Рельсовая война. Спецназ 43-го года - Владимир Першанин

Лейтенант Иван Викулов, сумевший выжить после одиннадцати месяцев немецкого концлагеря, застрелил бежавшего немца и работал винтовкой, как дубиной. Но сил не хватало. Ефрейтор из охраны, уклонившись от удара, вскинул карабин. Мальцев достал его короткой очередью (кончились патроны) и, не имея времени перезарядить оружие, кинулся на немца в обгоревшем мундире.

Ударил его раз и другой ножом. С трудом поднялся, но удушливый дым горевшей солярки заставил опуститься на колени. Грудь выворачивал кашель. Молодой немец целился в русского лейтенанта из винтовки, но тоже захлёбывался от дыма – пуля прошла рядом. Сержант Чепыгин сбил немца с ног ударом приклада и помог Мальцеву подняться.

Только сейчас оба ощутили нестерпимый жар и, прикрывая глаза, попятились от горевшего резервуара.

– Отходим, – с усилием выкрикнул лейтенант Мальцев. – Собирайте раненых и оружие.

База горела. Лопались раскалившиеся бочки, расплёскивая солярку и масло. Навес из оцинкованной жести корёжило от жара, обрушились перекрытия, сминая новые бочки и усиливая огонь. Ёмкость на сто двадцать тонн кренилась набок, плавился металл, как свечки, полыхали сосны и обрывки маскировочной сети.

Уцелевшие бойцы отходили, прикрывая друг друга огнём, на плечах выносили раненых. Вслед ударила автоматическая пушка. Трассы неслись сквозь дым, пробило насквозь пулемётчика, отбросив в сторону искорёженный «дегтярёв». Партизану оторвало кисть руки. Прижимая к груди обрубок, он убегал, что-то бормоча сквозь стиснутые зубы.

Иван Викулов, воспользовавшись дымовой завесой, подполз к капониру и бросил две гранаты. Его товарищ, тоже сидевший в концлагере, стрелял из винтовки в уцелевших артиллеристов. Сорвав с пояса унтер-офицера кобуру с длинноствольным «люгером», вместе с Викуловым побежали догонять своих.

База продолжала гореть. Уцелевшая охрана пыталась погасить огонь ручными помпами, но дым и жар заставили их отступить. У некоторых лопалась кожа на лице, дымилась и тлела одежда.

Зло вымещали на убитых русских. Стреляли в мёртвые тела, вонзали штыки. Пламя заставляло охранников отступать всё дальше – было ясно, что базу уже не спасти.

В эти часы, когда горела база горюче-смазочных материалов, ещё две группы бойцов вышли к железнодорожной линии, чтобы заложить мины. Надежда, что большинство местных гарнизонов будет направлено к горящей базе, оправдалась лишь частично.

В связи с временным затишьем на фронте в окрестностях проходили переформировку несколько германских воинских частей. Начиная с 30 апреля, сменяя друг друга, выделялись для патрулирования железной дороги взводы и роты регулярных войск. Вдоль железнодорожной насыпи стояли в засадах или постоянно курсировали мотоциклисты, бронетранспортёры и силы полиции.

Одну группу подрывников возглавлял заместитель командира отряда «Застава» Фёдор Кондратьев. Предчувствуя, что дорога будет охраняться усиленно и вряд ли часть охраны снимут даже в связи с крупным пожаром на базе, капитан сократил группу до минимума.

Десяти человек должно было хватить, чтобы заложить две мины (вторая – для страховки), а после взрыва быстро раствориться в лесу. Дождавшись, когда пройдет патрульная дрезина, сапёры во главе с сержантом Постником добежали до насыпи и быстро установили обе мины.

Их прикрывали снайпер Василь Грицевич и пулемётчик Афоня Рымзин. Через семь-восемь минут взрывники и прикрытие уже бежали к лесу. Теперь лишь бы немцы не пустили вторую дрезину! Эшелоны шли часто, появления воинского состава ожидали с минуты на минуту. И вот состав появился…

Увидев его, Кондратьев сжал кулаки и едва не застонал от досады. На скорости приближался лёгкий маневренный паровоз «кукушка» с двумя платформами – впереди и сзади. Паровоз был старый, с облупленной краской и смятым тендером. Обе платформы служили когда-то для перевозки цемента, а сейчас были загружены несколькими мешками с песком.

Вместе с машинистом из будки выглядывали два полицая, один держал наготове пулемёт. Кондратьев и вся его группа напряжённо следили за старым паровозом и платформами.

– Господи, пронеси, – шептал Афоня Рымзин, надеясь как на чудо, что Бог поможет и это старьё не взорвётся.

Чуда не произошло. Сапёр Андрей Постник хорошо знал своё дело. Одна мина рванула под небольшим паровозом, опрокинув его под насыпь, вторая разнесла заднюю платформу. Из сплющенной, исковерканной «кукушки», окутанной паром, неслись крики раздавленных людей.

– Уходим, – дал команду капитан Кондратьев.

Подавленная неудачей группа быстро шагала по лесу. Остановились передохнуть километра через четыре. Хороший выдался денёк: голубое весеннее небо, мягкая зелёная трава, лёгкий ветерок. Группа лежала молча, переживая неудачу.

– У нас ещё одна мина в запасе имеется, – нарушил тишину сержант Постник. – Охота ведь не закончена, товарищ капитан?

– Конечно, нет. Вон, глянь, дым в небе плывёт. Наши ребята бензохранилище взорвали, а мы как побитые домой вернёмся. Отдохнём с полчаса и снова на железку двинем, подальше от этого места.

– Может, по сто граммов за удачу? – предложил Афанасий Рымзин, сидевший на травке со снятым сапогом, шевеля ещё не зажившей после операции ступнёй. – Бывало, если охота не ладится, устроим перекур, выпьем немного, и всё как по маслу идёт.

– Тебе, если хочешь, налью, – отозвался Фёдор Кондратьев. – Ступня, наверное, ноет? А остальные свою долю получат, когда дело сделаем. Майский день длинный, время у нас есть.

– Чего я один пить буду? – вскинулся пулемётчик. – А то, что два пальца на ноге ампутировали, я про них уже забыл. Буду шагать, сколько надо.

– А вот перекусить можно, – сказал капитан. – Ты как, Андрюха?

Сержант отрицательно покачал головой:

– На пустое брюхо и шагать, и ползти легче. Как закончим дела, можно выпить и закусить.

Однако группе Кондратьева не везло. А может, потеряли осторожность, торопясь загладить неудачу. Шагали вроде осторожно, избегая наезженных дорог, но, когда перебегали просёлок, с холма ударил замаскированный пулемёт. Немцы стреляли издалека. Пули летели россыпью, но свою цель нашли.

Ранило в бок одного из новичков. Вроде и не слишком тяжёлая рана, но парень идти самостоятельно не мог. Его отправили в лагерь, выделив в провожатые опытного пограничника.

– Шагайте потихоньку, – напутствовал их капитан, а пограничнику шепнул: – Если в засаду угодите, живыми не сдаваться. Фрицы и полицаи сведения выбивать умеют, погубите весь отряд.

– Всё будет нормально, – заверил Кондратьева пограничник.

Удача словно отвернулась от опытного капитана, воевавшего с первого дня войны. Новая попытка заложить мину едва не закончилась гибелью всей группы. Разведчик, шагавший впереди, вовремя заметил бронетранспортёр и предупредил Кондратьева. Отползали осторожно, зная, что два скорострельных пулемёта «МГ-42» расстреляют их за считаные минуты.