эту странную вспышку любви к чужой невесте исторгал из себя.

Не знаю, что мне помогло – сотни магических букетов или кружка глинтвейна, но к тому моменту, как Эдуард, расхлестанный и пьяный, ввалился в таверну, я уже почти не чувствовал ни ревности, ни боли, ни тоски.

– Лиама не видел? – спросил Эд, принимая из рук трактирщицы свою порцию горячительного, хотя ему давно было пора остановиться.

Вслед за Эдуардом притащился миракль-мертвец в черных сгнивших тряпках, созданный мною часа три назад. Надо же, он все еще не развеялся! Я не стал его прогонять, мне вдруг показалось забавным, если молодожены, спустившись вниз, столкнутся с этим чудищем. Лара начнет визжать, а Лиам схватится за меч.

– Я только что соединил нити Лиама и Лары узами, – сообщил я пьяным шепотом, наклоняясь к самому уху Эда. – Они меня попросили – я исполнил. Я спаял их нити намертво. Думаешь, я не смог? А я смог. Пьяный, но смог. Дар – не пропьешь. – Язык мой заплетался. – Она – идеальная.

– Что?! – Эд вскочил, расплескивая вино. – Что?

– Они там, наверху, муж и жена… – пробормотал я, чувствуя что-то неладное, но продолжая болтать.

– Я сегодня… час назад… да! – принялся выкрикивать в ярости Эдуард. – Я – жених Лары! Я просил руки Лары у ее отца. Я! А не он! Я получил согласие. Я! – Его визгливое «я» резало уши.

– Поздно… – Я захихикал глупым пьяным смехом.

Эдуард кинулся к лестнице, что вела наверх. И тут наверху на галерее появился Лиам – уже без нарядного ремня и перевязи и без колета, в одной рубахе, распахнутой на груди. Верно, он хотел попросить вина, легкого сидра или лимонада для себя и Лары. Эдуард кинулся к нему наверх с воплем: «Предатель»!

– Эд! Послушай! – только и успел проговорить Лиам, качая головой и выставляя вперед руки. – Сейчас. Я все объясню…

– Подлец! Подлец! Вор! – Эдуард схватил брата за грудки.

В этот момент из комнаты на галерею вышла Лара в одной тонкой сорочке, что надевают под платья. Верно, выскочила из кровати на крик.

– Нити соединены! Нити навсегда! – хрипел Лиам, пытаясь освободиться из рук брата.

Затрещало тонкое полотно рубахи. Эдуард в ярости отшвырнул Лиама на перила галереи. Брызнули щепки, будто балясины стали тонким тростником, Лиам полетел вниз. Я протянул руки, пытаясь его подхватить с помощью магической ловушки, но вся моя сила растратилась на дурацкие венки и букеты, сеть сплелась слишком поздно, у самого пола, и