Ева. Книга 2 - Ева Миллс

– Берем.

* * *

Сегодня я успела уже тысячу раз пожалеть о том, что поддалась провокации и минутной слабости. Как я и предполагала, в платье было комфортно лишь стоять. Стоило наклониться вперед на полградуса или хотя бы подумать о том, чтобы на мгновение расслабить спину, взгляду всех желающих открывался прекрасный обзор…не на холмы, скорей на плоскую равнину. Вишенкой на торте стал блядский вырез, не предполагающий никакого лифчика, муслин моментально натер соски, и они вызывающе торчали сквозь тонкую ткань, чем провоцировали моих теоретически солидных взрослых братьев на пошлейшие комментарии в духе старшей школы.

А ещё каблуки! Острые, как стилеты и обманчиво удобные, я представляла, как будут гореть мои ступни через несколько часов в такой обуви. Но драконовский дресс-код фестиваля не предусматривал заботу об удобстве. Плевать, как вы там себя чувствуете, дамы. Красота требует жертв. Я как раз прикидывала, не наступить ли десятисантиметровой шпилькой на подол прямо сейчас и тем самым дать себе веский повод для переодевания во что-то более скромное, как вдруг слух уловил незнакомое имя в диалоге между Рику и Бьянкой, обсуждавшими, стоит ли пройти три шага пешком или взять автомобиль.

– Медина сказал, что подойдет прямо ко дворцу.

Животный инстинкт внутри меня встал на дыбы и я, не задумываясь о вежливости, резко вмешалась:

– Кто такой Медина?

Семейка заговорщиков обменялась быстрыми взглядами, и я поняла, что угадала.

– Вы нашли для меня пару? – голос вдруг стал опасно низким и вкрадчивым, в груди разгорался адский злой огонь.

– Да не начинай ты психовать, Ева, он нормальный парень, мы же не сватаем тебя, просто поболтаете о том, о сем, – попытался было урезонить меня брат, но, получив от жены ощутимый толчок в бок, заткнулся.

Я смотрела на Бьянку. Мы только недавно разговаривали по душам, я думала, она меня поняла…

– Ева, честное слово, мы договорились заранее, если бы я знала раньше…

– Я не пойду.

Брат начал тоже заводиться:

– Да брось, прекрати истерику, что ты снова начинаешь! Не пойдет она! Знаешь, чего стоило достать эти приглашения? Что прикажешь делать с твоим?

– Засунь в задницу.

Рику осекся. Я никогда не позволяла себе бранных выражений, и такая нарочитая грубость из моих уст выбила его из равновесия. Но на удивление, он сбавил тон.

– Ева, не воспринимай это как сводничество. После премьеры прием, детей заберет няня, я, Рэн… с нами девушки… Мы рассудили, что тебе будет неловко одной, а Медину мы сто лет знаем, он недавно развелся с женой, поэтому тоже без пары…

На меня вдруг навалилась усталость. Где я, что я, и почему вообще оказалась в такой ситуации. «Ты не умеешь ставить границы. Ты позволила им думать, что они могут решать за тебя, что тебе нужно»

– Рику, все хорошо.

– Хорошо? – он облегченно выдохнул. – Так пойдем?

Я улыбнулась и покачала головой:

– Нет.

– А что я скажу другу?

Это был такой по-детски наивный вопрос, что мне на мгновение стало совестно.

– Это не мои проблемы. Выкрутишься. Ты должен был сначала спросить меня.

Помощь пришла неожиданно:

– Она права, дорогой. Это наша вина. Ева, я останусь с тобой, – Бьянка предлагала искренне, но я-то знала, как тщательно она готовилась к этому вечеру.

– Неа. Не останешься. Там будет неизвестная Анна, которая с ума сойдет без женской поддержки с нашими детьми и мужчинами, опять же, Мариза будет под твоим присмотром. Не беспокойтесь обо мне. Я прогуляюсь, посижу в кафе, зайду на ночной сеанс на фильм попроще – у меня же есть пропуск, Рику, помнишь? Вы оставите Маризу у себя, чтобы я не волновалась, что она там одна в номере?

– Хорошо. – неохотно согласился Рику и я, расцеловав их обоих, подтолкнула к выходу.

– Идите. Вам уже давно пора.

Когда наступают первые погожие дни, когда земля пробуждается, начинает вновь зеленеть, когда душистый, тёплый воздух ласкает нам кожу, вливаясь в грудь и словно проникая до самого сердца, в нас просыпается смутная жажда бесконечного счастья, желание бегать, идти куда глаза глядят, искать приключений, упиваться весной. [34]

За ними закрылась дверь, а я – невероятно, что именно это было первой эмоцией – почувствовала облегчение. Не надо идти на фильм, который не хочется смотреть, не надо ни с кем знакомиться, бояться сказать что-то не то или выглядеть нелепо, глупо, неуместно, делать вид, что весело на шумном и наверняка пьяном приеме… Когда я успела так разлюбить людей?

«Можно подумать, ты когда-нибудь любила их»

Внутренний голос, почти две недели так прекрасно молчавший, проснулся в самое неподходящее время и я, отвыкнув с ним спорить, вяло запротестовала:

«Раньше я любила людей»

«И где они все теперь?»

Шутка была очень черной, но почему-то насмешила. Хмыкнув себе под нос, я перебрала варианты на вечер. Остаться дома, пойти гулять, сойти с ума или одуматься и догнать своих. Большая часть меня пассивно настаивала снять дурацкое платье и заказать ужин в номер. Буйный угол мозга требовал хлеба, зрелищ и приключений на задницу. На «Месть ситхов» никто не хотел. Развернувшись к своему отражению, я всмотрелась в красивую женщину, которую заметила впервые лишь вчера. Она никуда не делась и казалась еще прекрасней. Испытующе глядя колдовскими зелеными глазами, она бросала вызов и ждала ответа. Волной прокатилось по телу и осталось в кончиках пальцев новое и странное ощущение – ощущение власти красоты. Мир вдруг раскрыл двери и лег у моих ног, ожидая. Смелей. Кивнув незнакомке – спасибо, – я шагнула за порог в вечер, в жизнь.

В воздухе была разлита мечта. Море, сосны, засахаренные фиалки и шампанское – что со мной творится сегодня? Хриплый голос на испанском уговаривал «оставить себе поэзию и радость»[35] Чувственная мелодия захватывала, я едва-едва покачивала бедрами в такт, подпевая про себя, подмечая, как заглядываются на меня мужчины. Или так было и раньше, просто я стала замечать?

Я долго гуляла, приветливо отвечая на улыбки прохожих, но ни на ком не задерживая взгляд настолько, чтобы дать повод подойти и завязать знакомство. Нет, этот вечер только для меня. По узким улочкам Старого года поднялась на вершину холма Сюке полюбоваться с панорамной площадки на раскинувшийся у берега город и остров Сен-Оноре. Говорят, именно у монахов Леринского аббатства томился в темнице человек в железной маске[36]. Мимо мощного и мрачного замка Кастр прошла в церковь Нотр Дам д’Эсперанс, поглазела на фрески Жоржа Ру, зажгла свечу перед позолоченной статуей святой Анны. Пусть все будет правильно.