Тайный искуситель - Тина Сент-Джон

Даже несмотря на распахнутое для сквозняка окно, в комнате пахло дымом и горевшей бумагой. Если она позволит Себастьяну войти, он точно поймет, чем она занималась, и забеспокоится, не скрывает ли она что-то. Он даже может настоять на обыске ее покоев или ее лично. Это был риск, на который она не хотела идти.

— Да, милорд? — спросила она с противоположной стороны двери, которая их разделяла. — Я думала, вы все еще возле доков.

— Так и было, — ответил он, — но я там уже закончил.

Затем наступила пауза.

— Миледи, вы откроете дверь или мы будем общаться через нее?

В его голосе слышалась ирония, но Захира все еще в волнении кусала губу, боясь, что его последняя просьба легко превратится в приказ.

— Я не могу открыть дверь, милорд. Я… не одета для приема гостей.

Он снова замолчал, на этот раз пауза была дольше. Он сомневается в ее отговорке? Хуже того, будет ли для невежественного франка иметь значение благопристойность, если он не отступится?

— Я собиралась принять ванну, милорд, — торопливо добавила она, — и затем провести вечер в молитвах.

— О, — ответил он, похоже, успокоившись. — Я надеялся, что смогу убедить вас вернуть часть моего достоинства, которое вы украли у меня этим утром во время игры в шатрандж.

Он ждал ее ответа, возможно надеясь угадать, улыбается она или нет по ту сторону двери. Она улыбалась, но старалась подавить улыбку, упрекая себя в этом, и, не доверяя собственному голосу, не ответила. Лишь стояла молча, едва дыша и желая, чтобы он ушел.

— Что ж, — сказал он после продолжительного молчания. — Возможно, в другой раз.

— Возможно, — тихо повторила она.

Захира ждала, прислушиваясь в полной тишине и позволив себе отдышаться, лишь когда он не спеша удалился. Она сумела избежать возможной катастрофы, но в опасной игре, которую она вела, ее наверняка ожидали новые испытания. Себастьян был тем мужчиной, которого воспринимают всерьез; самое худшее, на что она могла пойти, — заинтересовать его, позволить себе что-то чувствовать к нему помимо враждебной осторожности и уважения, которое может возникнуть к любому опасному врагу.

С учетом всех обстоятельств записка Халима пришла как нельзя вовремя. Если она начнет отвлекаться, напоминание о долге перед кланом тут же вернет ее на верный путь. У нее есть миссия, которую она должна выполнить. Она больше не посмеет об этом забыть.

Страх быть раскрытой минул, Захира повернулась и отправилась поднимать наполовину сгоревшую записку Халима. С невозмутимой осторожностью она вновь поднесла ее к огню масляной лампы и спокойно смотрела, как улика, указывающая на ее предательство, превращается в пепел и исчезает.

Себастьян отошел от двери Захиры в состоянии некоторого недоумения. Не столько из-за того, что она его отвергла, сколько из-за своей реакции на отказ. Он был удивлен, даже немного зол, когда, нахмурившись, направлялся к началу длинного коридора, в комнату, которая служила ему залом для заседаний.

Ему пришлось признаться себе, что, несмотря на все доводы рассудка, он жаждет снова увидеть Захиру. Сказать по правде, он не мог не думать о ней с тех самых пор, как его отозвали несколько часов назад. Он не помнил, когда в последний раз настолько наслаждался простой радостью женской компании, как этим утром в саду с ней. Удовольствие только заставило его желать большего. Больше времени в компании Захиры, больше общения с ней.

Ее признание, когда она, заикаясь, сказала, что практически раздета с той стороны двери, мало помогло утолить его желание увидеть ее. Было слишком легко представить, что бы открылось его глазам, если бы он распахнул дверь. И — да, не будь он действительно благороден, он мог бы поддаться импульсу прильнуть к замочной скважине и посмотреть самому. Вместо этого он стоял в коридоре, проклиная свое благородное воспитание и подыскивая слова, которые внезапно покинули его от одной мысли о том, что Захира раздета.

Он хотел ее, он не мог этого отрицать. Он хотел ее с того самого момента, когда впервые увидел на базаре, и теперь, когда она здесь и в его распоряжении бесконечное количество часов, он не мог думать ни о чем другом. Судя по холодному приему, оказанному ему по другую сторону закрытой двери, он, видимо, один чувствовал это. Это должно было его охладить. В конце концов, он с самого начала был тверд в своем желании не отвлекаться на ее постоянное присутствие.

И то, что вскоре он покинет Ашкелон, будет ему во благо, пусть даже его отсутствие продлится всего неделю. Капитан порта сообщил, что припасы и оружие направлены союзниками короля из Тира. Товары должны были прибыть в течение нескольких дней, затем перевезены к каравану для доставки их в глубь страны, к истощенной армии Ричарда. Себастьян, Логан и группа солдат поедут в качестве эскорта. Эта миссия едва ли была опасной, требующей его личного внимания, но он рассчитывал, что время, проведенное в дороге, поможет привести его мысли в порядок.

Видит Бог, он надеялся на это.

И если по прибытии Ричард позовет его обратно в бой, тем лучше, думал Себастьян, входя в зал советов и садясь за большой дубовый стол. Тот был привезен в эти земли одним из христианских лидеров, дворянином, который, несомненно, прибыл сюда в поисках золота и славы и давным-давно вернулся домой. Громоздкий предмет мебели с его таким же выдающимся креслом совсем не вписывался в уютную элегантность арабского дворца — как и сами крестоносцы.

Им было не место в этом царстве песка, солнца и жертвенности. Каждый день ему напоминали об этом ужасная жара, встречавшая каждое утро, звуки армий на марше, крики женщин и детей. А кроме этого, напоминали заживающая рана на боку и холодные взгляды серебристых глаз определенной молодой женщины, чья неприязнь к франкам была, как он подозревал, куда сильнее, чем она позволяла себе выразить.

То, что он не принадлежал этому месту, не означало, что он должен вернуться к своей старой жизни, как это сделали другие. Он прибыл в Палестину в поисках чего-то: приключения, думал он, покидая Англию и графство, за которым теперь присматривал его брат, Гриффин. Приключений, которые он нашел, хватило бы на две жизни, но этого все еще было мало, и он собирался странствовать по миру, пока не найдет то, чего ему не хватает.

Его взгляд переместился от карт и бумаг, разложенных на столе, к письму, недавно полученному из его родового замка в Монтборне. С тех пор как оно было доставлено два месяца назад, он перечитывал его как минимум дюжину раз и практически наизусть помнил каждую строчку. И все же он взял письмо в руки и начал перечитывать потрясающие новости из дома.

Он снова стал дядей, неряшливо писал его брат в начале письма. Не было ни преамбулы, ни чрезмерных приветствий, Гриффин был не из тех, кто ходит вокруг да около. Изабель, жена Гриффина, родила их третьего ребенка — на этот раз сына, крикливого, крепкого младшего брата для двух девочек-близняшек, рожденных через месяц после того, как Себастьян отправился в крестовый поход.