Память душ - Дженн Лайонс

class="p1">– Продолжай, – мягко сказал Турвишар. – Пожалуйста. Скажи мне, почему он не жаждет власти, как это делают боги. Что он не думает, что он единственный достоин ею обладать. Скажи мне, чем он лучше их.

– Если бы это было правдой, он бы никогда не дал мне Краеугольный Камень, – возразила Сенера.

– Он дал тебе Краеугольный Камень, потому что хочет извлечь выгоду из того, что сам не может использовать, – хмыкнул Турвишар. – Ты полезный инструмент и не более того.

– Он никогда не делал из этого секрета. – Даже произнося эти слова, Сенера удивлялась, почему они причиняют такую боль. Турвишар не говорил ничего такого, чего бы она уже не знала, но каким-то образом все его утверждения воспринимались ею, как будто ей в сердце воткнули тупой кинжал.

Она смирилась с этой реальностью. Это была цена, с которой она давно смирилась и которую готова была заплатить в обмен на то, чтобы сделать мир лучше. Мир без тирании, мир без богов.

Вот только…

Она отвела взгляд:

– О, проклятье, задавай свой вопрос. Мы заключили сделку.

Турвишар вздохнул:

– Где я могу найти Гризта?

Сенера заморгала.

– Гризта? Но зачем? – Она вскинула руку. – Не бери в голову. Мне не нужно знать, и тебе не нужно говорить мне. – Она взяла чернильницу и написала ответ. – В Бахль-Нимиане, – ответила она. – В Доме Весенних Дождей. – Она замолчала и уставилась на написанный ею ответ. – В борделе?

– Зная его, вполне возможно. – Турвишар окинул ее изучающим взглядом. – И я знаю, ты хочешь спросить, так что давай. Я разрешаю.

Она сжала губы, но заговорила:

– Симиллион делил ложе с богинями. С Даной. С какой стати ты… – Сенера покачала головой. – Независимо от того, что я чувствую по этому поводу, почему мужчина, у которого были такие женщины, который помнит этот опыт, может интересоваться кем-то вроде меня?

– А, – сказал Турвишар. – Ты действительно не можешь себе представить, что кто-то может желать тебя не ради какой-то цели, какого-то применения? Как какой-то инструмент, будь то для сексуального удовлетворения или завоевания мира.

Сенера не ответила.

– Может быть, – сказал Турвишар, – может быть, тебе стоит поразмыслить над возможностью, что то, что я чувствую к тебе, не имеет никакого отношения к тому, как ты выглядишь, или к тому, как ты будешь вести себя в постели, или к тому, что ты можешь сделать для меня. Тут что-то другое. Что-то более эфемерное, чем секс, красота или твое мастерство в магии. Для человека, который любит говорить, что физическое тело – это клетка, я действительно удивлен, что тебе потребовалось так много времени, чтобы понять это.

Она нахмурилась:

– А я удивлена, что вы так смехотворно сентиментальны. Я делала ужасные, ужасные вещи. С большой охотой. Прекрасно понимая, что именно я делаю. Я не очень хороший человек. Я совсем не хороший человек.

Турвишар хохотнул и встал.

– Это было не смешно, – сказала она ему, собирая свои вещи.

– Это было не только не смешно, – согласился он, – но и совершенно трагично. И ты права, ты нехороший человек.

Она моргнула, услышав его ответ. Сенера ожидала, что он будет спорить с ней, пытаться убедить, что ее грехи можно как-то искупить. Она была готова привести очень длинный список этих самых грехов в качестве доказательства того, как сильно он ошибался.

– Но ты могла бы им стать, – продолжал Турвишар, – если бы захотела. И есть какая-то часть тебя – вполне немалая, – которая действительно хочет быть хорошим человеком. Ты хочешь поступать правильно, Сенера. Ты хочешь помочь сделать мир лучше. Тебе это нравится.

– Я никогда не утверждала обратного. Разница в том, что я думаю, что делаю то, что нужно.

– Неужели? Сомневаюсь. Я думаю, мой дед убедил тебя, что единственный способ творить добро – это пожертвовать собой полностью: своей моралью, своим сердцем, своей душой, – но это ложь. Он сказал тебе, что твоя физическая форма не имеет значения, а затем заставил тебя пожертвовать всем остальным на его алтаре.

– Твой дед? Кто… – Но затем Сенера поняла, кого он имел в виду, и это показалось настолько очевидным, что она была удивлена, что не заметила этой связи раньше. Они совсем не походили друг на друга, но, несмотря на это, Сенера не могла не чувствовать, что может распознать сходство между двумя волшебниками. Она вспомнила о всех тех случаях, когда Релос Вар отказывался принять меры против Гадрита, и о том, как это всегда расстраивало ее. Потому что Вар должен был уничтожить Гадрита. Он должен был сделать это тысячу раз. И ни разу этого не сделал.

Но теперь она поняла, кто был у Гадрита в заложниках, почему Релосу Вару пришлось смириться с некромантом.

Она была настолько застигнута врасплох, что даже закрыла глаза. Релос, ты проклятый лицемер. Сколько раз она беседовала с Релосом Варом о ненужности родственных связей, о незначительности наследственности? Получается, он сам не считал свои родственные связи ненужными? Неужели он сам обучал своего сына – отца Турвишара, Санда – магии? Неужели Релос Вар наставил Санда на путь императора Куура? Или это было просто удивительное совпадение?[226]

Ей не приходила в голову мысль, что Турвишар мог солгать. Он знал, что она легко могла это проверить и, о да, она обязательно это проверит. Но она уже знала, что скажет ей Имя Всего Сущего. Турвишар был внуком Релоса Вара.

– Мы еще увидимся, – любезно сказал ей Турвишар. – Я с нетерпением этого жду. – Он направился к краю обрыва, у которого его ждал, прислонясь к скале, Кирин.

Сенера почувствовала, как ее руки сами по себе потянулись к сумке.

– Подождите.

Турвишар промолчал.

Сенера вытащила из рюкзака переплетенную книгу и протянула ему.

– Вот.

Турвишар посмотрел на книгу, потом на нее. Вопрос был очевиден.

– Это то, что привело к Атрину. – Она скорчила гримасу. – Знаешь, ты не единственный, кто может объединять стенограммы. Просто мои – точны.

– Тогда я с нетерпением жду возможности прочесть их. – Их взгляды на мгновение встретились и столь же быстро расстались. Пальцы Турвишара скользнули по корешку книги. – Полагаю, ты хочешь услышать мое мнение по этому поводу?

– И на этот раз ссылайтесь на свои источники, – сказала Сенера.

– И в мыслях не было поступить иначе, – ответил он.

Ей следовало оставить все как есть. Вместо этого с ее губ вдруг сорвалось:

– Я не могу быть на вашей стороне. Пожалуйста, постарайтесь понять – я не могу поддерживать Восьмерку так, как вы.

Турвишар лукаво улыбнулся:

– А кто сказал, что я нахожусь на стороне Восьмерки?

Сенера помолчала, а потом закрыла рот,