Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

Ему оставалось только перевернуть страницу, чтобы найти то, что он искал. На обратной стороне фотографии крупным неровным почерком было написано несколько строк. Читабельность частично нарушалась из-за пятен крови, покрывавших некоторые слова.

Милан, 7 марта 1945 года

Дорогая Эльвира,

меня наконец-то выписали из больницы. Нога все еще адски болит, но с помощью костыля я хотя бы держусь […].

На улице меня ждал старина Драго с новой повязкой на глазу, которая делает его похожим на пирата. При нападении проклятых партизан по дороге в Лекко я чуть не потерял ногу, а он потерял правый глаз. Мы немного выпили […] совсем немного, чтобы отпраздновать. Война идет плохо, в городе пахнет поражением.

Но тебе не стоит беспокоиться. Теперь, когда мы с Драго снова вместе и в Милане, можно заняться делами, о которых тебе известно. Ты увидишь, что скоро для нас все изменится […] поцелуй маленькую Луизу от меня.

С любовью, Тито

Значит, это действительно были те самые два фашиста с рисунка. Того, у кого был костыль, звали Тито Кастрилло, и он был отцом убитой женщины. Что касается «дела», о котором говорилось в письме, мог ли это быть поиск драгоценностей, спрятанных на вокзале? Меццанотте знал, что двое чернорубашечников по крайней мере один раз безуспешно пытались сделать это сразу после окончания войны, но что было потом? Почему они не смогли довести дело до конца?

О том, кто был с повязкой на глазу – о Драго, – на данный момент Рикардо знал слишком мало; однако теперь, зная полное имя другого, он мог попытаться узнать о нем побольше.

Поискав номер в телефонной книге, Меццанотте поднял трубку беспроводного радиотелефона и обнаружил, что тот совершенно разряжен. Он поставил его обратно на базу и включил мобильный, который оставил выключенным накануне вечером. Его ждал длинный список неотвеченных звонков и сообщений, среди которых было одно от Лауры. Она желала ему спокойной ночи, добавив, что она думает о нем. Отвечать было поздно – уже наступило утро. Он позвонит ей, как только доберется до сути дела. Рикардо набрал номер ЗАГСа и сформулировал свою просьбу ответившему ему клерку. Положив трубку, он еще долго пребывал в задумчивости.

Согласно свидетельству о смерти, Тито Кастрилло скончался от дыхательной недостаточности в возрасте восьмидесяти четырех лет 11 июня 1998 года в доме престарелых «Вилла Летиция». Он ушел из жизни примерно через месяц после своей дочери и ровно через пять дней после отца Рикардо.

Простое совпадение?

* * *

Припарковав свою «Панду» в паре кварталов от хосписа и сдавая назад, Меццанотте заметил через заднее стекло большой мотоцикл, остановившийся в конце улицы, с человеком в черном спортивном костюме и полнолицевом шлеме на седле. У него сложилось отчетливое впечатление, что он несколько раз видел его в зеркалах заднего вида по дороге в Кварто Оджаро, на северо-западной окраине города, района, печально известного как миланский Бронкс. Волоски на его шее встали дыбом. Неужели за ним следят?

Он вышел из машины и встал посреди тротуара со скрещенными руками, настойчиво глядя в сторону мужчины, пока тот снова не завел двигатель и не уехал, сердито газуя.

За расшатанными зелеными воротами «Вилла Летиция» белел на солнце ветхий трехэтажный дом с неухоженным садом перед ним, похожий на груду костей. Рикардо уже собирался позвонить в домофон, когда понял, что ворота приоткрыты. Он вошел и двинулся по подъездной дорожке, по обе стороны которой пожелтевшая трава, казалось, молила хотя бы о капле воды. Под крыльцом, рядом с входом, расположились два старика в кататоническом состоянии: один в шезлонге, другой в инвалидном кресле. Чтобы назвать так это место, нужно было обладать немалым оптимизмом, подумал инспектор. Уж чего-чего, а этой самой радости[37] тут и в помине не было.

Грязное и обветшалое, внутри здание было не в лучшем состоянии, чем снаружи. На стойке регистрации никого не было видно. Меццанотте прождал несколько минут, в течение которых попытался привлечь внимание проходящего мимо служащего, проигнорировавшего гостя, а затем решил нажать на звонок на стойке рядом с выцветшим пластиковым растением. Когда он уже начал терять надежду, появился грузный мужчина в рубашке с короткими рукавами. Судя по зевоте, которая вырвалась у него, когда он приглаживал руками волосы, Меццанотте, должно быть, прервал его рабочий сон.

– Ну, что такое? – бросил он, вяло подходя к стойке. – Сейчас же не часы посещений.

В ответ Рикардо шлепнул ему под нос свое удостоверение. Мужчина в мгновение ока лишился всей своей флегматичности.

– Инспектор, простите меня, я… – пробормотал он.

– Не паникуйте, – успокоил его Рикардо. – Я здесь не ради вас. Мне нужна информация, и если я ее получу, то по дороге мне не придет в голову позвонить в NAS[38] и предложить им приехать сюда.

– Подождите минутку, – сказал мужчина. Он взял трубку и тихо заговорил, прикрыв трубку рукой. Закончив телефонный разговор, объявил с вымученной улыбкой: – Я в вашем полном распоряжении.

– Тито Кастрилло, вы его помните? Он был вашим пациентом. Скончался пять лет назад.

– Конечно, разве я могу его забыть? Он жил здесь какое-то время. Он был парализован ниже пояса и отличался очень скверным характером, да упокоится он с миром…

– Парализован? Вроде бы он ходил на костылях…

– Я не знаю, что вам сказать. Когда он приехал на «Виллу Летиция», что-то около пятнадцати лет назад, то уже был в инвалидном кресле.

– Я бы хотел узнать больше об обстоятельствах его смерти.

– Если у вас есть минутка, я пойду найду его медицинскую карту.

– Пожалуйста.

Мужчина исчез за той же дверью, через которую пришел, и, проявив удивительную расторопность, вернулся через несколько минут.

– Итак, давайте посмотрим, – сказал он, обращаясь к досье. – Наш врач констатировал смерть утром одиннадцатого июня девяносто восьмого года. Здесь сказано, что от дыхательной недостаточности. Я помню, что он скончался ночью, даже не проснувшись. Неплохой способ уйти… Я бы поставил на этом точку.

– Нет ли у вас сомнений в естественности причин его смерти?

Мужчина посмотрел на него с изумлением.

– Абсолютно нет. Как следует из его досье, у Кастрилло была сильно нарушена клиническая картина. Он курил как паровоз и, помимо всего прочего, страдал от… – Он взглянул на лежащие перед ним бумаги. – Вот, эмфизема легких. Его смерть была лишь вопросом времени.

– А вскрытие ему делали?

– С чего бы это нам было его вскрывать?

Меццанотте не сдержал гримасы разочарования.

– Вы можете сказать мне, кто регулярно приходил к нему в гости?

– Кроме дочери – причем очень