На этот раз – да! - Лесия Корнуолл

Глен Дориан

1817 год

– А в этой сказке все правда?

Дункан Макинтош устремил взгляд на лицо ребенка.

– В каждой сказке есть правда, парень. Но это вовсе не сказка – это история твоего клана. Ты усомнился в моих словах?

– Но как дракон мог съесть всех жителей деревни? – спросил мальчик.

Ребенок, вопреки ожиданиям старого шотландца, не испугался его зверского выражения лица, чем откровенно раздосадовал рассказчика. Тогда Макинтош поднял над головой руки, и клетчатый плед образовал вокруг него некое подобие зловещих крыльев. Он слегка отстранился от огня, глаза его таинственно блеснули, а на лицо легли зловещие тени.

– Вот он, дракон! – в ужасе вскричал мальчик, цепляясь в страхе за материнские юбки.

Старый шоннекайд[1]клана Макинтош сел, и лицо его, вновь озарившись сполохами огня, тотчас смягчилось. Его узловатая рука легла на плечо мальчика.

– Ох, да не пугайся ты так, парень! Сказка – она для забавы. Такая работа у шоннекайда – хранить сказания клана и рассказывать их. Даже такие вот… почти правдивые, про драконов. А давай-ка расскажу тебе совсем правдивую историю, а?

Ребенок капризно выпятил нижнюю губу:

– А в ней будут драконы?

– Нет. История о прелестной деве по имени Майри Макинтош, ее храбром лэрде и одном солдате. Про драконов в ней нет ни слова… ну, если не считать грозного герцога Камберлендского.

– А кто это такой? – спросил мальчик.

– Он был нечестивым сыном короля. Явился, чтобы покорить клан Макинтошей и всех прочих горцев.

Глаза мальчика распахнулись во всю ширь:

– История про кровь, мечи и смертоубийства?

Дункан насупился:

– Боюсь, об этом там будет даже с избытком… Ты боишься?

Мальчик отрицательно замотал головой и спросил:

– А про поцелуи там будет?

Лоб старика разгладился и старый Макинтош рассмеялся:

– Ага, будет… немного.

– А чем кончается рассказ?

– Не знаю. Потому что история еще не окончена.

– Ты что, еще не придумал конца истории? – возмутился ребенок.

Дункан поджал губы:

– Я тебе уже сказал, что это правдивое сказание, а вовсе не выдумка! Такие истории сказываются долго, парень. И конец сказки не возьмется ниоткуда – скажем, из воздуха… Случается некое событие, служащее началом сказания, – и порой это событие ужасно, а затем остается просто терпеливо ждать исхода. Я понятно объясняю?

– Думаю… да.

– Хорошо. Тогда придется тебе слушать внимательно и запоминать, чтобы в один прекрасный день самому пересказать эту историю. В этой долине жило великое множество Макинтошей до твоего да и до моего рождения – и я намерен позаботиться о том, чтобы ты узнал о каждом, прежде чем я покину этот мир. В один прекрасный день ты будешь вот так же сидеть у огня, парень, и рассказывать древние предания своим сыновьям, потом внучатам – а затем наступит и их черед…

Мальчик оглянулся на озеро Лох-Дориан, названное в честь выдр, искони тут водившихся. Воды его мерцали в свете луны, черные и таинственные.

– А я узнаю конец этой истории? – спросил ребенок, отойдя от матери и положив ладошку на колено Дункана.

– Надеюсь, что да. А сейчас тебе предстоит узнать ее начало.

Старый шоннекайд усадил ребенка себе на колени, поцеловал его в темноволосую макушку и оглядел прочих слушателей – вокруг сидело с полдюжины горцев из клана Макинтош, не считая женщин и детей. Этим летним вечером все они расположились вокруг пылающего огня, чтобы послушать старые сказки под светом звезд, как делали это с давних пор все Макинтоши…

Дункан устремил взор на языки пламени, словно видел там картины давнего прошлого. Остальные придвинулись ближе к сказителю, и он начал свой рассказ:

– Это сказание о любви и ненависти, о войне и милосердии. Все началось много лет назад, во времена давней войны, когда кланы поднялись на битву за светлейшего принца Карла Стюарта, и пока они выбирали, на чью сторону встать, много чего приключилось – ужасного, устрашающего, – и тени этих событий по сей день витают над долиной… и нависает над ней тень проклятия…

– Проклятия Майри… – раздался чей-то испуганный шепот, и по толпе слушающих пробежал ропот.

– Да, – кивнул Дункан. – Проклятия Майри. Слушайте же. Я поведаю вам все, что знаю… но то самое проклятие и поныне витает над долиной, ожидая дня, когда явится некто и уничтожит его, и тогда любовь и счастье вновь воцарятся в Глен Дориан.

– И поцелуи? – спросил ребенок.

– И поцелуи тоже, – согласился Дункан и продолжил свой рассказ.

Леди Меган Макнаб стояла у подножия старой Гленлорнской башни, глядя на долину. Лето было в зените – в той благословенной поре, когда буйная зелень лишь готовится уступить место золотой осенней роскоши. Меган жадно ловила каждую деталь – старинную башню, новый замок, озеро, облака, осеняющие вершины гор, кольцом обступивших долину, – и вздыхала. Она будет скучать по здешней осени, но весной вновь возвратится сюда – и никогда, никогда более не оставит родного дома, кто бы чего от нее ни ожидал…

Она поглядела вниз, на замок Гленлорн – и ее обожгло чувство вины. Ей давно пора собираться в дорогу! Ведь они с сестрами уезжают всего через какую-нибудь пару часов… они сядут в экипаж и поедут в замок Дандрамми, к матери. Вдовствующая графиня Гленлорн удалилась туда, чтобы коротать дни в обществе своей вдовой золовки, поскольку ее пасынок Алек стяжал титул графа Гленлорна. Алек не так давно женился, и решено было, что его сестрицы проведут несколько месяцев с их общей матерью, чтобы молодые от души и без помех могли насладиться медовым месяцем.

Меган понимала, почему они должны уехать. Разумеется, понимала, ведь и сама была влюблена! Но исподволь девушка завидовала счастью брата. Предмет любви Меган был далеко отсюда, да и выйти замуж за возлюбленного она не могла. По крайней мере пока не могла, отчего все происходящее казалось Меган еще большей несправедливостью.

О, Ичэнн, милый Ичэнн! Меган поцеловала его на прощание вот на этом самом месте, в тени старинной башни, дав обет ждать его и хранить в тайне их любовь до той поры, пока он не вернется и не попросит ее руки. Девушка приложила палец к губам, тем самым губам, которые он целовал всего месяц назад – и сердце ее заныло от тоски…

Положительно, время пробежит быстрее, если она уедет отсюда. И как бы ни было трудно скрывать тоску, Меган должна это сделать! Мать наверняка воспротивится их с Ичэнном помолвке – по ее мнению, такой жених недостоин графской дочки. А Алек как пить дать посчитает, что Меган еще слишком молода, чтобы своевольничать… А молодая жена его, Кэролайн, скажет, что Меган нужно сперва посмотреть мир и провести по меньшей мере один сезон в Лондоне, прежде чем сделать свой выбор. А сестрицы станут издеваться над ней из-за того, что она влюбилась в сына гленлорнского лесничего, у которого ни гроша за душой… Нет уж, пусть лучше все остается в тайне, пусть все будет известно лишь им двоим! Девушка извлекла из кармана маленькое помолвочное колечко, надела его на палец и улыбнулась. Скоро, очень скоро Ичэнн вернется домой, вернется богатым – и тогда никто не сможет ни в чем их упрекнуть!..