Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

не помню, в связи с чем… Или я ошибаюсь? – сказала пожилая женщина, посторонившись, чтобы пропустить ее внутрь.

– Не беспокойтесь, ничего важного не произошло, – быстро ответила Лаура и направилась к войлочным тапочкам, не дожидаясь напоминания.

– Я нашла их, представляете? – объявила она, как только они снова оказались сидящими друг напротив друга в полумраке гостиной.

Эстер Лиментани в ответ посмотрела на нее тусклым взглядом.

– Амоса и его сестру. Мне наконец-то удалось выяснить, что с ними стало.

– Неужели?.. – И без того слабый голос женщины истончился до того, что казалось, будто он вот-вот надломится.

– Они умерли – но не в тот день на вокзале, и не в поезде до Освенцима, куда так и не попали. Они прожили еще много лет. Конечно, это было тяжело. Они страдали, да, но и радовались тоже.

Эстер Лиментани молчала, теребя ожерелье из бутылочных крышек, которое она носила на шее.

– Не спрашивайте меня, откуда я это знаю, – продолжала Лаура, положив руку ей на колено, – но могу сказать вам, что Амос тоже никогда не забывал о вас. Он любил вас. Его последняя мысль перед уходом была о вас.

– Я не понимаю… не может быть, чтобы… – заикаясь, растерянно пролепетала Эстер.

Лаура наклонилась и, достав из сумки экземпляр «Робинзона Крузо», протянула его ей.

– Амос хотел, чтобы он был у вас.

Пожилая женщина взяла старый, потрепанный том пальцами, скрюченными от артроза, и на ее морщинистом лице отразилось изумление. Затем она открыла книгу и прочла имя владельца, написанное на первой чистой странице. Имя ее первой потерянной любви. Погладила обложку, сияя глазами, затем прижала книгу к груди и тихонько заплакала.

Лаура терпеливо ждала, пока синьора Лиментани выпустит все свои слезы. Ей стоило больших усилий сдержать свои, которые так и норовили хлынуть из глаз под воздействием эмоций Эстер, настолько бурных, что ее душевные барьеры не могли их сдержать.

После этого девушка рассказала ей о своем проекте и о том, какую роль, как она надеялась, сыграет в нем синьора Лиментани.

* * *

Адреналин, бурлящий в его жилах, не позволял ему сидеть на месте. Уже несколько часов Меццанотте носился по вконец запущенной квартире, как шарик для пинбола, убирая ее и приводя себя в порядок в состоянии нервной эйфории, одновременно размышляя о последствиях своего открытия. Обманывал ли он себя или действительно наткнулся на зацепку – фактически первую, – которая обещала пролить свет на убийство его отца?

Собрав пустые бутылки и банки, засунув грязную одежду в стиральную машину, вымыв посуду и пропылесосив, Рикардо теперь собирался помыть полы. Если Луиза Кастрилло была родственницей одного из двух чернорубашечников, укравших драгоценности у того еврейского ювелира в 1944 году, то вполне может быть, что именно с сокровищами в подвале была как-то связана и причина ее смерти. Возможно, кража была просто подстроена убийцей, чтобы замести следы. В таком случае интерес комиссара Меццанотте уже не был бы столь беспричинным и необъяснимым. Он должен был почувствовать, что что-то не так, но что могло вызвать его подозрения? В деле не было абсолютно ничего, что указывало бы на то, что все было не так, как казалось.

Рикардо перестал драить пол шваброй и повторил про себя последнюю мысль: «Нет абсолютно ничего…» По позвоночнику пробежала дрожь. Возможно, в этом и был смысл: не что-то выбивалось из общего ряда тех документов, а то, чего в них не хватало. А в данном преступлении не хватало именно следов. Место преступления было идеально до отвращения. Слишком идеально, чтобы быть местом кражи с трагической развязкой. Мыслимо ли, чтобы простой грабитель, настолько неуклюжий, что был пойман с поличным хозяйкой дома, проявил такое мастерство в уничтожении любых улик, которые могли бы привести к нему?

Рикардо выжал тряпку и снова принялся лихорадочно возить ею по полу. Была ли это та самая неуместная деталь, которая возбудила тревогу отца и побудила его к расследованию? Сущая малость, почти ерундовая, но для ищейки такого уровня, как комиссар Меццанотте, ее могло бы хватить…

Так что же все-таки на самом деле произошло в тот злополучный день с Луизой Кастрилло? Если преступник не собирался грабить дом этой женщины, у которой, кстати, не было почти никакого имущества, то что могло быть его целью? Было ли это как-то связано с драгоценностями? Фотография двух укравших их фашистов, оказавшаяся под мебельным гарнитуром, давала основания так полагать. Независимо от того, получил он то, что хотел, или нет, он убил Кастрилло, избавившись от неудобного свидетеля, и инсценировал ограбление, чтобы отвлечь следствие, – и все это ему удалось проделать идеально. Вернее, почти идеально. На самом деле кое-кого не удалось обмануть. Лучший из них, легендарный комиссар Меццанотте, должен был заметить несостыковки – и начать собственное расследование. А убийца, чувствуя его дыхание на своей шее, заманил его в тот самый заброшенный сарай, чтобы расправиться и с ним. Неужели все так и было? При ближайшем рассмотрении между этими двумя убийствами имелась хотя бы какая-то связь, хотя и очень слабая: на местах преступлений не нашли ни малейшей улики, и в обоих случаях преступник был настолько искусен, что зачистил за собой всё. Достаточно ли этого, чтобы предположить, что за всем этим стоит один и тот же человек? Действительно ли возможно, что его отец понял или был близок к пониманию того, кто убил Луизу Кастрилло, и это стало причиной его гибели?

Рикардо задумался: не стоит ли ему поговорить с кем-нибудь об этом? Может быть, с Вентури? Но он не мог этого сделать, не затронув тему сокровищ и не раскрыв существование Сынов Тени. Кроме того, пока что это были всего лишь теории, которые любой счел бы слишком расплывчатыми и бессвязными.

Тем не менее стоило копнуть глубже. И первый вопрос, который предстояло выяснить: было ли убийство Луизы Кастрилло действительно связано с делом о драгоценностях? Далеко не простая задача, учитывая, что факты относятся к событиям более чем полувековой давности. С другой стороны, если комиссар Меццанотте приблизился к разгадке, имея на руках те же самые бумаги, значит, должен быть какой-то выход…

Именно тогда ему кое-что пришло в голову. Инспектор уронил швабру и, бросившись в спальню, нечаянно опрокинул ведро, которое перевернулось, залив пол грязной водой. В досье также была включена ксерокопия задней части фотографии, так как брызги крови попали и туда. Если он правильно помнил, на ней было что-то написано – а он, полагая, что это не имеет отношения к делу, так и не удосужился это прочитать.