Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

начались в 1967-м. В статье говорилось, что местность была случайно загрязнена продуктами деления урана десять лет назад.

Теперь я узнал, что кроме моего друга Жени Федорова в зоне Уральской катастрофы работал А. И. Ильенко. Местом работы авторов был указан Институт эволюционной морфологии и экологии животных им. А. Н. Северцева АН СССР. Этот институт, где работал Ильенко, был открытым, что облегчало публикацию, да и журнал выпускала Академия наук. А. И. Ильенко опубликовал результаты многих исследований в этой же зоне, часто с соавторами – И. А. Рябцевым, С. И. Исаевым и другими. Таким образом я вышел и на Р. М. Алексахина. Он с соавторами исследовал действие радиоактивных загрязнений, стронция-90 и цезия-137, на лесные биоценозы, определяя сравнительную устойчивость деревьев разных пород к радиоактивному загрязнению их крон и почвы. Загрязнение крон, особенно их верхних ярусов, могло происходить лишь сверху в результате выпадения аэрозоля, образованного горячими частицами. Когда в 1967 году (через 10 лет после взрыва) эти наблюдения начались, хвойные породы уже вымерли от радиации на большой территории. Они замещались березой и кустарниками (лиственные породы более устойчивы к загрязнениям, так как избавляются от радиоактивности при листопаде). В некоторых местах радиоактивность почвы доходила до 4 милликюри на квадратный метр. На квадратный километр это составляло 4000 кюри. Сколько квадратных километров оказалось загрязненными, я не знал. Но если учесть исследование популяций рыб нескольких крупных озер и водоплавающих перелетных птиц, то, по моим предварительным подсчетам, «радиоактивный заповедник», в котором несколько лет работали радиоэкологи, занимал не менее тысячи квадратных километров. Вскоре я увеличил эту площадь в несколько раз.

Глава 35

Юрий Осипович Домбровский

К середине 1976 года я сумел отправить в Москву около двухсот экземпляров первого выпуска альманаха «Двадцатый век», редакторами которого были Рой Медведев и Раиса Лерт. В Советском Союзе к этому времени распространялись в самиздатном варианте уже пять выпусков. Альманах, таким образом, оказался единственным независимым журналом на русском языке, редакторы которого жили в Москве и были советскими гражданами. В Москве, Ленинграде, Киеве и в других городах создавалось много ценных литературных, исторических или публицистических произведений, которые не могли публиковаться в СССР из-за жесткой политической цензуры. Часть из них тем или иным путем попадала в русскую прессу за рубежом, в журналы «Континент», «Время и мы», «Новый журнал», альманах «Память» и другие. Но для публикации своих произведений в этих изданиях, иногда плативших скромные гонорары, авторам из СССР приходилось отправлять свои рукописи за границу с оказией или через иностранных корреспондентов. Это было нелегко и даже опасно. Для публикации очерков или отрывков из литературных произведений в альманахе «Двадцатый век», с печатной русской версией в Лондоне и возможностью перевода на французский, английский, немецкий и другие языки, то или иное произведение можно было передать в Москве Рою Медведеву, Раисе Лерт или кому-то из их друзей. Я уже объяснил Рою, что в Великобритании и в США мне для переговоров с издателями не требуются письменные доверенности авторов. Законную силу в западных странах имели и устные договоренности, основанные на взаимном доверии. Однако для каких-либо финансовых операций для автора необходима была доверенность, хотя бы в форме письма, но с образцом его подписи.

В начале июля 1976 года я получил на институтский адрес довольно толстый пакет от Роя, отправленный с оказией из Стокгольма. В пакете оказалось его письмо от 30 июня и множество пленок микрофильма, около трехсот кадров. Кусочки пленок по пять кадров были сложены в стопку для плоской укладки в плотный конверт. Рой писал:

«С этой оказией я отправляю тебе лучшие главы из романа Юрия Домбровского “Факультет ненужных вещей”. Это продолжение автобиографического романа “Хранитель древностей”, который был напечатан в “Новом мире” в середине 60-х и потом переведен на 7–8 языков. Над новым романом автор работал 11 лет. Роман очень хороший, и по-настоящему литературный, превосходный язык. Но он очень велик. В нем есть боковые сюжетные линии, например дело одного священника, пишущего об Иисусе Христе – на манер Булгакова, а также длинные воспоминания о довоенной жизни, разные любовные истории. Автор передал мне рукопись романа, прося опубликовать его через год (ему – автору – 68 лет, он 22 года провел в заключении и в ссылках и перенес недавно сильный сердечный приступ). Сейчас он заканчивает сценарий и рассчитывает на большой гонорар. Автор дал мне право использовать рукопись по моему усмотрению. Но опять-таки все это устно, хотя и в присутствии жены, что не слишком твердая гарантия. Но за год столь большой роман невозможно подготовить к печати. Публиковать его здесь при нынешней конъюнктуре невозможно. Но отдельные главы из романа можно и хорошо было бы опубликовать в нашем альманахе, как это делает “Континент” с главами из романа Гроссмана. Я переснял страниц 300 – это единая сюжетная линия. По другому каналу пошлю скоро еще столько же. Можно включить в наш альманах в несколько номеров. Это очень хорошая проза, и она послужит на пользу альманаху и станет предварительной рекламой роману…»

Я сам с Юрием Домбровским не был знаком и не читал его прежних произведений. Однако через межбиблиотечный абонемент, в котором участвовала библиотека нашего института, я быстро выяснил, что роман Домбровского «Хранитель древностей» действительно публиковался на английском в 1969 году («The Keeper of Antiquities»).

Перевод романа сделал Майкл Гленни, мой новый друг, который как раз в это время занимался переводом очерка Владимира Лакшина (см. главу 34). Гленни, переводивший на английский произведения Гоголя, Достоевского, Горького и Булгакова, имел в Великобритании репутацию лучшего переводчика с русского. Нашлось в какой-то из британских библиотек и французское издание романа в переводе Жана Катала, с которым я также был в дружбе. Через межбиблиотечный сервис я получил и ксерокопии титульных листов русских изданий двух других книг Юрия Домбровского: «Обезьяна приходит за своим черепом» (1959) и «Смуглая леди, или Три новеллы о Шекспире» (1969). Обе выпущены в Москве издательством «Советский писатель», но на иностранные языки не переводились.

Спешки с русским изданием некоторых глав не было, автор просил сделать это через год. Но подготовку переводов можно было начинать сразу. Я заказал в частной фотомастерской три крупноформатных копии микрофильма и написал письма Майклу Гленни в Бирмингем и Жану и Люсе Катала в Париж, запрашивая их о возможности переводов.

Ответ от Люси пришел очень быстро, в конце июля:

«Дорогой Жорес!

Получила Ваше письмо от 23. Во-первых,