Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Не сомневаюсь, городским беднякам приходится тяжело, – кивнул я. – Они и в Лондоне-то еле-еле сводят концы с концами, а уж здесь, в Норидже, положение у них еще более скверное.

Мы дошли до подножия холма, на котором возвышался замок. Я буквально валился с ног от усталости: день выдался на редкость тревожный и суматошный. С трудом переводя дух, я двинулся по дороге вверх, к тяжеловесной громаде замка, темневшей на фоне безоблачного неба.

Подойдя к воротам замка, мы увидели, что солдат, которые прежде несли караул, сменили повстанцы в стальных нагрудниках и круглых шлемах. Пушки, стоявшие у ворот, исчезли, глубокие колеи от колес, оставшиеся на земле, свидетельствовали о том, что орудия оттащили к дороге. Попав в руки людей Кетта, пушки эти были доставлены в лагерь. Сейчас их наверняка установили на поляне у откоса.

Эдвард подошел к одному из часовых.

– У меня есть пропуск, подписанный капитаном Кеттом, – сообщил он. – Со мной адвокат Шардлейк, законник из лагеря, и его помощник. Они хотят посетить двоих заключенных, Николаса Овертона и Джона Болейна.

При виде пропуска в глазах караульного вспыхнуло уважение.

– Да, эти двое находятся здесь, – сообщил он, заглянув в список арестантов.

– А куда подевались солдаты, охранявшие замок? – осведомился Барак.

– Многие попросту разбежались, когда наши ворвались в город. Так что теперь замок в наших руках. Мэра Нориджа и старшего олдермена арестовали и отправили во дворец графа Суррея. А здесь содержится всякая мелкая рыбешка – главным образом слуги городских богатеев, имевшие глупость сражаться против нас.

– Но констебль Фордхилл по-прежнему в замке? – уточнил я.

– Да, капитан Кетт сумел с ним договориться. Он по-прежнему будет комендантом, но станет выполнять приказы Кетта. Некоторые тюремные надзиратели тоже остались здесь.

– Можно поговорить с констеблем? – спросил я.

Караульный бросил вопросительный взгляд на Эдварда; тот кивнул.

– Хотя ты и лондонец, тебя здесь уважают, – усмехнулся Барак, когда мы оказались во внутреннем дворе замка.

– Все знают, что я свой человек в лагере, – ответил Браун. – Никому и в голову не приходит, что три года назад я был помощником старого адвоката Хеннинга.

– Да, как выяснилось, у тебя имеются скрытые таланты, – заметил я.

– У каждого человека есть скрытые таланты, но не всякому подворачивается шанс их проявить, – заявил Эдвард. – Мне такой шанс выпал.

– Верно, – кивнул я, пристально глядя на него. – Надеюсь, это не обернется несчастьем для Джозефины.

– Я не забываю о ней ни на минуту, – покачал головой Эдвард. – Как бы мне хотелось, чтобы они с Мышкой перебрались в лагерь. Но жена ни за что на это не согласится.

Мы вошли в замок. Солнце клонилось к закату, в огромном сводчатом холле царил полумрак. Народу там было значительно больше, чем прежде; надзирателей сменили повстанцы, вооруженные пиками и арбалетами. Эдвард что-то сказал одному из них, и тот провел нас в покои констебля Фордхилла. Мне вспомнилось, что в прошлый раз, когда я, еще до начала восстания, был у него с визитом, в гостиной мирно играл его маленький сынишка.

Фордхилл принял нас в своем кабинете. Его по-прежнему окутывала атмосфера властности, а седые волосы и борода были аккуратно расчесаны; однако, приглядевшись, я заметил, что взгляд коменданта исполнен беспокойства. Эдвард, слегка поклонившись, показал ему пропуск, подписанный капитаном Кеттом. Фордхилл удивленно взглянул на меня:

– Итак, адвокат Шардлейк, вы решили примкнуть к повстанцам?

– Я помогаю проводить суды над землевладельцами, слежу за тем, чтобы все требования закона неукоснительно соблюдались, – сообщил я. – Это мой помощник Джек Барак.

– Полагаю, мы с вами заняты одним и тем же делом: служим порядку и справедливости, – важно изрек констебль. – Надеюсь, власти в Лондоне отнесутся к этому с пониманием. Я не получил от них никаких распоряжений, а следовательно, должен был выполнять распоряжения капитана Кетта. – Он бросил взгляд на Эдварда. – Так или иначе, мои обязанности остаются неизменными. Я должен следить за тем, чтобы арестанты не разбежались и были обеспечены всем необходимым.

– Именно это от вас и требуется, констебль, – проронил Эдвард.

– Насколько я понимаю, адвокат Шардлейк, вы пришли сюда, чтобы повидаться с Джоном Болейном, – продолжал Фордхилл, буравя меня взглядом. – Скажите, вам удалось выяснить, каким образом приказ об отсрочке казни вдруг затерялся?

– Нет. Подозреваю, кому-то заплатили за то, чтобы этот приказ исчез.

Фордхилл понимающе кивнул.

– Я полагаю, вы хотите подробнее узнать о попытке отравить Болейна? – осведомился он.

От неожиданности у меня отвисла челюсть.

– Что?! – возопил я, едва обретя дар речи. – Его отравили?

Настал черед Фордхилла удивляться.

– Так вы ничего не знаете?

– Ровным счетом ничего. Я всего лишь хотел навестить Болейна – и своего помощника Николаса Овертона, который тоже содержится здесь. Ради бога, расскажите, что случилось!

Фордхилл тяжело откинулся на спинку стула:

– Болейн жив и здоров. А вот человек, который съел жареную курицу, доставленную ему вчера вечером, умер. Камер у нас не хватает, и мы поместили к Болейну одного из старших городских констеблей, у которого вышла с повстанцами какая-то стычка. По словам Болейна, парень вел себя по-хамски. Когда соседу принесли еду, он попросту схватил курицу и с жадностью съел ее. Как видно, яд был сильнодействующим. Через два часа бедолага опорожнил кишки прямо на пол, а через три был мертв. Сейчас его тело у коронера.

– Значит, яд предназначался Болейну.

– В этом нет никаких сомнений. Как и все корзинки с едой, которые передавала ему жена, эта была обмотана тканью и перевязана веревочкой. А к веревочке прикреплена бумажка с именем Болейна, написанным рукой Чаури.

– После того как корзинку принесли в замок, могли ее открыть и подменить содержимое?

– Она была надежно упакована, – покачал головой Фордхилл. – Предосторожность нелишняя, так как караульные любят выхватывать из таких корзинок лакомые куски. Болейн отрицает, что его жена либо управляющий мог быть к этому причастен. Надо признать, миссис Изабелла производит впечатление любящей и преданной супруги. Что ж, коронеру решать, какого рода обвинения тут следует предъявить. Думаю, он сообщит о результатах своего дознания командирам вашего лагеря.

– Я могу увидеться с Болейном?

– Разумеется. Но предупреждаю, он еще не совсем пришел в себя после пережитого потрясения.

– А Николаса Овертона я могу увидеть? Он ведь тоже находится у вас?

– Да, делит камеру с другими дворянами. Условия там не такие хорошие, как в новой камере Болейна. Но… – Фордхилл многозначительно поднял бровь, – мастер Овертон ведь не подавал королю просьбу о помиловании.