Ева. Книга 2 - Ева Миллс

– Я больше не буду докучать вам вечерами.

– Да не начинай ты капризничать, – отмахнулась рукой Бьянка. – Хотя нет, начинай, я рада, что в тебе хоть что-то осталось от той Евы, которую я люблю.

– Для той Евы существовал только Лукас, и она не считает для себя возможным любить кого-то еще.

Бьянка внимательно посмотрела на меня:

– Ты действительно так думаешь?

Я начала раздражаться. Нет, блядь, я уже мысленно подыскала себе нового мужа!

– Как так? Что больше не буду любить? Да, я и правда так думаю. Я почти десять лет была счастлива, спасибо и на этом, у многих никогда не было и такого. Счастье и любовь вообще не основа существования. У меня есть ребенок, есть деньги, я найду новый дом и работу, не знаю, заведу кота. Зачем мне мужчина? Чтобы был? Не настолько я страстная.

Бьянка моргнула, собираясь с мыслями. Она явно не ожидала от меня ответа, да еще такого пламенного.

– Ева, я не согласна с тобой во многом, но не хочу с тобой спорить и читать нотации… Ладно, к черту любовь, но скажи мне, когда у тебя был в последний раз секс?

– Ты прекрасно знаешь, когда у меня был секс.

– Я надеялась ошибиться. Ты сейчас сердишься на меня?

Мне вдруг стало смешно. На Бьянку почему-то невозможно было злиться. Она всегда была прямолинейной, и мы принимали ее такой. «Элена. Она напоминает мне маму». Наверное, именно в тот момент я впервые почувствовала сердцем, что в повышенном внимании моих родных ко мне нет навязчивости или недоверия, а только забота и искреннее переживание – и не отвергла помощь. Наверное, именно в тот момент я начала взрослеть.

– Нет. Должна бы, но не сержусь.

– Рику всегда мне говорит, что я вечно сую свой нос куда не следует. Но я просто хочу, чтобы ты вернулась.

– И мое возвращение в обязательном порядке подразумевает секс?

– В том числе. Но не только. Стань снова такой, как раньше. Язвительной. Остроумной. Обаятельной.

Со мной давно никто не говорил так искренне. Правда была неприятна – получается, сейчас я не обаятельная и не остроумная? Не такая? Но своей неприкрытой горечью истина разворачивала меня лицом к кривому зеркалу, в котором потерялась настоящая Ева. И которую мне придется еще долго искать. Я не стала делать вид, что не понимаю, о чем речь.

– Вряд ли это возможно в том виде, в котором ты себе представляешь. Я уже не тот очаровательный взбалмошный ребенок, каким ты меня, наверное, до сих пор воспринимаешь.

Бьянка улыбнулась:

– Не без этого. Очень трудно привыкать к тому, что дети взрослеют и приобретают собственное мнение. Что чужие, что свои. Но я уверена, что из тебя получится не менее очаровательная взбалмошная женщина. Если ты это позволишь.

Вдруг некстати подступили слезы.

– Я стараюсь. В какие-то дни получается лучше, в какие-то – нет.

Теперь уже и у подруги были глаза на мокром месте:

– Знаю, Ева, это видно. Бывают моменты, когда ты словно загораешься – это так заметно! Я прямо вижу, как ты сияешь – а потом тебя снова выключают. Это так неправильно и несправедливо! Ах, если бы мне уметь все поправить взмахом волшебной палочки.

Я встала из-за стола и, подойдя к Бьянке, обняла.

– Вы и без того много делаете для меня. Я, наверное, должна признаться. Я не хотела приезжать, ужасно не хотела, но сейчас так рада тому, что я здесь, с вами.

– Я знаю.

– Что?

– Что не собиралась приезжать. Ты тянула с ответом, не с первого раза отвечала на звонки…Твои братья уже почти решили отстать от тебя и пусть бы ты сидела до лета в Испании.

– А почему не отстали? – спросила я, заранее предполагая ответ.

– Я настояла.

Теперь настала моя очередь спрашивать:

– Ты сердишься?

Она смахнула слезы и лукаво улыбнулась:

– Прощу за честный ответ на вопрос.

– Какой?

– Неужели тебе и правда не хочется?

Да дался всем этот секс!

– Бьянка, ну ты что. Я и не думаю про это.

– А собираешься?

– Что? Думать?

– Думать. Заниматься.

Мне вдруг захотелось объяснить ей, чтобы она поняла.

– Бьянка, это не мое. Секс ради секса. Мне не хочется этого настолько, чтобы лечь с кем-то, кого я не знаю и не доверяю, в постель, лишь из-за желания самого процесса. И я на 99 процентов уверена, что мне все равно не понравится. Наверняка не смогу расслабиться, буду нервничать, лежать бревном, думать, что выгляжу глупо, веду себя как неизвестно кто…Вообще, мне иногда кажется, что я и разучилась всему за полтора года.

– Ого, как все запущено. Я и подумать не могла, что… – жена брата выглядела удивленной. – Но слушай, я все равно не верю, что ты совсем ничего не испытываешь. Ты молодая и привлекательная, и соврешь, если скажешь, что за все то время, что вы с Маризой путешествуете, ни разу не почувствовала хотя бы намека на страсть. О, да ты покраснела!

Я прижала руки к горящим щекам.

– И вовсе нет!

– Еще как! Очень сексуально, между прочим.

– Ха-ха. Не смешно.

– Кто он?

– Никто.

– Это ты братьям будешь рассказывать. Колись уже.

Я кинула взгляд на детей. Они вовсю плескались в бассейне, не обращая внимания на сплетничающих мамочек. Рассказывать особо нечего, но…

– В Севилье. У нас было любимое кафе, мы ходили туда каждый день. Мариза рисовала, я ничего не делала, пила лимонад, пыталась строить планы, исчеркала несколько блокнотов бесполезными списками. Место еще такое уютное, с видом на реку, сад весь в цветах, столики маленькие-располагало к размышлениям. Хозяева – брат и сестра, Мария и Аурелио, очень гостеприимные и дружелюбные. В первый раз, как мы пришли, принесли мороженое в подарок, огромные такие вазочки, посыпано шоколадом, орехами… Ну и разговорились. Они немного знали английский, я в школе учила испанский, со смехом и ошибками общались.

– И этот Аурелио…?

– Да.

Вдруг запахло миндалем и свежей росой. Золотой, прекрасный Аурелио был так прост, добр и порывист, так откровенно тянулся ко мне, что не реагировать на это оказалось совершенно невозможно. Всего на два года младше меня, душой я была гораздо старше. В его желании не ощущалось похоти, во взгляде, направленном на меня, сквозила искренняя влюбленность, не та, что требует обладания предметом, но та, что воспевает в поэмах. Я бессовестно грелась в лучах его чувства, принимала комплименты и дары: цветок, домашние конфеты, вышитый платок, карминные бусы, амулет для защиты от сглаза, кувшин оливкового масла. Так тепло и безопасно было ощущать ласкающий взгляд на своих губах, плечах, наслаждаться мимолетными касаниями: задержать пальцы в своей руке, словно случайно дотронуться до волос. Однажды, пока Мариза рисовала портрет Марии, он предложил скоротать время и научить меня печь хлеб. Я по глупости согласилась и ощущение его тела за спиной;