Блейз Уиндхем - Бертрис Смолл

Впервые с тех пор, как Блейз вошла в этот дом,ей удалось оглядеться. Стены гостиной, в которой она оказалась, были отделаныльняными драпировками. По отполированному до» блеска полу стлался алыйшерстяной ковер с синими узорами — таких роскошных Блейз еще никогда не видела.В Эшби полы в коридорах посыпали сеном и тростником, а полы в спальняхоставались голыми, за исключением холодных зим, когда их устилали овчинами.

Окна со свинцовыми переплетами рам прикрывалитемно-синие бархатные шторы. Вся мебель в комнате была резной, из полированногодуба, а на длинном столе приковывала взгляд изящная фарфоровая ваза сбледно-розовыми розами. В камине приветливо горел огонь.

Блейз еще никогда не видела такой прелестнойкомнаты, но ей не удалось вдоволь насладиться ее убранством, ибо Геарта провелахозяйку в спальню. Губы Блейз округлились при виде второй комнаты. Как и вгостиной, стены спальни покрывали драпировки, окна были занавешены бархатнымишторами. Над громадной дубовой кроватью нависал светло-синий бархатныйбалдахин, а камин в углу согревал комнату. Были еще несколько резных дубовыхсундуков и маленькие столики по обеим сторонам постели — в серебряныеподсвечники на каждом из них были вставлены тонкие свечи из чистого воска.

— Гардеробная вот здесь, — объяснилаГеарта, указывая на дверь в углу спальни.

Блейз обомлела: даже спальня ее родителей небыла так велика.

— Это комната леди Кэтрин? —спросила она у горничной.

— Разумеется, миледи. По обычаю этукомнату надлежит занимать графине, но милорд велел заново обставить ее для вас.Во времена леди Кэтрин драпировки были малиновыми — ее любимого цвета, онподходил бывшей хозяйке…

Идемте же, миледи, а то вода остынет.

Блейз увидела просторную дубовую ванну,стоящую у камина. Над ней вился благоуханный пар. Дома у Блейз ванна былавполовину меньше, но похоже, все вещи здесь отличались внушительными размерами.Блейз позволила Геарте раздеть себя и искупать. Вода в ванне была маслянистой иисточала аромат фиалок. Вытерев госпожу, Геарта помогла ей одеться в кремовоешелковое домашнее платье. Застегивая последние из мелких перламутровых пуговок,Блейз бросила взгляд на окно и увидела, что приближается ночь. Геарта подвелахозяйку к огромному зеркалу.

— Разве вы не прелесть, миледи? — судовлетворением произнесла горничная. — Вам не составит труда угодить егосветлости.

Только теперь Блейз вспомнила, чтоприближается ее первая брачная ночь — за весь день она не успела задуматься обэтом, слишком уж много событий ей пришлось пережить. А теперь вдруг оказалось,что ей предстоит встретиться — с мужем, которому не терпится напомнить о своихправах и зачать ребенка. Глядя в зеркало, Блейз, не лишенная сообразительности,понимала: и ее лицо, и фигура представляют сильнейшее искушение для любогомужчины. Перед ее глазами предстала девушка ростом не выше пяти футов и. трехдюймов. В узком вырезе платья открывалась соблазнительная ложбинка междуупругими грудями. Золотистые распущенные волосы вились вокруг лица и ниспадалина спину, мягкие, как шелк платья, с которым они соприкасались.

Заглядевшись, Блейз вздрогнула, услышав стук вдверь.

«Хорошенькая служанка просунула голову вкомнату и сказала:

— Прошу меня простить, миледи, но кухаркапослала узнать, можно ли подавать ужин.

Прежде чем Блейз сумела ответить, за нее этосделала Геарта:

— Ну конечно, милочка! Живо пришли сюдалакеев, чтобы они унесли ванну, пока не появился его светлость. Да поторописьже!

Блейз внимательно наблюдала, как лакеи,отворачиваясь из деликатности, уносят из комнаты ванну. Сквозь дверь, ведущую вгостиную, она видела, как служанки накрывают на стол, устланный белоснежнойскатертью. На столе возвышался серебряный шандал.

— Надо ли послать за его светлостью,миледи? — спросила Геарта.

После минутного смущения Блейз кивнула. У неене было причин отвергать Эдмунда — подобный поступок неизбежно вызовет скандал.Она попыталась припомнить то, что говорила ей мать, но рассказ матери смешалсяс откровениями младшей сестренки, С каждой минутой девушкой все сильнееовладевал страх.

Как она сможет отдаться этому незнакомцу,каким бы добрым он ни был? Ей хотелось как следует узнать только чтообретенного мужа, пока же ей было известно лишь его имя. Блейз вспомнила, чтоне знает даже дня его рождения, понятия не имеет, любит ли он музыку и каковаего излюбленная еда. Внезапно Блейз поняла, что осталась в одиночестве, и когдаоткрылась дверь, почти не заметная среди драпировок на стенах спальни, она чутьне вскрикнула от ужаса. В комнату вошел Эдмунд Уиндхем, облаченный в стеганыйтемно-зеленый бархатный халат.

— Блейз, что с вами? Кто васнапугал? — с явным беспокойством воскликнул он.

— Я… я просто не ожидала, что вы войдетеотсюда, — запинаясь, выговорила она.

— Эта дверь выходит в мою спальню, —объяснил Эдмунд. — Незачем делать всеобщим достоянием наши встречи..

В голове Блейз крутилась только одна мысль:неужели и выглядит она так же глупо, как чувствует себя?

Эдмунд взял ее за руку и повел в гостиную, гдена столе перед камином их ждал ужин.

— Должно быть, вы отчаяннопроголодались, — заметил эрл. — Тони говорил, что по пути сюда высделали всего один краткий привал и подкрепились припасами, которые уложила вдорогу кухарка из Эшби. Скоро вы поймете: здешняя кухарка — мастерица в своемделе. Путешествие прошло приятно?

— Да, милорд. Местность между Эшби иРиверс-Эджем так живописна — я еще никогда не видела ничего подобного, а темболее такой широкой реки.

Он улыбнулся и усадил ее за стол.

— Сегодня я буду прислуживать вам,миледи, — пообещал эрл. Отойдя к приставному столику, он взял тарелку инаполнил ее, задерживаясь над каждым блюдом, прежде чем снять с него крышку.Когда он наконец поставил тарелку перед Блейз, оказалось, что на ней лежатломтик нежно-розового лосося на листочке кресс-салата, кусочек грудинки икрылышко каплуна под лимонно-имбирным соусом, а также маленькая бараньякотлетка и сочная зелень, протушенная в белом вине. Кроме того, на столе ждалисвоей очереди горячая булка, золотистый кубик свежего масла и два вида сыра —твердый и острый золотистый и мягкий французский бри — такой Блейз видела впервыев жизни.