Никогда не говори, что умрешь - Джон Ричардсон

Мы были там для «тинг-тинга-тинг-тингин», не думая о романтике, а играли, играли, играли для нарцистического удовольствия нескольких пар, скользящих по добротному полу, способному выдержать тысячу или более настоящих танцоров. Проскальзывая мимо руководителя джаз-бэнда, с негодованием они выкрикивали: «Джефф! Слишком медленно!» или «Джефф! Слишком быстро!» И продолжали дальше кружиться, как и надлежало в состоянии мечтательного высокомерия. Иногда они врезались в другую пару, находящуюся в таком же забвении. Тогда они стояли, как замороженные и ждали, ждали, и ещё немножко ждали, стоя в той же позе, пока одна из пар не сдавалась и с неохотой отступала.

Потом мы узнали, что такой странный ритуал появился от того, что первая пара, которая идёт на уступки, выглядит неловко, и поэтому никто не хотел отступать первым.

Алан, вокалист и гитарист из «Рубеттс», какое-то время играл в подобном бэнде, и тоже стал очевидцем этого странного и всё же очень забавного явления. Всё своё время я убивал на разглядывание полуосвещённого зеркально круглого танцевального пола ради того, чтобы заработать на очередной «провал». Во время перерыва, я топил свою печаль в значительном количестве алкоголя. «Смайл» стала группой, где я научился пить как настоящий мужчина.

* * *

К тому же они баловались лёгкими наркотиками, к чему у меня совершенно не было интереса. На живых концертах я травился лагером, а водка и тоники были моими привилегированными напитками на сессиях.

В один из таких вечеров, сам территориальный управляющий явился на наш концерт. Мы ненавидели свою работу, от чего весьма удивились его визиту. Вот так сюрприз! Мы не могли себе позволить бледно выглядеть в его глазах. О его визите нам сообщила девушка за барной стойкой, с которой мы уже успели подружиться. Она сказала, что управляющий будет сидеть рядом с менеджером прямо над сценой в шикарной ложе (в специально обустроенном над сценой месте, справа). Джефф недвусмысленно дал нам понять, что играть следует хорошо и действовать в соответствии с обстоятельствами, формально говоря, в хорошо отлаженной манере. Нам надлежит быть при бабочках и в смокингах, а не (глядя на меня) в футболках и слаксах. Первую часть нашего выступления ложа пустовала, и пока мы поворачивались на вращающейся сцене, направляясь на перерыв, решили, что скорей всего он не придёт, и вернулись к своему обычному занятию за кулисами — сквернословию, рассказыванию пошлых анекдотов, обильному распитию пива и сигаретным затяжкам. Я демонстративно скинул с себя смокинг и бабочку и бросил их в угол. Так мы и сидели без дела, до начала второй части, на расставленных по кругу стульях и прожигали время, как обычные алкаши.

Поскольку косяк уже пошёл по кругу, вдруг я сделал то, чего до сих пор никогда не делал. Обычно, когда очередь доходила до меня, я всегда передавал его дальше, не реагируя на уговоры парней «сделать затяжечку». По какой-то страной причине, наверное, расслабившись от того, что территориальный управляющий не придёт, беспечно попивая пиво, я сделал мощную затяжку, а потом вторую. И как только дело дошло до четвёртой пинты:

«Пять минут! — позвал Джефф. — Время, парни!» — добавил он, надевая свою стильную куртку руководителя группы.

