Ее заветное желание - Лесия Корнуолл

– Его должны арестовать по прибытии в Англию и допросить перед заседанием трибунала, – тщательно подбирая слова, доложил капитан.

Темберлей покачал головой.

– До трибунала он будет находиться под моим присмотром. Нет никакого смысла арестовывать его. Я несу за него ответственность. Дату суда уже назначили?

– На первое октября, ваша светлость.

Герцог поднялся. Капитан тут же вскочил и принялся поедать его глазами.

– Майор Айвз прибудет на заседание в назначенный день. А до этого, пожалуйста, сообщите мне обо всех свидетелях, если таковые откликнутся на мое обращение. Я надеюсь получить их подробные показания, а также сведения о сержанте Холлете, если вернется в Англию. Это ясно?

Герцог Темберлей был высоким мужчиной. Очень высоким. Капитану пришлось даже задрать голову, чтобы встретиться с ним глазами, хотя он изо всех сил тянулся на носках, стоя по другую сторону стола. Капитан понимающе кивнул. Герцог направился к двери. Сев на место, капитан дрожащими руками собрал дело майора Айвза и положил на хранение в особый ящик.

– Опять уезжаешь? Но ты только что вернулась домой, Дельфина! – воскликнула графиня Эйнзли. – Мы с отцом думали, что проведем вместе лето в Ниланд-парке. Он очень хотел увидеться с тобой.

– В самом деле?

Дельфина наблюдала, как горничная укладывает ее вещи в сундук перед отъездом в Темберлей. Можно не сомневаться: граф выкроит для нее пять минут между встречами с членами правительства и политическими союзниками. Состоится серьезный разговор. Она была уверена: мать постоянно напоминала ему, что часы тикают, годы уходят, а его младшая дочь все еще не замужем. Мать полагала, что еще немного, и Дельфина превратится в старую деву.

– Ты познакомилась с каким-нибудь подходящим джентльменом в Брюсселе? – поинтересовалась графиня. – Элинор обещала, что представит тебя кое-кому.

Дельфина почувствовала, что заливается краской.

– Боюсь, холостые, богатые и титулованные офицеры были заняты другими делами.

– Даже после сражения? Разве не состоялось никаких празднеств по случаю победы, никаких балов, чтобы отметить событие?

Дельфина уже открыла рот, чтобы объяснить матери, что именно происходит после сражения, но та предпочитала закрывать глаза на грубую прозу жизни. Леди Эйнзли не нравились разговоры про кровь, несчастья, нищету и грязь. Она знала о них, конечно, но предпочитала не говорить об этом.

– Много мужчин погибло, мама, – вежливо напомнила Дельфина.

Графиня прошлась по ковру.

– Разумеется, некоторые погибли, но ведь не все. У тех, кто обладает титулами, достаточно здравого смысла, чтобы занимать в бою такую позицию, где им не угрожают ранения или смерть. И Элинор никогда не позволила бы тебе, леди, быть свидетельницей чего-либо недостойного. – Она остановилась и меланхолично сцепила перед собой руки.

Дельфина не стала ее обманывать.

– Боюсь, мне пришлось со всем этим столкнуться, мама.

Ахнув, графиня схватилась за сердце.

– Кто-нибудь тебя видел?

– Полагаю, многие. В доме Элинор было полным-полно раненых.

– Не хочешь же ты сказать, что Элинор позволила тебе заниматься джентльменами – солдатами! – которые находились в состоянии, неподходящем для глаз приличной молодой особы? Что люди подумают? Что скажут?

Дельфина сдержалась и не стала ничего говорить, предоставив матери самой делать выводы. Графиня рухнула на кушетку.

– О, какой стыд!

Дельфина смотрела на стопки ночных сорочек и нижнего белья, которые ей подготовили для отъезда. Интересно, она когда-нибудь перестанет смотреть на вещи из тонкого полотна и подсчитывать в уме, сколько из них выйдет бинтов и повязок? Дельфина даже не пыталась описать тем, кто не был в Брюсселе в тот момент – в особенности матери, – насколько ужасной была бойня. Или какую гордость она испытывала, ощущая собственную полезность. Ее не тошнило от брезгливости, она забыла об излишней щепетильности и не проявляла недовольства. Тогда на это не было времени.

– А как же ежегодный загородный прием, который устраивает твой отец? В обществе ведь только и будут судачить о твоем поведении в Брюсселе. Ты балансируешь на краю, на самом краю, смею тебе заметить! После двух сезонов ты еще не замужем. Если все всплывет – это разрушит малейшие надежды на достойное замужество дочери графа Эйнзли, внучки герцога, сестры виконта. На твое замужество, Дельфина! Это все уже за гранью. Люди начнут думать, что с тобой не все в порядке, в особенности если ты уедешь и… – Она приложила руку ко лбу. – И почему ты не выбрала джентльмена из тех, что тебе предлагали? Теперь ты уже была бы замужем.

– Они меня не устроили, – пожала плечами Дельфина. А вот Брюссель ее устроил, как бы там ни было трудно.

Графиня уставилась на нее.

– Я помню, среди них попались какие-то сухари, несколько кошмарных щеголей, пара охотников за приданым, но были ведь и очень приличные джентльмены.

Дельфина улыбнулась.

– Были, конечно. И большинство из них нашли себе таких же приличных невест, которые сделают их жизнь более счастливой, чем смогу я.

– Ах как счастливы, должно быть, матери тех невест! Все они исполнили свой долг. В этом году наш домашний прием, скорее всего, станет твоей последней возможностью найти себе приличного во всех отношениях мужа. Отец уже пригласил нескольких достойных тебя мужчин, все – тори, с состоянием и титулом. Только выбирай! Конечно, если станет известно, что ты была в Брюсселе, что оставалась там после битвы, уверена: никто из них знаться с тобой не захочет, не говоря уж о том, чтобы сделать предложение.

Дельфина похлопала мать по руке.

– А я не сомневаюсь, что все будут увлечены разговорами о победе и обо мне не вспомнят. – И непременно найдутся претенденты, которые закроют глаза на скандал, лишь бы наложить лапу на ее приданое.

– Только до того момента, пока ты не появишься перед ними на верхней площадке лестницы в Ниланд-парке как потенциальная жена и мать. Тогда они станут думать только о тебе.

– Должна ли я принести извинения за то, что не намерена присутствовать на домашнем приеме? Без меня скандал забудется еще быстрее.

Графиня выпрямилась.

– Не намерена присутствовать? А как мы объясним это в обществе?

– Так и объясните: ваша дочь отправилась с визитом к близкой подруге, герцогине Темберлей, в ее поместье в Дербишире. Мэг тоже была в Брюсселе, а Николас – герой войны. Они окружены почтением всего общества. Будь уверена: их компания только укрепит мои связи, даже в глазах отца.

Мать задумалась.

– Они устроят у себя домашний прием, пока ты будешь там?

– Сомневаюсь. Лето пройдет тихо и спокойно. Надо отдохнуть и прийти в себя. – Она помолчала. Нужно было как-то уговорить мать. – После… – Ах, ладно! – После суровых испытаний в Брюсселе я хочу провести несколько мирных недель с друзьями.