Былое - Александр Дмитриевич Зятьков

уж особое внимание уделялось печке, только она давала возможность выжить в холода в таких пещерных условиях, топилась она зимой почти постоянно, благо в окрестных лесах было полно сухостоя, валежника и хвороста, а позже знакомые привозили им все древесные отходы. По весне было много хлопот, вырытых канавок, чтобы не залило это жилье талой водой. Одноклассник этот в первом же классе остался на второй год, больше я у него не был, а жили эти и другие бедолаги там около трех лет. Построили несколько домов, очередники из бараков перешли туда, а бараки эти, надо думать, показались обитателям землянок, после ям, почти дворцами. Те бараки, кстати, после этого тоже просуществовали недолго, что-то нужно было строить на этой территории, и их обитатели вновь улучшили свои жилищные условия.

Начали ломать склады, расположенные вдоль железной дороги. В этих деревянных складах хранилось зерно, склады эти были очень старые, существовали еще в гражданскую и были они на вкопанных столбах, высота сначала от пола до земли, по рассказам стариков, была около метра, тогда же мы, мальчишки, едва могли под ними пролезть, и то не везде.

Это было сделано для лучшей защиты от грызунов. Размером они были в длину метров тридцать и в ширину метров пять-шесть. В последнее время зерно стали хранить в других, более приспособленных местах и крысы, с которыми перестали бороться, расплодились там в неисчислимом количестве, прогрызли в самых разных местах множество дырок. В один прекрасный день подъехали машины с тракторами, мужики с ломами и топорами. Разломали все, вывезли на отдаленный пустырь и сожгли, не пытаясь что-либо пустить в дело. Не то два, не то три таких склада было, я точно и не помню. Такой же склад стоял и на территории находившегося рядом комбикормового завода. Там все зерно вымели, помещение обработали химикатами и в нем потом хранили инструмент и оборудование. Когда я спустя много лет работал на этом заводе, столбы внизу прогнили и склад полностью опустился на землю.

До разлома складов там несколько месяцев промышлял один старичок, Захар Васильевич. Он отлавливал грызунов и снимал с них шкурки. Ребятишки после уроков иногда помогали старику, в шубинках, которые давал дед Захар и которые не смогла бы прокусить никакая крыса, вытаскивали крыс из петель и ловушек, которые тот расставлял и подносили их к деду Захару. Тот брал зверька за шкирку, проводил вокруг шеи круговой надрез, делал что-то еще возле задних лап и чулком выворачивал шкурку, лишь немного помогая ножом.

Затем раздетого зверька он отбрасывал в сторону. Тот оставался совсем целым, только без шкурки, даже недолго пытался ползти. Шкурки эти дед отправлял в Ишим, в тамошней тюрьме заключенные из них шили себе шапки. Трупики крыс дед собирал, обливал мазутом и сжигал в железной бочке, которая стояла в ближнем складе, и вони почти не чувствовалось. За шкурку старому платили сорок копеек, в иной день он обрабатывал их штук до ста, то есть рублей на сорок, по тому времени на две бутылки водки.

Каждую зиму происходили ужасные заносы, снегу иной раз за ночь наваливало столько, что, идя в школу, приходилось перелазить через ворота. Уборка снега занимала много времени. Ребята в переулках на обочинах в двухметровой высоты сугробах прорывали много-метровые ходы, где можно было заблудиться. Горка для катания как-то раз в одном месте была высотой в четыре метра. В один год на краю соседней улицы построили даже снежный городок с улицами, башней, заборами и деталями вроде конуры или колодца. Приходило после работы и в выходные много взрослых, вспоминали свое детство, брали лопаты и каждый что-то дополнял и пристраивал. Глядя на это, ребята и в других местах что-то строили.

Но больше всего от заносов страдала железная дорога. Термины «снегоборьба», «на снегоборьбу» слышались постоянно и везде. Железная дорога привлекала на снегоборьбу домохозяек, школьников, пенсионеров, нагружали полные платформы снега, увозили их за переезд и там снег с них откидывали подальше. Плата была, конечно, небольшая, но ходили на снегоборьбу охотно, там можно было встретиться с теми, кого давно не видел.

С соседних станций приходили иногда снегоочистители. Специальный вагон спереди был оснащен мощным стальным клином, что-то вроде лемеха, прицеплялся к паровозу, тот толкал его и по сторонам разгребались, как бы плыли волны снега.

В сторону востока шли составы с платформами, на которые были погружены обломки сбитых самолетов, наших и фашистских. Долгое время валялись они на полях сражений, а теперь потребовалась нужда в металле и до них дошли руки. Построили, очевидно, в Кузбассе или подальше какой-то завод по переплавке алюминия и эшелоны с таким грузом проходили много месяцев, очень много самолетов было сбито, не будет преувеличением сказать, что десятки тысяч. Во время стоянок ребятишки залазили туда и кое-что удавалось отвинтить. Тонкие трубочки, пластинки, куски плексигласа, в общем-то мало интересного, в тех местах, где они валялись, местная шпана облазила и осмотрела их более внимательно. Часто на корпусе можно было увидеть маленькие круглые отверстия, немало было и бесформенных рваных дыр, в которые проходила рука.

Нашим солдатам по окончании войны разрешалось привезти трофеи. Говорят, что такое распоряжение сделал Жуков, который, как и некоторые другие, везли себе добро из поверженной Германии целыми эшелонами, что в числе других факторов и послужило причиной охлаждения Сталина к Жукову, тогда мало кто об этом знал.

Стоит немного задержаться на этом моменте. И тогда, и сегодня слышались и слышатся рассуждения вроде того, как же мол, так, советский солдат-освободитель и вдруг становится мародером. По мнению многих, и моему тоже, это уже чистоплюйство. Я не думаю, что все эти вещи выволакивали из населенных квартир. Германия тоже жестоко пострадала в этой войне, миллионы погибших и бесхозного имущества в опустевших жилищах, торговых точках, складах во всех населенных пунктах осталось в несколько раз больше. А о состоянии наших семейств, куда возвращались уцелевшие в войне солдаты, тоже лишних слов говорить не требуется, уж очень много фашисты уничтожили, сожгли и покалечили и это очень малая компенсация за все издержки и потери.

Вот уж сколько чего разрешалось привезти, зависело ли от того, офицер ты или сержант, орденов у тебя не один или пара медалек, скорее всего, зависело. У многих фронтовиков были сыновья, мои ровесники, и я знал об их родителях немало, равно, как и те о моих..

Многие фронтовики привезли в числе прочего велосипед. Немецкий велосипед очень хорошая машина, надежная и удобная, у одного моего знакомого он до сих пор на ходу, менял только спицы, камеры и покрышки. Камеры для нас, ребятишек, представляли предмет особого интереса ввиду их лучшей пригодности на рогатки…

Что было абсолютно у всех мужчин, это бритвы и