Первая формула - Р. Р. Вирди

землю посыпались камни – часть из них еще валяется вокруг башни, а несколько штук растворились в воздухе. Есть ученики, которые вроде как при этом присутствовали. Пожалуй, в такую версию я готов поверить.

Ради – надо отдать ему должное – на мякине не проведешь… Он испытующе уставился мне в глаза. Истины он не знал, однако и слухи принимать за чистую монету не собирался.

За это я его и любил. Если решить, что я намеревался скормить ему ложь, чтобы укрепить свою репутацию, – то это будет ошибкой. Ради, несмотря на мои приключения, все же в первую очередь видел во мне друга – пусть и баламутного, – и я ценил его отношение.

Так или иначе, я выдержал его взгляд и в подробности вдаваться не стал.

Приятель вздохнул, откинулся на спинку скамейки и сделал неопределенный жест:

– Болтают, что ты применил тайное забытое плетение и из-за этого повредился в уме. – Судя по взгляду, подобную возможность Ради со счетов не сбрасывал. – Вроде бы риши Брамья решил запереть тебя в башне, чтобы ты никому не причинил вреда. Однако ты вступил с ним в битву, а чем все завершилось – никто толком не знает. Однако случилось нечто, заставившее риши передумать и отпустить тебя… во всяком случае, на какое-то время. Теперь он ждет и наблюдает за тобой. – Мандолина тихо тренькнула. Любопытство, опасность…

– Ты собираешься нам рассказать, как все было на самом деле? – спросила Арам, опустошив тарелку Ради.

Я быстро доел свою порцию, запив ее остатками воды.

– В этих слухах очень большая доля истины. Вот только… Судя по вашим лицам, сплетнями о дуэли дело не кончилось? Выкладывайте уж.

Арам опустила глаза и обернулась к Ради за поддержкой.

Тот наконец отложил мандолину, сплел пальцы и опустил на них подбородок:

– Ари, о тебе говорят странные вещи. Якобы ты наполовину человек, наполовину демон. Вспоминают древние истории и приходят к выводу, что ты – потомок Брама, сошедший с небес. Может, и вовсе Брам – в какой-то из своих ипостасей, – решивший вновь пуститься в странствие по нашему миру. Конечно, истории то и дело изменяются, как и песни, – я ведь знаю им цену. Если гуляющая по школе версия обрастет подробностями, люди перестанут понимать, кто ты есть на самом деле. Станут прислушиваться к разным выдумкам. Ты начал опасную игру, дружище.

Ради был прав, только я тогда этого не подозревал и небрежно махнул ложкой. Мне все равно…

– Пусть думают что хотят. Обо мне будут болтать, зато не будут трогать.

Я вернулся мыслями к Нихаму.

– Боюсь, тебя станут избегать, Ари. Разве этого ты хочешь? – Арам положила руку мне на плечо и слегка встряхнула. – Друзей у тебя не так уж и много.

Я сердито взглянул в ее сторону, хотя и признавал: девушка права. Во всем Ашраме было лишь два человека, интересующихся моей жизнью и не отказывающихся от дружбы. Остальные изредка поддерживали ничего не значащие разговоры. И да. Как сказала Арам – меня уже сторонились.

– Ладно… – Я вздохнул и расслабился. – Ладно, ваша правда. Постараюсь, чтобы обо мне не шли лишние слухи. Между прочим, они все же помогли, и вы не можете отрицать очевидного. Нихам, риши Брамья… Да мало ли тех, кто висит у меня на пятках, дожидаясь, когда я оступлюсь и вышибу себе мозги.

Ради щипнул струну мандолины. Верно. Мы согласны. Еще пара нот: сочувствуем…

– Что ж, очко в твою пользу, Ари. – Он ткнул грифом в мою сторону. – Ты, конечно, помалкиваешь, но если хочешь совет, то…

– Не хочу, – с наигранной серьезностью заявил я.

Приятель продолжил, словно не расслышав:

– По-моему, тебе надо на время забыться. Проведи вечер с какой-нибудь девчонкой. – Он поиграл бровями, пытаясь сдержать улыбку. – Или с двумя. Впрочем, начни с малого. Кто тебе может составить компанию прямо сегодня?

Мандолина тренькнула: шутка.

Я уставился на приятеля и невозмутимо ответил:

– Эстра не возражала встретиться со мной послезавтра.

Впрочем, ничего особенного я от этого свидания не ждал. Ну, договорились поболтать о ее родине. Эстра расскажет кое-какие истории. Что еще-то?

Впрочем, я знал, как воспримут новости друзья.

Ради щипнул струну мандолины. Вроде бы бессмысленный аккорд, и все же я уловил в нем замешательство.

– Что? Когда? Эстра? Такая беловолосая девушка, как Эйра? Ого! – Он уткнулся взглядом в стол. Похоже, его мысли сейчас были далеко от нас с Арам.

– Что с ним? – шепотом спросил я девушку, слегка толкнув ее локтем.

– Эйра не поддалась на его очаровательные подходы. Ради написал для нее песню… – Взглянув на друга, Арам грустно улыбнулась.

– И не одну, – пробормотал Ради, подняв вверх два пальца. – Две песни. Лучше них я еще ничего не сочинял. Что же получается? Вы ведь знаете, какое волшебство я творю с помощью музыки и стихов. Ну почему…

– Почему тебе сказали «нет»? Ты об этом? – Колкость я отпускать не собирался, но так уж вышло.

Ради помрачнел и, не дожидаясь моих извинений, перевел разговор на другую тему. Мы с Арам вздохнули спокойнее.

– Слушай, здорово! У тебя появилась девушка, способная отвлечь твои мысли от Нихама, плетений и прочих навязчивых идей, которые обуревают сумасшедших. Что же ты до сих пор сидишь с нами? Беги, отдыхай, приводи в порядок свою голову… – Он вдруг замолчал, но уже через секунду продолжил: – Прочисть мозги как следует! У тебя есть целый день, чтобы придумать кучу комплиментов. Давай-давай!

Ради буквально вытолкал меня из-за стола, и я не нашел ничего лучшего, чем прислушаться к его словам.

Иной раз невредно последовать совету верного друга.

* * *

Ничего удивительного, что из-за предстоящего свидания следующий день я провел словно в тумане. Все гадал, чем оно может закончиться. Слова наставников на занятиях влетали в одно ухо и тут же вылетали в другое, и до шестой свечи я почти ничего не соображал. Ужин пропустил и с одержимостью маньяка вернулся к своему проекту.

Глядел на ровно выложенные бечевки, а видел путаницу и узлы. Должно быть, путаница на самом деле была у меня в голове, однако отделаться от странного ощущения не удавалось.

На миг меня посетило невольное желание бечевки сжечь, флаконы с чернилами выкинуть.

Смысла в моих идеях не было никакого.

Пытаясь успокоиться, я представил себе образ горящей свечи, но успеха не добился. Огонек колебался, словно на сильном ветру. Он разгорался все сильнее и жарче, угрожая окончательно заполнить мой разум оранжевыми и красными всполохами.

Пламя росло и ширилось. Я едва ли не физически чувствовал жар, пытавшийся меня поглотить, довести