Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Можно нам с Бараком поговорить с Болейном без свидетелей? – обратился я к Эдварду.

Поколебавшись, он отрицательно покачал головой:

– Дело слишком серьезное. Неизвестными злоумышленниками убит человек. Думаю, мне стоит присутствовать при вашем разговоре, а затем сообщить о случившемся представителям власти, которую капитан Кетт установит в Норидже.

Фордхилл поднялся и, подойдя к дверям, рявкнул:

– Паркер! Посетители к Джону Болейну! Проводи их к нему в камеру!

Раздались торопливые шаги. Фордхилл, несомненно, обладал авторитетом и властью – по крайней мере, пока.

Болейн по-прежнему находился в относительно просторной и светлой камере, в которую его перевели после суда. Впрочем, сейчас воздух там был пропитан самым отвратительным зловонием, пол залит жидким дерьмом и рвотой, а в углу валялись куриные кости и прочие объедки. Болейн сидел за столом, уронив голову на руки. Он распрямился, когда мы вошли. Вид у него был подавленный и угрюмый, лицо бледное, на щеке свежий синяк. Однако я заметил, что в глазах его тлеют искры ярости.

– Мэтью, – проронил Джон ледяным тоном. – Значит, вы по-прежнему пособничаете этим мерзким бунтовщикам? Мне сказали, сегодня они захватили Норидж и бросили в тюрьму множество несчастных, вся вина которых состоит лишь в том, что они джентльмены. – Он махнул рукой в сторону Брауна. – Кто этот человек?

– Благодаря ему я получил возможность увидеться с вами, – резко ответил я.

– Думаю, говоря о повстанцах, вам стоит воздержаться от оскорблений, – процедил Эдвард.

Болейн вздохнул и покачал головой:

– Слышали, что меня пытались отравить?

– Да, – кивнул я и бросил взгляд на зловонную массу на полу. – Почему никто не уберет все это?

– Здесь вам не трактир «Девичья голова», – саркастически усмехнулся Джон. – Они вымоют пол, когда сочтут нужным.

– Как это произошло?

– Изабелла, да хранит ее Господь, по-прежнему живет на постоялом дворе, – произнес Болейн другим, уже более мягким тоном. – Каждый день она приносит мне корзинку с едой. Надежно завязанную, с ярлычком, на котором Чаури пишет мое имя, – Изабелла ведь не умеет писать. Вчера днем я тоже получил такую корзинку. Накануне у меня появился сосед, городской констебль, который затеял с бунтовщиками драку и в результате оказался в тюрьме. – Голос Джона задрожал от гнева. – О мертвых не принято говорить плохо, но этот парень был настоящим скотом, грубым и наглым. Когда мне принесли корзинку с едой, он просто-напросто схватил ее. Я попытался было отнять, но где мне тягаться с этой свиньей. Он так меня ударил, что я отлетел на несколько шагов. – Мой собеседник коснулся пальцами синяка на щеке и горько рассмеялся. – А затем вытащил из корзинки курицу и стал пожирать ее, сказав, что разрешит мне обсосать кости. Где-то через полчаса у него скрутило живот, да так сильно, что он орал от боли. А потом из него потекла вся эта дрянь. – Болейн кивнул на смердящую массу. – Я принялся колотить в дверь и звать стражников. Когда они пришли, мой сосед был уже мертв. Не знаю, каким ядом пропитали курицу, но яд этот был очень силен. И предназначался он мне.

– Корзинка выглядела так же, как обычно? У вас не возникло подозрения, что кто-то ее развязывал?

– Да я толком и не рассмотрел! Глазом не успел моргнуть, как этот хам вырвал ее у меня из рук! – возопил Болейн: я вспомнил, что человек этот подвержен буйным вспышкам ярости. – Но, разумеется, кто-то развязал корзинку и подложил туда эту чертову курицу. Ни моя жена, ни Чаури, надежный и преданный слуга, не могли подсунуть мне такое угощение. Или вы в этом сомневаетесь? – злобно сверкнул он глазами.

– Я всего лишь пытаюсь выяснить, как подобное могло произойти! – Я примирительно вскинул руку.

– Тогда ищите, кому выгодна моя смерть. Впрочем, тут не нужно долго ломать голову. Моему соседу Леонарду Вайтерингтону, который пытался присвоить мою землю. Я слышал, его тоже посадили под стражу. Но это такая продувная бестия! Он вполне мог действовать путем подкупа, через подручных. Мои ненаглядные сыночки и их приятели тоже спят и видят, как бы отправить меня на тот свет. Впрочем, не знаю, в Норидже ли они сейчас.

– В Норидже, – кивнул Барак. – Сегодня они сражались против людей капитана Кетта.

– И у нас есть веские основания предполагать, что один из их закадычных друзей, Джон Аткинсон, замешан в убийстве ученика слесаря, – добавил я.

– Ох, как же им хотелось увидеть меня на виселице, – процедил Болейн. – Ну, если это отравление – их рук дело, я сам полюбуюсь, как Джеральд и Барнабас будут болтать в воздухе ногами.

– Надо попросить констебля Фордхилла, чтобы содержимое корзинок с едой, которые впредь будут вам приносить, проверял надежный человек, – заметил я и повернулся к Эдварду. – Ты поддержишь мою просьбу?

– Почему вы так беспокоитесь об этом человеке? – пожал он плечами. – Это всего лишь землевладелец, который считает всех простых людей скотами. По-моему, Болейн не заслуживает такой заботы.

– Он мой клиент. Прошу, сделай это ради меня и ради торжества справедливости.

– Хорошо, – вздохнул Браун. – Хотя, если бы не вы, я бы и пальцем ради него не пошевелил.

– Если кто-то решит пробраться в мою камеру и зарезать меня во сне, констебль Фордхилл не сумеет его остановить, – проворчал Джон. – Разве вы не видите: здесь, в замке, царит такой же хаос, как и повсюду?

– Послушайте, мне в голову пришла любопытная мысль, – заявил я. – Джон, мы оставим вас, но скоро вернемся. Эдвард, прошу тебя, отведи меня к Николасу.

Браун постучал в дверь.

– Вы навестите сегодня Изабеллу? – спросил Болейн, пока мы ждали прихода караульного.

– Да, разумеется.

Камера Николаса располагалась в подвале, как и та, что прежде занимал Джон Болейн. Тюремщик, которого я запомнил по своим первым визитам в замок, встретил нас зловещей улыбкой и повернул ключ в замке.

– Постарайтесь не дышать, а то тут здорово воняет, – усмехнулся он. – У нас нет времени опорожнять параши.

Мы оказались в сырой зловонной камере. У дверей стоял караульный из числа повстанцев, с дубинкой на поясе и пикой в руке. На лице его застыло непроницаемое выражение. Вдоль стен сидели арестанты в богатой, но рваной и грязной одежде. Некоторых, судя по всему, схватили в городе нынешним утром. Сбившись в угол, они приглушенно переговаривались друг с другом, всячески понося повстанцев и называя их подонками, изменниками и негодяями. Прочие хранили молчание; кто-то дремал, кто-то смотрел в пространство. Я догадался, что они здесь уже не первый день. В полумраке я не сразу увидел Николаса, сидевшего у стены со сложенными на коленях руками. К плечу его привалился какой-то толстяк средних лет, одутловатый и бледный. Дышал он хрипло, с трудом. К немалому своему изумлению, я узнал в нем Леонарда Вайтерингтона, соседа Болейна.