Память душ - Дженн Лайонс

– Думаешь, меня это волнует, – прошипел я, – Гризт.

Турвишар огляделся по сторонам, словно опасаясь, что кто-то мог услышать произнесенное мною имя. Казалось, он удивлен, что я так злюсь. Я полагаю, он просто не совсем понял, что может значить тот факт, что Гризт носил кольцо Людей Грифонов. Или что это могло значить для меня.

Гризт повернулся ко мне, оглядел меня с ног до головы и начал что-то говорить. (Я предположил, что там будет его любимое матерное слово.) А затем он меня узнал. Я увидел, как это произошло, увидел выражение его глаз, когда он понял, кто смотрит на него сверху вниз. Он выругался себе под нос и встал, опрокинув при этом стул.

– Отлично, – пробормотал он. – Поговорим где-нибудь наедине.

Он провел нас через раздолбанную дверь в комнату, которая, казалось, использовалась для самых разных целей и никогда не убиралась. Потерев глаза, он прислонился к стене и тут же поспешно вытер руку, явно нащупав что-то неприятное. Покачнувшись, он неуверенно глянул на нас:

– Чего вам надо?

– Начнем с того, что протрезвим тебя, – предложил Турвишар. В отличие от меня он не гневался, а лишь смотрел на Гризта с какой-то долей нежности.

– Малыш, я не трезвел уже двадцать лет, – проворчал он. – И то для особого случая… – Этот ублюдок глянул в мою сторону.

– Отлично, – согласился я. – Турвишар, открой врата. Разговор не стоит продолжать здесь.

Гризт выпрямился.

– Хорошая мысль. Не следует здесь конфля… конфлю… конфи… – Он замолчал. – Нет смысла разрушать это место.

Я скрестил руки на груди и слабо улыбнулся мужчине. По крайней мере, он понял, что будет дальше.

Турвишар бросил на нас обеспокоенный взгляд, но врата открыл. По ту сторону портала нас ждал чей-то грязный кабинет или библиотека, которая почему-то нуждалась в уборке даже больше, чем комната, в которой мы находились. И это впечатляло. Честно говоря, я не думал, что это возможно. Гризт уставился на врата, на библиотеку за ними, а затем отшатнулся:

– Что за?..

– Я подумал, что мы могли бы пойти куда-нибудь, где тебе будет удобнее, – пояснил Турвишар. – Обещаю, что позже объясню, откуда мне известно это место. Только не сейчас.

Гризт заморгал.

– И будет лучше, если ты это сделаешь. Или я превращу тебя в золотую рыбку и скормлю гигантскому карпу, который живет в моем озере. Проклятье. – Он вздохнул и провел рукой по лицу. Вздрогнул и тут же стал выглядеть гораздо бодрее и трезвее. Он явно что-то сделал – использовал какие-то заклинания, а затем прошел сквозь портал.

Я поймал взгляд Турвишара, пожал плечами и последовал за ним.

89. Отвратительная правда

(Рассказ Сенеры)

Первая, с кем столкнулась Сенера, вернувшись к женщинам, – это Вейсижау, старательно уродовавшая тело Сулесс. Женщина уже выколола старухе глаза и как раз отрезала ей пальцы.

– Это так уж нужно? – спросила Сенера. Не успели эти слова слететь с ее губ, как она почувствовала себя полной дурой. Эта женщина почти наверняка видела резню, устроенную в монастыре, видела гибель мужа и свекра и, вероятно, ждала, что она и ее дитя будут следующими.

На ее месте Сенера, вероятно, расчленила бы труп и сожгла бы каждую его частицу, превращая в пепел кусок за куском. Да, это было нужно.

– Она умерла слишком быстро, – с горечью сказала Вейсижау. Ее глаза были широко раскрыты. Женщина отложила нож и взяла на руки ребенка, который беспокойно зашевелился.

– Я знаю, это должно показаться… – Сенера оборвала себя на полуслове.

Вейсижау не имела в виду, что Сулесс должна была умереть медленно, что это должно было происходить более мучительно. Она имела в виду, что Сулесс умерла слишком быстро. Ее убили слишком легко. Сулесс была богиней-королевой. Почему она не блокировала атаку Баэлоша?

Ксиван и Талея по-прежнему находились рядом друг с другом. Талея лежала на коленях у Ксиван, и они тихо перешептывались. Сенера решила не беспокоить их. Нет смысла объявлять ложную тревогу, если выяснится, что все так, как кажется с первого взгляда.

Сенера села рядом с Вейсижау, не обращая внимания на отрезанные окровавленные пальцы и труп, и достала свой Краеугольный Камень. Вопрос был одни из простейших в мире. Мертва ли Сулесс?

Ответ был «нет».

Сенера почувствовала озноб. Это ведь тело Сулесс? Она не собиралась задавать этот вопрос Камню, но поняла, что спросила его об этом, когда пальцы сами начали писать.

Да.

Сенера отложила кисть и отодвинула от себя Чернильный Камень.

– Если это ее тело, – вслух произнесла Сенера, – почему Имя Всего Сущего думает, что она еще жива? – Сенера замерла. Она не спросила, жива ли еще Сулесс. Она спросила, мертва ли Сулесс. Это был не один и тот же вопрос.

Она встретилась взглядом с Вейсижау:

– Что тебе известно? Ксиван сейчас слишком занята, чтобы обращать на тебя внимание, но как только это изменится, она может оказаться не в настроении прощать.

Вейсижау покачала головой:

– Я ничего не знаю. Я действительно не знаю. Она была… Сулесс любила злорадствовать, когда все шло по плану, и в конце она вела себя именно так. Как будто все шло по ее плану. Она знала, что ты придешь за ней. Ей просто было все равно.

Сенера придвинула к себе Чернильный Камень.

– Как Сулесс собиралась пережить встречу с Ксиван?

Она планировала передать свои души матери-ведьме.

Сенера моргнула. Перенос душ из одного тела в другое был вполне возможен, но это было невероятно сложно сделать, вот почему это обычно происходило только с помощью такого артефакта, как Кандальный Камень.

– Она передала свои души матери-ведьме?

Да.

Сенера глянула на Вейсижау, но та лишь покачала головой.

– Я не знаю! Все матери-ведьмы мертвы. Кроме… О нет! – прижав к себе младенца, она глазами, полными ужаса, уставилась на Ксиван и Талею.

У Сенеры не было времени медленно вытаскивать ответы из травмированной женщины.

– Кто сейчас мать-ведьма Сулесс? – спросила Сенера.

К ее удивлению, в ответ прозвучало только одно имя.

Джанель Теранон.

– Твою ж мать, – сказала Сенера.

Сенера серьезно обдумывала мысль не говорить Ксиван правду, но в этом не было особого смысла – ведь для этого пришлось бы убить Вейсижау, чтобы сохранить тайну. В конце концов, Ксиван все равно поймет, что произошло на самом деле.

Уцелевшие лошади сбились в тесную кучку, не вполне понимая, что именно произошло, но радуясь, что выжили. Кроме их нервного ржания, не было слышно ни звука. Когда Сенера вернулась к Ксиван и Талее, в воздухе стоял