Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Seuil). Издательство «Albin Michel», в котором работала Люся, готово срочно издать очерк Лакшина, но до книжного формата его следует дополнить материалами о Твардовском и «Новом мире». 9 июня я подписал договор с директором. В дополнение к основному тексту в книгу были включены «Открытое письмо» дочери Твардовского Валентины, статья Роя с биографией Твардовского и оценкой его роли в русской литературе и очерк Ефима Эткинда о значении «Нового мира» и о его главных авторах (Михаил Булгаков, Борис Пастернак, Виктор Некрасов, Анна Ахматова, Константин Паустовский и многие другие писатели, известные французам). Участие в этом проекте Ефима Эткинда было очень важно. Его знали в Париже как близкого ленинградского друга Солженицына. Эткинд среди русской эмиграции в Париже имел высокую репутацию объективного литератора.

Французское издание «Vladimir Lakchine. Résponse à Soljénitsyne» вышло в феврале 1977 года, раньше русского. Это была небольшая книга в плотной глянцевой обложке, 182 страницы с вкладкой фотографий. Одна из них запечатлела, как Солженицын и Лакшин 21 декабря 1971 года вели под руки вдову Твардовского Марию Илларионовну к свежевырытой могиле поэта на Новодевичьем кладбище.

С Майклом Гленни я познакомился в 1971 году, когда он приезжал в Москву улаживать некоторые спорные вопросы по сделанному им переводу романа Солженицына «Август Четырнадцатого». Перевод был уже сделан, но назначенная адвокатом Солженицына (по просьбе автора) комиссия из трех экспертов считала, что он требует серьезной доработки. Гленни, уже имевший опыт перевода Солженицына («Крохотки» и третья часть всех глав британского издания «В круге первом»), с предложениями комиссии не соглашался. Членов комиссии, один из которых, Вольфганг Казак (Wolfgang Kasack) из Кельнского университета, был немцем, Гленни не считал для себя авторитетами. (В. Казак, с которым я познакомился в 1974 году, выучил русский язык, находясь как немецкий солдат в плену в СССР в 1944–1947 годах. Он попал в плен, когда ему было семнадцать лет.) Гленни прекрасно знал русский язык со всей его идиоматикой, так как в молодости в 1950-е годы окончил двухгодичную школу русского языка для агентов секретной службы Соединенного Королевства. (Наверное, около половины всех британских советологов были выпускниками этой школы.) Чтобы мои читатели поняли, почему переводчик Солженицына сразу согласился стать переводчиком В. Я. Лакшина, я приведу здесь отрывок из письма Гленни от 26 февраля 1973 года. Он писал по-русски очень хорошо, но не без грамматических ошибок:

«…Издательство заключило меня в отеле в центре Лондона, где я работал беспрерывно по двадцати часов в сутки. К концу этого адского (от напряженности) труда я стал действительно больным, да и не только физически… моя память (для лингвиста самое нужное оружие) очень, и кажется невозвратно, ослабела. Издательство так спешило, чтобы книга выйдет к предназначенному сроку… меня лишили возможности вносить поправки в рукопись и в гранки… Я написал два письма Солженицыну с просьбой о разъяснении нескольких исключительно трудных мест в тексте… Я отправил эти письма уполномоченному А. С. в Цюрихе д-ру Хеебу, но никакого ответа не получал… Все переводчики делают ошибки, особенно при длинном и стилистически весьма сложном подлиннике… особенно когда издательство гонит переводчика, обойтись без таких ошибок просто нельзя… Издательство снизило мой гонорар на 40 % – то есть на эквивалент стоимости типографских поправок. Все это являлось огорчительным добавлением к гораздо более тяжелому грузу…»

Гленни посоветовал мне предложить книгу Лакшина издательству Кембриджского университета. Он сам соглашался стать ее переводчиком. Ответ из Кембриджа на мое предложение пришел исключительно быстро. Заместитель главного редактора издательства Майкл Блэк (Michael Black) в письме от 1 апреля сообщал:

«Я очень заинтересован Вашим предложением и хотел бы обсудить его в Кембридже. Не могли бы мы встретиться 8 апреля? Я был бы рад пригласить Вас на ланч.

Мое первое впечатление состоит в том, что обсуждение работ Солженицына в период, когда он сотрудничал с “Новым миром”, с дополнительными материалами о Твардовском было бы очень интересным. Но для книжного формата необходимо дополнить полученный материал до 50 000 слов».

Я, конечно, приехал в Кембридж 8 апреля. При обсуждении во время ланча все проблемы были согласованы. Издательство заказывало двум литературоведам университета дополнительные статьи, одну – о Твардовском, вторую – о журнале «Новый мир». Такие статьи могли лишь обогатить очерк Лакшина. Книгу предполагалось довести до двухсот страниц и выпустить в твердом переплете с суперобложкой. Портрет Солженицына на суперобложке создавал для академического издания необходимую рекламу.

После дополнительной переписки и двух встреч в Лондоне Блэк пригласил меня и Майкла Гленни в Кембридж на 14 июля. Через два дня я получил общее письмо от издателя для меня и Гленни. Он предлагал контракт на издание книги тиражом 2500 экземпляров, скромный гонорар авторам (6 % от продаж) и относительно щедрую оплату перевода. Гленни сразу согласился, я тоже. В январе 1977 года я получил из Кембриджа верстку всей книги на английском, 183 страницы плюс несколько страниц иллюстраций. Все было готово к изданию. Гленни, знавший британского издателя «Теленка», сумел получить верстку английского перевода, законченного в октябре (она уже рассылалась для подготовки рецензий на день выхода), и дал все цитаты из книги Солженицына уже по английскому изданию с указанием соответствующих страниц. Это была большая работа, в очерке Лакшина имелось около восьмидесяти цитат. Английский перевод «Теленка» («The Oak and the Calf»), объявленный к выходу на февраль 1977 года крупным лондонским издательством «Collins and Harvill Press», ожидался со дня на день. Одновременно с ним издательство «Harper & Row» выпускало книгу в Нью-Йорке. Весь первый тираж печатался типографией в США, но для британского издания готовилась своя суперобложка с указанием цены в фунтах (£8.95). Вслед за ним «Cambridge University Press» готовило выход и небольшой книжки Лакшина. Неожиданно для всех в конце января 1977 года мне сообщили из Кембриджа по телефону, что весь тираж книги Солженицына, предназначенный для США, Великобритании, Канады и других англоязычных стран, временно задержан из-за угрозы иска в суд о клевете, предъявленного британскому издателю Солженицына Ольгой Андреевой-Карлайл (Olga Andreyeva-Carlile) и ее мужем Генри Карлайлом (Henry Carlile).

Я был очень удивлен и озадачен таким развитием событий, так как в русском издании книги не содержалось никаких упоминаний об Ольге и Генри Карлайлах. Однако М. Гленни, читавший последнюю верстку книги на английском для сверки цитат, рассказал мне, что Солженицын вставил в раздел «Нобелиана» сноску, в которой обвинял супругов, называя их имена, во множестве грехов: в корысти, обмане, злоупотреблении его доверием и в присвоении почти половины гонорара от мировых продаж романа «В круге первом» на фиктивные расходы. В