«Так точно, Джефф», — сказал я, пятясь назад с таким видом, как будто имел право выйти на сцену без смокинга и смешной бабочки. Скажу по правде, тот спуск на сцену, вниз по лестнице с двумя пролётами, стал для меня самой трудной задачей, которую мне когда-либо приходилось выполнять. И то, мне кажется, я не до конца точен в описаниях. Вообразите себе, что ноги, так послушно выполнявшие любую мою команду в течение 25 лет, внезапно начинают действовать самостоятельно, как им вздумается, и идут в своём собственном направлении, даже не предупредив! Это самый настоящий шок! Дело плохо. Попытка объяснить им, что до настоящего момента они были моими послушными слугами, не срабатывает. Мои ноги-черви вращались, как им хотелось, во всех не нужных мне направлениях. Однако на этой стадии сила тяжести всё ещё оставалась на моей стороне, чтобы хоть как-то дотащить меня до сцены. Пока мои руки ещё не затронул этот беспредел, они тайно сговариваются и с ними.

Вот теперь я действительно начинаю паниковать. Не понимаю, что произошло. Я никогда не испытывал такого. Кое-как я добрался до сцены и даже залез на барабанную ростру. До сего момента моя дружественно настроенная сила тяжести вдруг решает прыгнуть с парашютом, не оставляя мне выбора кроме, как медленно продвигаясь, ползти по эстраде в направлении барабанов. Хорошо, что почти никто не видел. Но наш гитарист Крис видел, как я ползу, и покатывался со смеху, как я, одетый в джинсы и футболку, пригибаясь, направляюсь к стойке, в надежде, что наш руководитель Джефф, меня не увидит в таком облачении.

Мне нужно было заручиться поддержкой редкостного, невиданного сверхчеловеческого усилия на пару с его другом по оружию, слепым страхом, чтобы они подняли и посадили меня за барабаны. Кисти рук пытались больше сымитировать конечности индийского резинового человека. Они решительно схватили нижние конечности так, чтобы правая нога толкала педаль барабана, а левая — цимбал.

Сейчас моя голова заработает нормально, — пытался убедить я себя. Скорей всего, это просто микроинсульт или что-то в этом роде. Я всё ещё так и не понял, что именно косяк вывел меня из строя. Разве это не обезглавливание? У моей головы возникла проблема из-за того, что она всё ещё на месте. Вот дерьмо! А можно ли мне сидеть, подавшись вперёд? Ведь всё равно меня никто не видит ни спереди, ни сзади...

Только те, кто сидят в шикарной ложе, прямо над сценой.

Так. Что ты только что сказал?

Да, те люди, — похоже, что это менеджер и ... территориальный управляющий...

Кто же теперь будет нами управлять? — кричали мои руки. — Что делать? — говорили кисти из индийской резины.

Времени на размышления нет. Ты — барабанщик. Делай, что надлежит делать барабанщику. 1, 2, 3, 4 — пошёл страшный отсчёт.

«ТИНГ ТИНГА ТИНГ ТИНГА ТИНГ ТИНГА ТИНГ-вот как изумительно играет барабанщик,» — подумал я. Смотри, никаких проблем! Уверенно поднимаю голову. Направляю свой гордый взгляд на богоподобного территориального управляющего и звоню дальше ТИНГ ТИНГА ТИНГ ТИНГА.

Но что-то было не так, как надо. Музыканты на духовых инструментах стали оглядываться на меня, и тогда я сделал так, как меня учили преподаватели. Если вы ошибаетесь, нагло смотрите на другого музыканта, тем самым давая ему знать, что это он неправильно играет свою партию. Но, покуда, мы дальше продолжали играть, уже Крис, Франк, гитарист и бас-гитарист, стали бросать на меня обвинительные взгляды, поскольку я продолжал дерзко улыбаться сидящим в ложе руководителям, мол, только попробуйте найти в нас хоть какой-нибудь изъян.

И всё-таки какой-то тоненький голос внутри взывал ко мне. Вдруг, по счастливой случайности я внимательно посмотрел на свои ноги. О, ужас! Они даже не шевелятся. «Ладно, — подумал я, нетрезвый оптимист. — Как-нибудь с этим разберёмся. Извините, парни, но мы...» БУМ ЧИК БУМ ЧИК... Смотри-ка! Получается! Большой барабан и цимбал — всё в порядке!