Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

Первым важным событием стала официальная встреча лидеров партий Варшавского договора в Варшаве в апреле, на которой было объявлено о согласии продлить Пакт еще на двадцать лет. Были намеки, особенно со стороны румын, что, возможно, десятилетнего продления было бы достаточно, но советские лидеры были настроены на двадцатилетнее продление и дали понять, что не допустят никаких изменений в Пакте.83 Были признаки того, что лидеры в Москве согласились предоставить Румынии больше нефти в качестве "подсластителя". Чаушеску также в частном порядке добивался приглашения в Соединенные Штаты, возможно, для того, чтобы увеличить свою силу на переговорах, но не потому, что он считал, что у него есть альтернатива продолжению членства в Пакте. Однако Соединенные Штаты отказались пригласить президента Чаушеску посетить страну.

В декабре 1985 года СЭВ принял Комплексную программу научно-технического прогресса. В ноябре 1986 года, после очередного заседания СЭВ, в Москве состоялась еще одна встреча на высшем уровне, направленная на дальнейшее усиление экономической "интеграции" экономик стран-членов, особенно в области высоких технологий. Но эти усилия не устранили расхождения интересов и не уменьшили заинтересованность Восточной Европы в дальнейшем развитии экономических связей с Западом.

К моменту проведения съезда пати в начале 1986 года Горбачев перешел к позиции, более приемлемой для восточноевропейцев. Горбачев в политическом отчете Центрального Комитета съезду призвал к единству блока, но сказал, что "единство не имеет ничего общего с конформизмом", формулировка, предоставляющая большую свободу для выражения национальных различий. Но были признаки того, что в советской политической системе все еще сохранялись серьезные разногласия.

Например, хотя Горбачев в Политическом отчете ЦК ни разу не упомянул освященный лозунг консерваторов "социалистический интернационализм", в программе партии, утвержденной в то же время, этот термин упоминался. Осенью 1986 года жесткий Олег Рахманин (Борисов и Владимиров) был снят со своего поста в ЦК и заменен на посту первого заместителя заведующего отделом ЦК по связям с социалистическими странами гораздо более либеральным Георгием Шахназаровым. Тем не менее, различия во взглядах были очевидны в течение всего 1986 года в Москве и с восточноевропейцами (которые, как отмечалось ранее, придерживались совершенно разных взглядов).

Важные изменения в советской политике произошли в конце 1986 года. Несколько советских источников в последующие годы ссылались на ключевое заседание Политбюро, на котором был одобрен меморандум, представленный Горбачевым, призывающий к "переструктурированию" советской политики в отношении Восточной Европы.

Первая из них - важная секретная беседа лидеров восточноевропейских партий в Москве 10-11 ноября 1986 года, после рутинной и широко разрекламированной встречи лидеров правительств СЭВ в Бухаресте. Горбачев теперь сказал восточноевропейским лидерам, что они должны "перестроить" свое правление и добиться легитимности, и что Советский Союз больше не может рассчитывать на то, что они останутся у власти.

Новая линия советской политики вскоре нашла отражение в публичных заявлениях. Горбачев, воспользовавшись случаем визита в Прагу в апреле 1987 года, заявил, что "вся система политических отношений между странами социализма может и должна неуклонно строиться на основе равноправия и взаимной ответственности. Независимость каждой партии, ее ответственность перед своим народом, суверенное право решать вопросы развития страны - все это для нас безусловные принципы". Две недели спустя в Будапеште консервативный секретарь второго ранга Егор Лигачев ясно выразил свое одобрение изменившейся политической линии, подчеркнув, что "каждая страна ищет решения самостоятельно, а не как в прошлом. Это неправда, что дирижерская палочка Москвы или рука Москвы во всем... каждый народ имеет право на свой собственный путь".

Хотя Горбачев и его коллеги подчеркивали независимость каждой из стран Восточной Европы, они предполагали и верили, что они (как Советский Союз) будут продолжать придерживаться социалистической системы. Однако они также признавали необходимость перестройки не только в Советском Союзе, но и в каждой из стран Восточной Европы. Ведь без необходимых реформ возникли бы риски. Они были, однако, убеждены, что демократическая политическая реформа, начатая в Советском Союзе на пленумах ЦК в январе и июне 1987 года, будет принята и в странах Восточной Европы, и там также поможет продвижению необходимой экономической реформы. Действительно, они ожидали и надеялись на взаимные преимущества. Как сказал Горбачев в мае в Бухаресте: "Разрабатывая перестройку, КПСС, естественно, исходит из конкретных условий Советского Союза, с учетом нужд и воли советского народа. В то же время мы с большим интересом изучаем опыт друзей, их испытания в области теории и практики социалистического строительства, стремимся широко использовать все, что соответствует нашим условиям", и наоборот. Несколько месяцев спустя один из чиновников ЦК сказал мне, что в рамках новых отношений социалистические страны теперь рассматриваются как "многочисленные лаборатории экономических реформ".

Возможно, наиболее показательным было замечание пресс-секретаря Министерства иностранных дел СССР Геннадия Герасимова, который на вопрос западного корреспондента в апреле 1987 года о том, какая разница между "Пражской весной" 1968 года, устроенной Дубчеком, и горбачевской перестройкой 1987 года, ответил: "19 лет" (и снова, когда его спросили об этом замечании в августе 1988 года, он сказал: "Сейчас я это исправлю. Разница составляет 20 лет").

Таким образом, к 1987 году Советский Союз взял новый курс на "реструктуризацию" своих отношений со странами Восточной Европы и попытался заставить эти страны перестроиться самостоятельно. В этих странах под поверхностью лежал огромный потенциал для перемен, гораздо больший, чем понимали Горбачев и московское руководство, но было и большое сопротивление со стороны руководства стран Восточной Европы - в основном старшего поколения, менее склонного к переменам и обоснованно опасавшегося их последствий. Лидер Восточной Германии Илонеккер смог совершить свой визит в Западную Германию в сентябре 1987 года, спустя три года после того, как он был вынужден отложить его. В декабре 1987 года Густав Гусак был заменен в Праге на чуть менее жесткого Милоша Якеша, а в мае 1988 года в Будапеште слабый Янош Кадар был заменен на К,'ироли Гроша. В августе 1987 года Войцех Ярузельский (на основе договоренности с Горбачевым, достигнутой в апреле) публично вновь поднял вопрос о Катынском расстреле 1940 года и осудил советские депортации и репрессии в Мировой войне. Однако большинство восточноевропейских лидеров использовали свою новую свободу, чтобы отгородиться от советского стиля перестройки, гласности и демократизации, а не подражать ей. И не все изменения в руководстве или политике были реформистскими. Летом 1988 года Тодор Живков уволил своего преемника, более реформаторски настроенного Чудомира Александрова, вскоре после того, как Александров посетил Горбачева в Москве, а несколько месяцев спустя Джейкс вынудил уйти в отставку премьер-министра Любомира