Сестра Зигмунда Фрейда - Гоце Смилевски

— …которые являются остатками мифов эпохи матриархата, — перебила его Клара, затем продолжила: — И дошли они до нас в искаженном облике — чаще всего в роли героев мужского пола. Так в любой античной трагедии. Нельзя забывать и о том, как осмеивали женщин в комедиях и сатирах того времени. Самым суровым по отношению к женщинам был один философ. Аристотель утверждал, что ребенок женского пола — символ немощи мужчины, идеальное зачатие происходит тогда, когда выполняются три условия: нужно зачать сына, сын должен походить на предков по мужской линии, а не по женской, и он должен полностью походить на отца, чтобы не было общих черт с дальними предками по мужской линии. А самое несовершенное зачатие — тогда, когда на свет появляется ребенок женского пола, похожий на женщин из семьи матери. Вершина победы женского принципа при зачатии приводит к рождению чудовищ, говорил Аристотель. По его словам, чудовища рождаются не в результате совокупления человека с животным, как верили в те времена, а тогда, когда при слиянии двух людей мужской принцип терпит поражение, а женский побеждает. Таким образом, чудовища — это не полуживотные-полулюди, а люди в извращенной форме, олицетворяющие женское начало. Вот так говорил один из величайших умов Европы! Эта ненависть к женскому полу, немного в других формах, существует и в наши дни, во времена Руссо и Шопенгауэра.

— Отношение к женщинам, выработанное в течение двадцати пяти столетий существования цивилизации, нельзя сводить к одному-единственному тезису.

— Я сказала, что возможны другие формы. Для Аристотеля женщина — «ошибка природы», для Библии — «сосуд греха». Для Тертуллиана — «врата дьявола». Фома Аквинский называет женщину «неполноценным мужчиной» и, хотя он верит в то, что и женщина и мужчина могут искупить грех перед Господом, тем не менее считает, что для женщины это возможно только под руководством мужа. В период Ренессанса человеческий разум освободился от власти религиозных догм, но чувство ненависти к женщине не исчезло. Одно из наиболее известных и распространенных сочинений того времени «Диспутатио нова» начинается словами «Люди ли женщины?» — и далее следует ответ, что «женщины не люди».

— Думаю, вы слишком торопитесь с выводами. В наш век мы прославляем женщин. Женщины считаются лучшей половиной рода человеческого, они чище и больше мужчин достойны поклонения. Уже столетие считают, что возрождение мужского духа возможно только под влиянием женского.

— Согласно этому, женщины — всего лишь инструмент, способный возвысить мужской дух. Одно это утверждение доказывает, что ненависть к женщине сильна и по сей день, только принцип ее действия изменился. И это представление о женщине как о нежном, хрупком существе, которому нужна защита, воздействует на разум, лишает его возможности свободно мыслить. А образ идеальной женщины, посвящающей мужу всю себя, создан только для того, чтобы женщина не могла принадлежать себе, чтобы чувствовала себя слабой и всегда зависела от мужа, всегда была покорна. Но сейчас все действительно меняется, вместо покорности нужен бунт, вместо самопожертвования во имя мужа и семьи — самоутверждение. Женщины требуют право получать образование, владеть собственным имуществом и зарабатывать, вместо того чтобы муж на законных основаниях отбирал все ее имущество и заработок. И что же происходит? Повсюду сразу стали писать о том, что образование и освоение профессии загрязняет женскую чистоту, а владение материальными благами и распределение собственных средств подталкивает ее к разврату. Насколько же жалки эти мужские душонки, напуганные свободой женщины. Предпосылкой развития человеческого рода является свобода или в некоторых случаях борьба за свободу: порабощенный народ освобождается от поработителей, робот освобождается от хозяина, верующий — от священника, который мешает ему ясно видеть Бога, а женщина освобождается от мужчины.

— Предоставьте женщине полную свободу, освободите ее от того, что вы ошибочно называете рабством — а я бы назвал это законом природы, — и тогда женщина не будет знать, что делать с этой свободой.

— Конечно не будет. Вы держите животное в неволе, а потом, много лет спустя, выпускаете его на свободу. Что оно сделает? Вернется в клетку. Тот, кто находится в подчинении, получив свободу, не знает, что с ней делать, и стремится вновь подчиняться. Поэтому нужно поощрять женщин учиться выполнять не только домашние обязанности, но и работу, способную дать им заработок. Нужно читать лекции о правах женщин, которых мы должны добиваться. Сколько можно ожидать от нас, дочерей, что мы будем работать по дому, будем послушными и молчаливыми, а потом, вступив в брак, продолжим жить так же. Настало время взбунтоваться — впервые с тех пор, как существует человеческий род.

— Вы призываете их к бунту, — вставил молодой адвокат, сидевший рядом с Бертой Ауэрбах, который несколькими годами позже стал ее супругом. — Но это противозаконно.

— Иногда общественный закон противоречит этическим принципам. Единственный путь исправить исторически сложившееся несправедливое отношение к женщинам лежит через политику. А мы не имеем права вмешиваться в нее. Не только здесь, но и в Германии женщины не могут участвовать в политических дискуссиях. Как же нам бороться за наши права, если нас сажают в тюрьму за попытки приобщиться к политической деятельности, а только так мы можем бороться за то, что принадлежит нам?

— Может быть, вам просто нужно оставить себе то, что принадлежит вам по закону, — брак и материнство? — спросил адвокат.

— Сколько девушек вышли замуж за человека, которого выбрали сами, а не которого им навязали родители, ориентируясь на его положение в обществе, семью или состояние? От девушек в браке требуется только послушание. Родители твердят им, что любовь придет со временем, но она не приходит. Веками у женщины все отнимали, ей не давали возможности творить, даже в тех случаях, когда она что-то создавала, ее лишали права называться создателем и передавали его мужчине. Также и в родительстве — мужчина считается создателем ребенка, материнство слывет репродукцией, мать — всего лишь орудие репродукции, а не создатель новой жизни. Да, уважаемые господа, настало время вам принять тот факт, что мы сами возьмем то, что принадлежит нам.

Клара была предана идее внушить женщинам, что они сами должны добиться своего: она в одиночку готовила плакаты, на которых писала, что образование девушек не должно сводиться к подготовке их к роли домохозяйки, а должно предоставлять им возможность самим принимать решения, и клеила их на фасады школ; защищала право требовать; организовывала группы, выступавшие за право женщин участвовать в выборах, а представители политических партий заявляли на нее в полицию. Клару сажали в тюрьму и обвиняли в том, что ее действия направлены не только против общества, но и против всего человечества. Когда ее выпускали, Клара встречалась со мной и Сарой. За решеткой она обычно находилась недолго — всего несколько дней, на свободу всегда выходила с синяками. Она никогда не рассказывала нам о суровой тюремной жизни и вместо этого, зная, как мы любим поэзию, просила нас прочесть ей какое-нибудь стихотворение.

Зигмунд также знал о любви Сары к поэзии, поэтому однажды принес ей только что опубликованный перевод сборника стихотворений Адама Мицкевича. Перед тем как открыть книгу, Сара погладила обложку с изображением осеннего парка и сказала, что уже много лет не была в парке.