Сад сломленных душ - Жоржия Кальдера

Однако вряд ли правителю вздумалось поглядеть на город именно сейчас: никто не обманывался на сей счет.

Внезапно на нас обрушились волны ужаса: они накатывали одна за другой, ритмично и безжалостно, всепроникающие, неумолимые, неся с собой такую тьму, что их происхождение могло быть только сверхъестественным. Это проявлялась сила Тени – однажды мне уже случалось испытать на себе ее воздействие.

Бо́льшая часть людей вокруг нас попа́дали на колени, из глаз у них потекли слезы. Давление усиливалось, и народ попадал ниц на всех улицах, сходившихся на площади перед Собором. Отталкивающее и одновременно наводящее ужас зрелище.

Я почувствовала, как меня с силой тянет вниз.

Опустив глаза, сообразила, что это Хальфдан: он согнулся в три погибели на земле и настойчиво тянул меня за руку, дабы я последовала его примеру. Я против воли повиновалась: не стоило привлекать к себе внимание. Над городом повисла гробовая тишина, мы все затаили дыхание.

Прошло несколько минут, никто не смел пошевелиться. Чем больше проходило времени, тем сильнее становился страх. Более того, лица людей вокруг меня исказились от боли и ужаса под действием силы Тени.

Внезапно головы всех горожан запрокинулись к небу, их рты открылись. Из глоток всех людей вырвался крик, звучавший как голос одного человека, звучный и глубокий. Он неустанно повторял:

– Никакое преступление против ваших богов не останется безнаказанным, а ростки недоверия будут вырваны с корнем. Никакое преступление против ваших богов не останется безнаказанным, а ростки недоверия будут вырваны с корнем. Никакое преступление против ваших богов…

Ошеломленная, я повернулась к Хальфдану, и от изумления у меня округлились глаза: голова друга была запрокинула, из ноздрей и ушей у него текли тонкие красные струйки. Рот Хальфдана был широко открыт, он, как и прочие люди, выкрикивал одни и те же слова, снова и снова.

Очевидно, лишь я одна во всей округе не повторяла фраз, которые император вложил в уста своих подданных. Угрозы звучали долго, их эхо разносилось над всем городом, дабы все до последнего жителя услышали их и прочувствовали. Затем вдруг, без всякого предупреждения, слитный хор голосов сменился воплями ужаса.

Как и все остальные люди вокруг, скорчившийся рядом со мной Хальфдан сильно содрогнулся всем телом и взвыл от боли, сжав голову руками. Я не поняла, что именно произошло, но инстинктивно угадала, что мне следует делать. Ибо я владела уникальным даром, и сейчас самое время было им воспользоваться.

Впившись ногтями в рану, полученную во время церемонии накануне, я сжала кожу указательным и большим пальцами, чтобы кровь текла быстрее. Затем я прижала кровоточащую руку к виску друга и обняла его как можно крепче, надеясь, что незримая сила защитит его от обрушившегося на город чудовищного колдовства.

– Все будет хорошо, Дан, не бойся, – бормотала я, подавляя рыдание. – Все будет хорошо…

Рядом с нами какой-то мужчина с визгом вцепился себе в лицо ногтями, и на его щеках осталось десять кровавых борозд. По лицу несчастного, от макушки до подбородка, медленно стекала прилетевшая из ниоткуда капля расплавленного металла. За первой каплей последовала вторая, потом третья, еще и еще, заливая глаза человека, волосы, нос и рот, и в конце концов его крики сменились приглушенным бульканьем. Наконец голова мужчины упала с плеч: шея переломилась под весом металла, и череп с застывшим в чудовищной гримасе лицом покатился по земле, а обезглавленный труп рухнул на покрытую пеплом мостовую.

Не пролилось ни капли крови: плоть у основания шеи словно прижгли раскаленным железом, поглотившим часть тела.

Я с трудом сглотнула, борясь с тошнотой, стараясь не удариться в панику. Тут до меня дошло, что такая же страшная участь постигла десятки других собравшихся перед Собором людей. Повсюду, куда ни глянь, корчились в агонии изломанные фигуры, их залитые жидким металлом лица искажали жуткие гримасы боли. Несчастные падали к ногам остальных, оставшихся невредимыми, кто, как и я, окаменев от ужаса, наблюдал за экзекуцией.

– Хальфдан… – пробормотала я, дрожа, и сжала плечи друга еще сильнее. – Хальфдан, скажи, что с тобой все хорошо, умоляю тебя…

Он схватил меня за руку и, через несколько мучительно долгих секунд, прошептал:

– Уверен, я невредим. Тебе удалось отвести это заклятие.

Некоторое время я недоверчиво смотрела на него, потом медленно отстранилась, а дикие вопли умирающих постепенно стихали.

Хальфдан выпрямился, дрожа от потрясения, и вытянул перед собой руку: на его ладони лежал странный кусочек металла в форме капли. Лицо друга было испачкано моей и его собственной кровью, хотя никаких ран я у него не видела. Зато страдание в его глазах казалось самым что ни на есть настоящим, и не мудрено: площадь вокруг нас представляла собой чудовищное зрелище.

– Во имя всех преисподних, что мы натворили? – почти беззвучно выговорил Хальфдан, оглядываясь вокруг. Его глаза округлились от ужаса. – Что же мы наделали, Сефиза?..

Тут и там слышались приглушенные рыдания, площадь была усеяна обезглавленными телами и головами, зажатыми в чудовищные железные «шлемы». Некоторые выжившие боялись подняться, другие стояли на коленях, закрыв глаза, сложив руки перед грудью, и истово распевали молитвы, очевидно, надеясь вымолить прощение.

Балкон, на котором недавно находился император, снова опустел. Орион ушел, скрывшись в огромном чреве дворца. Означало ли это, что его нелепая демонстрация власти на этом закончилась? Считал ли он, что гнусного наказания, которому он подверг своих подданных, достаточно?

Теперь я охотно готова была поверить, что Лес Проклятых – это творение Ориона. Больше никогда не стану сомневаться в происхождении этого мрачного места…

Тень, напротив, не ушел от дверей Собора. Так и стоял у входа в окружении своих солдат – очевидно, решил полюбоваться делом рук своего хозяина, наслаждался страданиями несчастных уязвимых людей. Наверняка наши мучения его веселили.

– Слава богам, вы не попали в число казненных преступников! – воскликнул один из жрецов Академии, подбегая к нам.

Вот только он ошибся: на самом деле мы с Хальфданом были главными виновниками случившейся сегодня трагедии.

Впрочем, в отличие от друга, я сейчас мучилась вовсе не раскаянием. Нет, меня сжигал гнев. Безмерный гнев терзал мою душу, и чем больше я оглядывалась кругом, считая жертв чудовищной пытки, устроенной нашим так называемым богом, тем сильнее во мне разгоралось это безудержное пламя.

– Скорее идите в школьную часовню! – приказал нам жрец, нервно посматривая по сторонам. – Следует поскорее провести церемонию, дабы загладить наши грехи. Нам всем нужно как можно быстрее покаяться!

Я не понимала, как мне удалось избегнуть мысленного воздействия императора, как вышло, что я не подверглась жуткому наказанию – ведь если кого и наказывать, так это меня, – и как мне удалось помешать страшной капле жидкого металла убить Хальфдана.