В омут с головой - Калеб Азума Нельсон

– Ты же знаешь, я люблю тебя.

Секунду, не больше, спустя ты отвечаешь:

– Я тоже люблю тебя.

Что ж, она бросилась в омут с головой, и ты не замедлишь прыгнуть следом.

17

Она кладет тебя спать на диване, и ты рад этому, потому что по дороге домой в такси понял, что плаваешь совсем не в воде, а в алкоголе. Это не умаляет важности момента, но добавляет сложности в уже и так запутанную ситуацию.

Пусть это случится так.

Воскресный вечер, выходные подходят к концу. Она спросила, хочешь ли ты сходить днем в кино, в «Пекхэмплекс» – билеты по пять фунтов и бонусы для зрителей – но в последний момент отменила все, чтобы навестить бабушку. А вечером вы смотрите у нее дома телевизор, сидя на диване и задыхаясь от жары.

– Я объелась, и мне жарко, – говорит она.

И вот еще одна проблема: несмотря на содействие всего вокруг, чтобы желание расцветало именно летом – залитые солнцем лица, загорелая кожа, нежные улыбки во имя солнца и только солнца – несмотря на все это, каждый превращается в аморфное желе, если не доест или переест, не допьет или выпьет слишком много воды, и посреди дня валится в сон, которого так не хватало ночью. Это явно не способствует совместным занятиям, но ты бодришься, ты настроен получать удовольствие от лета – выходить из дома каждое утро, не зная, что принесет тебе день, когда мир кажется полным бесконечных возможностей, красоты и нескончаемой радости.

Вы коротаете вместе вечер, ничем особо не занимаясь и все же занимаясь – вашей близостью. Совместное безделье говорит о доверии между двумя, а доверие – знак любви. Так что правильнее будет сказать, что вы провели вечер у нее на диване в любви друг к другу, ели, пили и слушали музыку. Она ставит Кендрика, и вы говорите о нем, но недолго. Все отходит в сторону; вы не отвлекаетесь, вам хорошо друг рядом с другом.

Лучше бы это случилось, когда ты ничего не планировал. Скоро надо будет идти домой, но по воскресеньям автобусы в это время уже не ходят. А тебе через шесть часов на работу. Надо было уйти намного раньше. Но ты в ее темной комнате, ночь не настолько темна – свет просачивается в щели под шторами. Она приглашает войти и просит закрыть дверь. Просит тебя отвернуться, чтобы переодеться. Доверие – знак любви, а она тебе доверяет. Спрашивает, как ты поедешь домой. Вызовешь «Убер», наверное. Смотришь, сколько это займет времени. Десять минут! Ты не думал, что это так быстро! Но не отказываешься от ее предложения лечь рядом, пока ждешь такси. И не отодвигаешься, когда она прижимается ближе. Ты дышишь глубже. Она бросается в омут с головой, и ты следуешь за ней. Вы бродите в лабиринте, ища выход. Стены вокруг становятся все тоньше и ниже, и вот вы лежите рядом друг с другом, как ложечки. Привычным движением руки ныряешь ей под футболку и сжимаешь пальцами сосок, прижав ладонь к теплой коже. Ты дышишь глубже. Такси подъехало, такси уехало. Телефон вибрирует – это водитель пытается с тобой связаться, но ты не берешь трубку. Губы блуждают по ее шее, одна рука зажата между телами, но другая, другая крадется, крадется ниже, ниже и ниже, палец ласкает ее живот, ласкает изящные изгибы бедер и талии, пытаясь убрать черную ткань, которая вас разделяет, и твоя уверенность крепнет. Ты не знаешь, что стало причиной – жар лета или жар между вами. Где перелом? Где трещина? Где сустав? Любить значит доверять, и она доверяется твоей руке, которая вот-вот разрушит тонкую стенку, проникая под ткань белья. Увереннее, крепче, толще стены. Ваши губы торопливо находят друг друга. Ваши губы находят друг друга, и ты понимаешь, как жаждал этого поцелуя. Ты бросился в омут с головой. Рывком переворачиваешь ее на спину и покрываешь поцелуями живот, постепенно поднимаясь выше, туда, где раньше была твоя рука, туда, с чего все это началось, хотя нет, все началось с ее вопроса пару минут назад, вопроса, что это так упирается ей в спину, и нет, ты не знаешь. Ты не знаешь, с чего все началось для нее, но для тебя совершенно точно началом был потрепанный паб, где ты познакомился с девушкой с косичками, незнакомкой с добрым взглядом, и понял все, даже не успев подумать. «Ты не против?» – спрашиваешь ты, поддевая черную ткань, которая вас разделяет. Она кивает, и ты спускаешь ткань ниже, ниже и ниже. И прочь. Ломать больше нечего, хотя есть еще стены для изучения, но ты уверен, уверен в том, что делаешь, только потому что делаешь это с ней, только потому что чувствуешь, как напрягается ее тело под твоими касаниями, только потому что ты этого не планировал и совершенно отключил мысли, оставив чувства, не говоря ни слова, позволив телам произнести свою правду во весь голос. Проводишь языком от ее груди до живота, ниже, ниже и ниже. Она прерывает тебя. «Ты уверен?» – спрашивает она. Кивнув в темноте, ты продолжаешь: язык касается мягкой плоти, медленно, степенно, она выгибается от удовольствия. Подзывает к себе, ты ложишься рядом. Ваши губы торопятся найти друг друга. «Ложись на спину», – говорит она. И целует тебя – от губ к шее, в твердую ключицу, в мягкую кожу груди, идет ниже, ниже и ниже, ниже прямо по центру. Всего несколько минут, несколько минут проходит, прежде чем лучшие друзья хихикают, ворошась в темноте. Она снова ложится рядом и на миг в смех врывается паника, которую вы отгоняете всплесками поцелуев в темноте, губы торопятся найти друг друга. Жара спадает, и ты теперь знаешь все о своих чувствах. Ты плывешь в темноте вместе с лучшей подругой, держа ее за руку, делая крупные, уверенные гребки. Ты этого не планировал, но хорошо, что так случилось.

18

Целую неделю она ищет квартиру в Эдинбурге. Вы толком не обсуждали случившееся. Но о чем говорить, когда ваши тела уже все сказали? И все же на расстоянии легче играть в эту игру.

Ты встречаешь ее на станции «Виктория», сидя на пустой стойке информации. Весело болтаешь ногами, как ребенок. Стремительной походкой она входит в этот вечер, и ты погружаешься в воспоминания прошлой недели, но в этот раз уже не можешь сказать, что ничего не планировал.

– Помоги.

– С чем?

– Я не могу его расстегнуть.

– Как