Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Мастер Николас арестован? – воскликнула Джозефина. – Но почему?

– Его оклеветали, – угрюмо бросил я и рассказал о гнусном навете Тоби. – Я пытался открыть глаза капитану Кетту, но у него слишком много других забот, и он попросту не стал меня слушать. Эдвард, может, ты при случае поговоришь с ним? – Мышка упорно теребила мою пуговицу, явно намереваясь ее оторвать. Я шутливо нахмурился, и девчушка засмеялась. – У меня к тебе еще одна просьба, – продолжил я. – Конечно, с моей стороны не слишком любезно беспокоить тебя сейчас, когда ты только что пришел домой. Но боюсь, без тебя нас не пустят в Нориджский замок. Может, ты проводишь нас и замолвишь словечко перед караульными?

– Конечно провожу, – кивнул Эдвард. – Капитан Кетт выписал мне пропуск, позволяющий беспрепятственно передвигаться по городу. Замок сейчас охраняют наши люди, но констебль Фордхилл остается комендантом. Он выразил желание помогать нам, предоставил камеры и охрану для наших пленников. Так что пока он по-прежнему исполняет свои обязанности. Думаю, боится, что, если его пост займет кто-нибудь из наших, арестантам-дворянам придет конец. Что касается Николаса, – произнес Браун, глядя мне прямо в глаза, – если он действительно провинился, его должны были судить под Дубом реформации.

– Однако никакого суда не было, – пожал я плечами.

– Хорошо, посмотрим, чем ему можно помочь, – вздохнул Эдвард. – А сейчас идемте в замок. Вы правы: без меня вам лучше по городу не разгуливать. В центре сейчас неспокойно. Богатые семьи бегут из Нориджа прочь, и мы им не мешаем – разумеется, в том случае, если они не пытаются захватить с собой слишком много ценного барахла, – ухмыльнулся Эдвард – Некоторые удирают в одном нижнем белье: боятся, что богатая одежда их выдаст. Конечно, всех мы не выпустим: те, кто притеснял бедняков, должны за это ответить. Думаю, городские джентльмены до сей поры даже не представляли, как сильно неимущие их ненавидят, – со смехом добавил Браун. – Но теперь мы, простые люди, взяли власть в свои руки и больше не отдадим ее. Сегодня граница между лагерем и городом исчезла. Вскоре многие нориджские дворяне предстанут перед судом. – Мой собеседник нахмурился. – После того как протектор предал нас, людские сердца исполнены гнева.

– Сегодняшнюю ночь ты проведешь дома, Эдвард? – спросила Джозефина.

– Да, – кивнул он, устремив на нее взгляд, исполненный неподдельной заботы. – Но завтра я вновь отправлюсь на Маусхолдский холм. На утро назначено важное совещание. Любовь моя, почему бы тебе не пойти в лагерь вместе со мной? Поверь, там живут добрые люди. Тебе лучше находиться среди них, чем сидеть дома в одиночестве.

– О чем вы снова собираетесь совещаться? – не сводя с мужа глаз, спросила Джозефина. – Вы боитесь, что протектор бросит против вас войско?

– Все может быть, – вздохнул Эдвард. – Но я думаю, теперь, когда город в наших руках, Тайный совет поймет, что нас на испуг не возьмешь и наши требования стоит выполнить. Возможно, даже эта чертова комиссия наконец прибудет.

– Комиссия! – с внезапной злобой воскликнула Джозефина. – Лучше вам не ждать ее попусту!

– После того как мы с легкостью захватили второй по величине город в Англии, протектор увидел, насколько мы сильны, – спокойно произнес Эдвард. – Теперь он знает: с нами шутки плохи. Возможно, сам король вмешается в ситуацию и прикажет протектору выполнить наши требования.

– Если ты веришь в это, то попросту глуп! – не унималась Джозефина. – Король Эдуард – мальчонка двенадцати лет от роду! Как он может во что-то вмешиваться и принимать решения?

В ответ Браун лишь осуждающе покачал головой. Мышка, к тому времени бросившая пуговицу и занявшаяся моей бородой, расплакалась, испуганная резкими голосами родителей. Мать схватила дочурку на руки и прижала к себе; горький плач вскоре сменился обиженными всхлипываниями.

