Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

не сохранила. Собеседники знали теперь обо мне значительно больше. Одного дня для беседы не хватило, и на следующий день я провел там еще около пяти часов. Разговор был достаточно дружелюбным, узнавали что-то обе стороны. Я вопросов не задавал, но иногда проявлял догадливость насчет тех людей, которые либо по собственной инициативе, либо в таких же конфиденциальных беседах пополняли и мое досье. По характеру вопросов обычно нетрудно догадаться, откуда поступала информация. Около половины источников были, судя по теме допроса, русскими, остальные британцами или американцами. Легко узнавалась эмигрантская среда. Один мой московский знакомый, эмигрировавший в 1972 году и ныне живущий в США, судя по заданным мне вопросам, прислал в британские спецслужбы копию своей статьи «Странная позиция Жореса Медведева», которую он безуспешно пытался напечатать в лондонских газетах. Мне рукописную копию этой статьи, написанной на приличном английском, который автор знал плохо, прислали около года назад из воскресной газеты, отказавшейся ее публиковать. В статье был намек на то, что моя позиция по проблемам разрядки и споры между Роем и Сахаровым, Солженицыным и Максимовым входят в какой-то сценарий властей. Два доноса явно пришли из Москвы и касались действий и заявлений Роя. В Советском Союзе спецслужбы меня никогда не допрашивали, но технология допросов, очевидно, везде одинакова. Среди множества банальных вопросов в ходе беседы неожиданно встраиваются какие-то ключевые, ответ на которые и важен для «следствия».

Первые вопросы неизбежно оказались связанными с публикациями об Уральской ядерной катастрофе, которые обсуждались и в британской прессе. Газетные вырезки на эту тему, получаемые через бюро газетных вырезок, очевидно, оседали и в моем досье. Я рассказал о работах группы Клечковского и миассовских семинарах Тимофеева-Ресовского и, ожидая, что об этом меня могут спросить, принес ксерокопии некоторых статей по радиоэкологии из советских академических журналов. Затем последовало обсуждение взрывов в московском метро и на улицах. Прошло четыре месяца после этого теракта, но ни подозреваемых, ни арестованных все еще не было. Это обеспечивало версии А. Д. Сахарова о намеренной провокации властей – версии, поддержанной и западной, в основном американской, прессой, – определенную монополию. Я рассказал о деталях, которые знал из писем Роя, и попытался объяснить, что подобный особый предлог для политических репрессий спецслужбам в СССР совершенно не нужен. Столь затянувшееся расследование дискредитирует в большей степени сами спецслужбы, а не политическую оппозицию.

Как и в январе 1975 года, так и теперь можно было понять, что доносы на меня шли в британскую контрразведку главным образом от разных групп НТС вместе с копиями публикаций журнала и издательства «Посев». Поступали в досье и вырезки из эмигрантских газет. В журнале «Посев» за два прошедших года было опубликовано несколько материалов с критикой братьев Медведевых, на которые я не обращал внимания. У меня к НТС имелось устойчиво отрицательное отношение еще до приезда в Англию, и я игнорировал всю эту систему, активную в основном в ФРГ. Еще в сентябре 1973 года Роман Гуль, редактор «Нового журнала», прислал мне выпуск эмигрантского парижского журнала «Народная правда» за 1949 год со статьей Д. Далина «Кризис солидаризма», где приводились выдержки из Программы НТС 1944 года. В Программе содержалась схема построения новой России после поражения большевистской диктатуры:

«Отбор ведущего слоя, в конечном счете, производится не столько путем выдвижения людей на выборах, сколько на основании проверки пригодности людей на практической работе… Глава государства осуществляет и верховное водительство ведущего слоя нации… Правительство не ответственно перед Государственной Думой…. В состав Российской Нации не входят иностранцы, хотя бы они и постоянно проживали в России, и евреи… Евреям предоставляется право или свободно покинуть пределы России, однако, без вывоза капиталов, или же поселиться на территории Российского Союзного Государства в специально отведенной для них области…» (Народная Правда. Париж. 1949. № 6. С. 23.)

Редактором этого журнала был в то время сам Роман Гуль.

Моя научная работа британских контрразведчиков не интересовала.

Так или иначе, но двухдневная беседа с ними сняла какие-то ограничения и открыла возможность для нового статуса моей семьи в Соединенном Королевстве. В июне я получил письмо из иммиграционного отдела министерства внутренних дел с неразборчивой подписью, в котором говорилось о новых возможностях (даю в переводе на русский):

«…ограничительные условия вашего пребывания в Соединенном Королевстве отменены. Вам больше не нужно сообщать в полицию об изменении адреса или работы… Вы теперь свободны оставаться постоянно в Соединенном Королевстве, и вам не нужно разрешений от британских департаментов на изменение места работы по найму в Великобритании и на занятие бизнесом… Вы можете покидать Соединенное Королевство в любое время и возвращаться без виз…»

Одновременно с этим я получил анкету для оформления нового проездного документа. Вместо одногодичных удостоверений личности мне полагался теперь Travel Document, предусмотренный Международной конвенцией от 28 сентября 1954 года для поездок во все страны. Двухгодичный срок действия этого документа мог продлеваться. Двадцать чистых страниц отводилось для виз и штампов прибытия и убытия. В июле 1977 года мне проставили в нем многократную визу на въезд в США. Еще в начале года я получил приглашение принять участие в очередной ежегодной конференции Американского геронтологического общества, которая проводилась с 18 по 22 ноября в Сан-Франциско. Я сразу ответил согласием и был рад снова побывать в Калифорнии и встретить старых друзей.

Книга Роя об Октябрьской революции

Я уже писал в главе 34 про очерк Роя об исторической неизбежности революции в России в 1917 году, который был опубликован в Италии в 1976-м в виде небольшой книги. В этой работе анализировались события, происходившие в течение ста дней после 25 октября 1917 года. В связи с юбилеем революции римское издательство «Riuniti» заказало продолжение. В новом большом очерке, выпущенном тем же издательством как продолжение первой книги, Рой рассматривал события начала 1918 года. В совокупности оба очерка представляли теперь уже полноценную книгу, которую с некоторыми дополнениями можно было предложить для перевода на другие языки. Скромный объем лишь ускорял возможность публикации. По ключевой теме века «Русская революция 1917 года», как оказалось, в западных исторических изданиях не было ни одного труда советского автора. Это крупнейшее событие XX века отражалось на русском и на всех языках народов СССР во множестве трудов, иногда в многотомных иллюстрированных изданиях, но их не переводили и не печатали в США и в Западной Европе, так как эти труды представляли собой очень грубую фальсификацию истории, зачастую с подделкой фотографий, с которых удалялись ретушированием