Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

7 декабря 1988 года объявив о значительном одностороннем сокращении советских сил, особенно наступательных танковых сил в Восточной Европе, и о большом общем сокращении советских обычных сил. -Когда за этим последовали успешные переговоры по Договору об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), подписанному в ноябре 1990 года и предусматривающему асимметричные сокращения сил НАТО и пакта "War saw", что повлекло за собой гораздо большие сокращения на восточной стороне, американо-советское сокращение стратегических вооружений не вызывало никаких опасений, кроме пожеланий скорейшего успешного завершения.

Как уже отмечалось, снижение американского интереса и, соответственно, советского интереса к SDI также не позволило сохранить высокий интерес к ней в Европе.

Договор СНВ-1, содержащий скромные сокращения и обширную модернизацию, был, наконец, завершен и подписан 31 июля 1991 года. Это скромный шаг, но шаг в правильном направлении.

Но к тому времени, после окончания Варшавского договора и холодной войны, военно-политическая ситуация в Европе резко изменилась.

 

Восточная Европа в американской и советской политике в 1980-е годы

 

Политика в отношении коммунистических стран Восточной Европы была малоинтересна и приоритетна для администрации Рейгана в 1981 году, за исключением беспокойства по поводу возможного советского вмешательства в Польше. Отношения с этими странами, напротив, всегда занимали очень высокое место в приоритетах Советского Союза.

В 1980-81 годах Польша имела критическое значение для Советского Союза, и советские лидеры помогли создать условия, при которых режим генерала Войцеха Ярузельского смог в декабре 1981 года ввести военное положение и сдержать ухудшение состояния коммунистического правления в Польше без прямого советского вмешательства.

Помимо углубляющегося польского внутриполитического кризиса, временно разрешенного военным положением и роспуском "Солидарности", в 1981-82 годах по всей Восточной Европе наблюдались широко распространенные экономические трудности. Самым ярким и критическим случаем была Польша с долгом в твердой валюте (в основном западной) около 25 миллиардов долларов в 1980 году и резким падением производительности и производства в 1980-82 годах. Но это был лишь самый драматичный случай. Румыния, Восточная Германия, Чехословакия и Венгрия пострадали от сокращения кредитов и торговли в Восточной Европе. Эти экономические проблемы заставили страны Восточной Европы больше склониться в сторону Советского Союза, но и он столкнулся с трудностями. Поэтому Советский Союз не смог воспользоваться проблемным состоянием торговли между Востоком и Западом, чтобы теснее привязать к себе страны Восточной Европы. Ему пришлось сократить экспорт энергоносителей в Восточную Европу на 10 процентов. Тем не менее, ему пришлось увеличить скрытые субсидии другим странам Восточной Европы, чтобы предотвратить возникновение политической нестабильности и предоставить достаточную прямую экономическую помощь Польше, чтобы предотвратить экономический и политический коллапс.

Советская политика была ясна: обеспечить продолжение коммунистического правления в странах Варшавского договора, способствовать экономической жизнеспособности и интеграции, а также укрепить политическое единство в поддержку политики Москвы. Это была традиционная политика традиционного руководства при Брежневе.

Некоторое более открытое сотрудничество СССР со своими восточноевропейскими коммунистическими союзниками по вопросам отношений с Западом началось в период разрядки в середине и конце 1970-х годов, продолжалось некоторое время, но в начале 1980-х годов сошло на нет. В конце 1970-х - начале 1980-х годов советские и восточноевропейские академические эксперты проводили конфиденциальные совместные исследования по вопросам восточноевропейского сотрудничества в рамках программы под руководством академика Олега Богомолова под кодовым названием "Звезда". Параллельную программу по нормализации советско-американских отношений в контексте их отношений со странами Восточной Европы под кодовым названием "Момент" возглавлял академик Георгий Арбатов из Института США и Канады. Однако многие рекомендации этих групп не были приняты советским и восточноевропейским правительствами, а авторы некоторых исследований были даже заклеймены как "ревизионисты" и подвергнуты дисциплинарному взысканию. Эти усилия были прекращены. Тем не менее, они заложили основу для многого, что появилось позже.

В 1981-82 годах Советский Союз и страны Восточной Европы справлялись со своими экономическими проблемами и медленно стабилизировали ситуацию в Польше. Как уже говорилось ранее, администрация Рейгана сначала сосредоточилась на возможном военном вмешательстве в Польшу, а затем безуспешно пыталась после введения военного положения в Польше заставить своих западноевропейских союзников вступить в карательную экономическую войну. Этот курс действий был продолжен без продуманной политики. Политика в отношении Восточной Европы была принята только через двадцать месяцев после начала первого срока администрации.

Среди разрозненных элементов в администрации Рейгана были сторонники жесткой линии в Белом доме и Пентагоне, которые были склонны рассматривать страны Восточной Европы и Советский Союз в целом как "коммунистического врага", находящегося под властью Москвы. С этой точки зрения, не было никакой необходимости в американской политике или более чем номинальных отношениях с любой из стран-"сателлитов" советского блока. Другие, особенно в Государственном департаменте, считали, что для эффективной политики, будь то разрядка или конфронтация, необходимо продолжать политику "дифференциации" между коммунистическими странами. Единственным политическим заявлением этих первых полутора лет было выступление тогдашнего помощника госсекретаря по европейским делам Лоуренса Иглбургера, который давал показания подкомитету Хонсе в июне 1981 года. Он подтвердил подход, согласно которому американские отношения с каждой страной и в отношении восточноевропейских государств с СССР должны строиться на основе двух критериев: степени, в которой страны Восточной Европы являются лидерами в отношениях с США.

 

Этот подход, с вариациями в интерпретации и адаптации, был политикой США на протяжении почти двух десятилетий.29 После этих показаний в штабе Белого дома зашевелились перья, поскольку они не были согласованы и не представляли собой согласованную позицию администрации.10 Вопрос, однако, считался достаточно теоретическим, поэтому заявление не было опровергнуто или опровергнуто, хотя дх-ергентские взгляды сохранялись.

Только в августе 1982 года в NSDD-54 было официально сформулировано новое политическое руководство, и оно ознаменовало, по крайней мере, частичную победу прагматиков из Госдепартамента над идеологами с недифференцированной враждебностью: "дифференциация" была восстановлена. Однако оставалась возможность для возникновения вопросов о степени "фонвардовской направленности" американских усилий по сокращению советской гегемонии в Восточной Европе и поощрению политического плюрализма.

Первая публичная формулировка новой политики прозвучала в речи вице-президента Джорджа Буша в Вене в сентябре 1983 года, после посещения Венгрии, Румынии и Югославии. Буш откровенно сказал: "Наша политика - это политика дифференциации; то есть, мы смотрим, в какой степени страны [Восточной Европы] проводят автономную внешнюю политику, независимую от указаний Москвы, и в какой степени они способствуют внутренней либерализации - политической, экономической и в отношении соблюдения прав человека". Он уточнил, что "Соединенные Штаты вовлечены в более тесные политические, экономические и культурные отношения с теми странами, такими как Венгрия и Румыния, которые утверждают большую открытость или независимость. Мы будем укреплять наш диалог и сотрудничество с такими странами". И, продолжал он, "Мы не