Кальдур Живой Доспех - Рост Толбери

— Не вернусь… — Кальдур посмотрел на крест.

— Вернёшься. Ведь я думаю, ты из тех парней, что держат клятвы.

— Клятва меня не касается, пока я не с доспехом. Я обычный человек.

— О, я не про эту клятву. Я про клятву, которую ты дашь сейчас. Если возьмешь доспех — вернёшься и поможешь Розари.

— И зачем мне её давать?

— Затем, что иначе я проткну тебя, — Дукан хищно улыбнулся и потёр рукой рукоять меча. — Не люблю мужчин, что бросают женщин в беде. Тяга у меня протыкать таких. Особенно, если наговорили мне всякого дерьма, с которым я уж никак не могу согласиться.

— Ублюдок…

— Но ты, конечно же, не спеши. Уже светает, весь день впереди. Времени полно. Поспи, погуляй, подумай о жизни. А бандиты с твоей подругой спокойно подождут. Никуда не денутся. Да, парень?

— Это не то же самое, что вытащить меч из ножен! Если я возьму доспех, то это будет навсегда. Я не смогу жить нормально больше. И мне точно не повезёт второй раз, понимаешь?

— Да, наверное. Я не знаю. Мне плевать. Это уже твоё дело, Кальдур. Твой выбор. Твоя «нормальная» жизнь.

Кальдур вскрикнул от злости, развернулся и стрелой вылетел из пещеры. Нарезал несколько рваных кругов туда-сюда, что есть силы ударил в дерево, разодрал о кору руки и опустился на колени, снова крикнул.

— Ну как? — раздался сзади спокойный голос Дукан. — Тяжело принимать своё бессилие? Если и есть на свете чувство, способное разорвать душу, то это оно самое. Я знаю. Я бессилен прямо сейчас. Там в пещере умирает мой родной человек, а я ничего не могу с этим сделать. В этой же пещере затухает последняя искорка света, что у нас есть перед тьмой, которая обнимет скоро всё, что я вижу. Всё, за что я сражался так долго. Я никогда не прятался, никогда не сидел, сложа руки, я так старался, я пролил столько крови, я делал такие вещи, что… но всё это зря. Я не справился со своим долгом. Я проиграл… А ты ещё нет. Ты всё ещё не проиграл, сынок. Потому что ты не бессилен.

— Я клянусь.

Крупные капли скатились по щекам Кальдура, когда он выдавил из себя эти слова. Его глаза запали, он побледнел, а его лицо стало мёртвым и безжизненным. Молча, он поднялся с колён и на негнущихся ногах вернулся в пещеру, сел, скрестил ноги, подтянул к себе сумку, вынул тяжёлое содержимое, и взвалил себе на ноги. Дукан вошёл следом и остановился.

— Он просто сожжёт меня, — едва слышно прошептал Кальдур, кусая до крови губы. — Я трус. Я предатель. Я больше не достоин. Он просто сожжёт меня.

В его голосе не был страха, скорее попытка принять неотвратимость. Неловко он положил свои руки на крест, пробежался пальцами по символам, схватился крепко за навершия, и сжался весь и зажмурился.

Ничего не произошло.

— Кальдур? — голос Дукана сделался на удивление мягким.

— Я не знаю! Я плохо помню первый раз. Меня привязали лицом вниз. Я ничего особого не делал.

— Попроси его… — прошептала Розари едва слышно. — Скажи ему…

— Что сказать? О чём попросить?

— Он… он сомневается… неужели ты не слышишь?.. Скажи ему… что ты отомстишь… за его хозяина… откройся ему… говори с ним…

Кальдур снова пробежался по символам, словно пытаясь прочитать их пальцами. Закрыл глаза. Выдохнул, как учили. Всмотрелся в темноту в глубине себя. Испугался, потерял землю под ногами и начал стремительное падение в бесконечном просторе. Почувствовал ветер. Вспышка разорвала темноту.

Было ей двадцать зим, и звали её Ханай. В ночь Шестой Битвы молнии резали небо под крыльями её зеркан. Летала она выше всех, и первой увидела чёрные щупальца и тушу левиафана, что вот-вот окажется рядом с Дворцом.

Понимала всё. Ни секунды не сомневалась.

С радостью выполнил её последний приказ. Собрал весь Свет, до которого смог дотянуться и направил в себя. Обвил крепче зеркана, соединил силы наших источников, чтобы удар был страшнее. Удивился, что в его стальной душе есть место для страха. Сказал ему, что мы вместе и там, где и должны быть.

Было темно. Блеснула во вспышке черно-оливковая плоть. Обнажилась уродливая пасть. Дернулись в нашу сторону щупальца, закрыли небо от нас. Мы уже близко.

Она знала.

Знала, что вся сила доспеха, высвобожденная в одной точке, не сможет сразить гиганта. Но дала шанс тем, кто был внизу. Ибо они узрели, как Её Божественный Свет, хотя бы на миг разрывает темноту.

Рухнул вниз.

Изо всех сил пытался снова обнять её, защитить, спасти, уберечь. Так хотел, чтобы были крылья… Но Форма Разрушения забрала всё. Слишком устал.

Звали её «Ласточкой», была она мала ростом и всё присматривали за ней, как за младшей сестрой. Но шла она всегда впереди, и не было крепче неё опоры в бою. Забрали её из города у горных вершин, видела она белый снег и не страшась шла на высоту, ещё до того как я начал защищать её.

Она летала выше всех.

Но в этот раз было слишком высоко.

Чужая боль стиснула Кальдура в тисках, он тихо вскрикнул, рвано попытаться хватануть воздух, словно гора обрушилась на его плечи и грудь, давила, пыталась похоронить под собой. Вязким болотом она сомкнулась над головой Кальдур, он начал тонуть и задыхаться и лишь каким-то чудом смог подумать о чём-то кроме страха за свою жизнь и желания вдохнуть.

Анижа.

Девушка, которую не смог защитить.

Маленькая, но бесстрашная.

Всё ещё жива. Верю в это.

Всё ещё. Можно. Помочь.

Тяжесть и боль сменились на едва контролируемую злость, ярость, но не кипящую, а холодную и обжигающую. Он услышал искажённый металлический и глубокий рык, от которого ходило ходуном всё его тело и окружающее пространство. Увидел в темноте два разгорающихся уголька, заполняющих всё вокруг.

Если бы он вспомнил, что будет дальше, с того первого раза в детстве, он бы никогда не притронулся к этой железяке.

Металл под его руками завибрировал, так что его едва удавалось удержать. От него пошёл пар, поверхность стала ледяной, обжигала пальцы и перешибала дыхание.

Крест стал белым, засветился ярче солнца, ослепил даже сквозь закрытые веки, поднялся в воздух, замер рядом с его головой, обдал его паром, пошёл рябью и вдруг потерял форму.

Кальдур заорал. Раскалённая ртуть обрушилась на него сверху, залила лицо, глаза, спускалась ниже. Его кожа, пальцы, волосы, глаза, одежда — всё начало гореть. Он чувствовал, как капли горячего металла вгрызаются глубоко, слизывают плоть с его костей, просушивают их и делают ломкими. Оно полилось у него по плечам, стекло между лопатками и забралось внутрь, переместив пожар туда, выжгло ему всё нутро, скрутило, как в мясорубке и…