Дым и пепел - Таня Хафф

У Тони было маловато информации для ответа на этот вопрос. Вообще-то он и нехотел иметь все сведения, необходимые для ответа, но что поделать, его жизнь —не сахар.

— Ныряльщики в воде. — Дэниел хлопнул парня по плечу с такойсилой, что Тони невольно сделал шаг назад, — Мы готовы начать. Поболтаем после.— Ты уже знаешь, что в скором будущем тебя ждет горящая мельница?

Дэниел остановился на минуту, обернулся через плечо испросил:

— Своровали у «Франкенштейна»?— Отдали должное классике.— Все они так говорят.

«И то верно», — признал Тони, когда Дэниел побежал кстраховочной команде, толпившейся на пристани.Закат раскрасил верхушки волн красно-золотыми тонами, зажег блики на бортахсудна. Лия в коротком светлом парике и совсем крохотном красном платье стояла упоручней и говорила с приземистым бритоголовым человеком, одетым в пуховойжилет. Наверное, это был координатор трюков. Тони увидел, как она посмотрелавниз, подняла руку, подавая знак ныряльщикам, и повернулась спиной к поручням.Каскадерша наверняка стояла на ящике. Она не была такой высокой.Человек с блестящей лысиной отошел и встал у камеры.Вся съемочная группа заняла свои места.

— Мотор!

Тони беззвучно повторил это слово, пока его эхо гуляло повсей пристани. Когда все стихло, он понял, что режиссер дал команду типу сблестящей лысиной. Лия могла прыгать в любое время.Женщина раскинула руки, откинулась назад и упала.Она пролетела семь метров, согнулась ровно настолько, чтобы не шлепнуться совсего размаху спиной, и ударилась о воду задом. Судя по кулаку, вскинутомусреди съемочного оборудования, взметнувшийся фонтан, освещенный заходящимсолнцем, был как раз тем, что требовалось режиссеру-постановщику.Тони не видел, как Лия всплыла — ему мешал край пристани, — но услышал ееслова:

— Проклятье, холодно!

Он присоединился к аплодисментам съемочной группы и подошелближе, пока ныряльщики подплывали, чтобы помочь каскадерше подняться поалюминиевому трапу, который Дэниел только что спустил в воду. Похоже, ей слегкамешали красные туфли на шпильках и с ремешками, но мужчины уже протягивалируки, чтобы вытащить ее на причал. Лия приняла поздравления с жеманнымреверансом, хотя с нее капала вода, помахала режиссеру, поднявшему большиепальцы, а потом красавцу с блестящей лысиной. Когда женщина добралась до Тони,она уже куталась в термическое одеяло.

— Ты в порядке? — спросил он, шагая рядом.

— Я тебя умоляю. Прыжок из «вороньего гнезда» пиратскогокорабля в Карибском море в тысяча семьсот шестнадцатом году — вот это былочто-то. А теперь — простое падение.— Ты вроде бы говорила, что проводила время в постелях могущественных людей.

Она подмигнула из-под челки мокрого парика, с которогокапала вода, и поинтересовалась:

— А что, по-твоему, я делала в «вороньем гнезде»?

— Стояла на вахте?

— Если можно считать вахтой тот факт, что я не закрывалаглаза.

Тони проследовал за ней в трейлер-гримерную. Лия,по-прежнему в одеяле, села, чтобы японка средних лет смогла снять парик, непорвав удерживающую его завязку.

— Тони, это Хама. Хама, это Тони.

Гримерша кивнула, не поднимая глаз.

— Парень работает на «Чи-Би продакшнс», — сказала ейкаскадерша.

— Сериал про вампиров?

— Он самый.

— Эверетт Винчестер все еще работает с вами? —поинтересовалась женщина, подняв наконец глаза.

— Да. Только не цитируйте меня.

— Передавайте ему от меня привет, — усмехнулась Хама,услышав фирменную фразу гримера. — Все, я закончила. — Она швырнула парик настойку, и тот стал похож на светлого зверька, сперва утонувшего, а потомсбитого на шоссе. — Переоденьтесь в сухое, и я вытащу шпильки.

Лия, волосы которой все еще закрывала сеточка, оставилаполотенце на кресле и скользнула за стеллажи, отделявшие гримерку отгардеробной. Тони был знаком с подобной планировкой. Для любого другого сериалаэто было бы проявлением бережливости. Но поскольку сейчас снималась только Лия,не было смысла пригонять целых два трейлера.

— Итак, вы ее парень?

Из-за стеллажей донесся взрыв смеха, и Фостер решил, чтотеперь уже можно не отвечать.

— Как я понимаю, нет, — Хама приподняла изящно выгнутуюбровь.

— Мы просто... — Тони запнулся.

Кем они были? Друзьями? Пока нет. Сверхъестественнымислучайностями? Ближе, но это трудно объяснить.

— Мы соотечественники, — объявила Лия, выходя из-застеллажей в джинсах, белой футболке и желтой толстовке.

С платья, зажатого в одной руке каскадерши, капала вода. Вдругой она держала желтые кроссовки.

— Подельники в преступлении. Pacsano! Pacsano (ит.) —соотечественник.

Лия плюхнулась обратно в кресло и задрала ноги, чтобызавязать шнурки. Хама тем временем вынимала шпильки из ее волос. Освобожденныепряди упали густыми черными волнами чуть ниже плеч.— У тебя челюсть отвисла, — захихикала Лия, отвлекаясь от завязывания второйкроссовки, — В чем дело?

— Как, черт возьми, ты запихала столько волос под это? —Тони показал на парик, лежащий на столе.

— Волшебство.

Фостер ей поверил.Лия выпрыгнула из кресла, застегнула толстовку, обернулась, поцеловала Хаму вщеку и сказала ей:

— Ты волшебница гримерного кресла. Я падаю с лестницы наследующей неделе. Тогда и увидимся, ладно?

— Конечно.

— Буэно!

— Пошли, Тони. — Лия закинула лямку клетчатой сумки наплечо, схватила парня за руку и почти вытащила его за дверь, — Мне надорасписаться в журнале, а потом мы можем ехать.

— Ты падаешь с лестницы для этого же фильма?

— Угу. Дьявольский способ зарабатывать на жизнь, правда?

— Тогда зачем тебе такая работа?

— Шутишь? Это самое большое веселье, которое я извлекаю изсвоего бессмертия, начиная аж с тринадцатого века. — Она подняла руку. — Неспрашивай и не забывай про деньги. Мы же говорим о пятистах долларах в день, аза такую съемку Си-би-эс дает надбавку в двадцать пять процентов. Меняприглашают в высокобюджетный фильм. Там доплата может вырасти до ста тридцатипроцентов. Тебе стоило бы научиться основам самозащиты и подумать над этим.

— Нет, спасибо. Я хочу стать продюсером.

— Конечно. Так, я умираю от голода. Как только разберусь сбумагами, давай двинемся за едой.

— Мы собираемся есть?

— И говорить. Думаю, вчера ночью ты доказал, что можешьделать это одновременно.

«Вчера ночью. Правильно».