– Прости, Эдвард, – прошептала Джозефина, протягивая мужу руку. – Я знаю, вы хотите добра для всех бедных людей. Но я провела детские годы в военном лагере и совершенно не желаю туда возвращаться.

– Джозефина, полагаю, твой муж прав, – подал я голос. – В лагере вам с Мышкой будет безопаснее – по крайней мере, до той поры, пока жизнь в Норидже не войдет в спокойную колею. Мы уже успели обзавестись там друзьями.

– Да, там полно отличных парней! – подхватил Барак. – И кстати, женщины тоже есть.

– Прости, Эдвард, но я останусь дома, – пробормотала Джозефина, закрыв лицо руками.

Испустив тяжкий вздох, Браун повернулся ко мне:

– Видите сами, ее не переспоришь. Что ж, идемте в замок. Боюсь, сегодня вечером в городе будет слишком много пьяных, – добавил Эдвард вполголоса. – Наши уже вовсю празднуют победу по тавернам. Так что вам стоит пораньше вернуться в лагерь.

– Да, но до этого мне просто необходимо увидеться с женой Болейна.

Мы направились в замок по Конисфорд-стрит, длинной улице, дальний конец которой был застроен богатыми домами. День уже клонился к вечеру, жара начала спадать. Проходя мимо особняка состоятельной семьи Пастон, мы увидели, что двери дома взломаны. Повстанцы выносили оттуда оружие, в основном мечи и пики. Городские зеваки приветствовали их одобрительными криками, хотя некоторые наблюдали за происходящим с откровенным осуждением. Какой-то краснорожий детина с перевязанной рукой, успевший уже, как и многие другие, изрядно набраться, крикнул:

– Завтра пойдем в лагерь и купим за пенни голову трески! Ну да всего за пенни голову трески!

Эдвард расхохотался.

– В чем тут соль? – недоуменно спросил Барак.

– Мэр Кодд[8] арестован и заперт во дворце графа Суррея!

– Надеюсь, никто не собирается отрубать ему голову, ибо…

– Разумеется, нет! – нетерпеливо перебил Браун. – Его, как и всех прочих, будут судить под Дубом реформации. А этот парень просто залил глаза пивом и решил пошутить!

Мы свернули налево, и я увидел знакомую фигуру с большим мешком за плечами. Навстречу нам шел Питер Боун, брат покойной горничной Эдит Болейн. Его каштановые волосы и борода были коротко подстрижены, как и у большинства обитателей лагеря, а на исхудалом лице застыло напряженное выражение. Никогда прежде я не видел, как он передвигается, и теперь убедился, что ходьба представляет для него определенную трудность. Шел бедняга медленно, с усилием переставляя ноги. Заметив нас, Боун остановился. Судя по всему, он собирался отвернуться, однако Эдвард окликнул его:

– Питер! Ты тоже спустился в город?

– Как видишь. Драться я не могу из-за больных ног. – Он сухо кивнул мне. – Добрый день, мастер Шардлейк.

– Что это у тебя? – Браун указал на мешок.

– Мои пожитки, – угрюмо бросил Боун. – Когда я ушел из дома, хозяин забрал их себе. Сегодня я заглянул к нему в компании нескольких верных друзей и попросил отдать мои вещи назад. – Он невесело рассмеялся. – Господи Исусе, думал ли я, что доживу до такого?! Этот важный джентльмен забился в угол и на коленях умолял нас не убивать его. Конечно, убивать его мы не стали, но я не отказал себе в удовольствии дать негодяю хорошую звонкую оплеуху. Потом забрал свою одежду, башмаки и некоторые семейные реликвии. Говорят, в центре города неспокойно, вот я и решил сделать крюк. – Поколебавшись, Боун добавил: – Простите, что я был с вами не слишком любезен, мастер Шардлейк. Но ваш визит заставил меня вспомнить о моих бедных сестрах, с которыми мне уже не суждено увидеться в этом мире. – Глаза его увлажнились слезами.