Краденый город - Юлия Яковлева

Она держала метлу так же, как большие статуи в Эрмитаже держат копье.

– У нас парадная спокойная. И в квартире жильцы спокойные. И дом спокойный. Зачем же ей… вам, – поправилась она, – беспокоиться?

Таня хмуро смотрела на дворничиху: как-то слишком уж часто она говорит «спокойные».

– Мы окна только заклеить, – ответила тетя Вера.

Дворничиха увидела сумку. Всплеснула сильными руками.

– Зачем же вы муку с собой несли, утруждались? Я бы вам своей дала!

Она добрая, подумал Шурка. Глядя на широкое сдобное лицо дворничихи, привыкшее к ветру и солнцу, трудно было думать иначе.

– А мальчонка тоже ваш? – кивнула она на Бобку. И подмигнула.

Тот спрятался за Таню.

– Мой, – ответила тетя Вера, нетерпеливо заглядывая дворничихе через плечо. Сумка оттягивала ей руки.

– Ах, ну вы проходите, проходите.

Тане даже показалось, что дворничиха слегка поклонилась. Поставила метлу к стене.

– Давайте ж я вам сумочку-то поднесу. Жалко, что ли? – И почти силой вырвала у тети Веры сумку. – Идите, ну!

Она могучей рукой потянула на себя тяжелую дверь парадной и первой вошла.

В парадной было прохладно. Дворничиха топала впереди. Таня задрала голову: казалось, они внутри огромной раковины.

– Второй этаж, – радушно отозвалась сверху дворничиха. Ей ответило каменное, плиткой выложенное эхо.

Дверь в квартиру оказалась высокой. На ней, как водится, пестрели таблички с фамилиями жильцов и указанием, кому сколько раз звонить.

Дворничиха отперла дверь своим ключом. Распахнула одной рукой, другой поставила сумку прямо в темный коридор.

– Вам приятного… Приятного…

Но не придумала – чего. Махнула рукой и потопала вниз. Хлопнула дверь.

Уже и эхо стихло, а тетя Вера все медлила войти. Глядя на нее, не входили и Таня, Бобка, Шурка. Из щели тянуло запахом и звуками кухни.

– Парамоновы? Кто это еще такие? – фыркнул Шурка.

– Знакомая одна. По работе. Мы им просто немного поможем.

Таня не сводила с нее глаз, но молчала.

– А что, эти Парамоновы сами свои окна заклеить не могут? – полюбопытствовал Шурка. По его тону было ясно, что он этих никчемных Парамоновых осуждает.

– Ну-у, – потянула тетя Вера, – им пришлось срочно уехать.

Шурке не понравился ее ответ, а особенно голос. Еще одна тайна тети Веры. И как раз тогда, когда Ворон за ней следит. В том, что Ворон за ней следит, он не сомневался.

«Пойдем домой!» – хотел крикнуть он. Пока не поздно…

Тетя Вера открыла дверь пошире и пропустила всех троих вперед.

В коридор высовывалось копыто.

В остальном это был самый обычный коридор – длинный, полутемный, захламленный. Копыто торчало из кухни. Оттуда слышались возбужденные голоса.

– Бактерии здесь развела этим мясом! Ботулизм! – взвизгнул кто-то.

Выскочила женщина с лицом как будто только из бани. Обтерла руки о фартук. Схватилась за копыто обеими руками, уперлась ногами в пол. И вытащила огромный кусок – не мяса даже, а коровы: за ногой волочился бок. Белые ребра были похожи на батарею парового отопления.

– Ты пол за собой подотри! – завистливо крикнули ей вслед из кухни. – Смотри, нагадила как. Пол, между прочим, общий!

Лоб у женщины был низенький, волосы подступали к широким бровям.

– Видала? – радостно спросила женщина у Тани. У всех троих. И такая в ее голосе была гордость, будто не корова это, а мамонт, и она сама уложила его ударом каменного топорика.

Нос у женщины был слегка приплюснутый, он делал ее лицо еще более неандертальским. Но улыбалась она приветливо.

– Завидуют, сволочи, – добродушно сказала она, кивнув в сторону кухни. И утащила кусок коровы в комнату наискосок.

Тетя Вера беспомощно обводила взглядом двери по обе стороны коридора. Все были закрыты. Все немы.

– Чего стоим? – не вытерпела Таня. Будто тетя Вера не знала, в какую комнату идти.

Из кухни вышла женщина с кастрюлей в руках.

– Скажи спасибо, что не тебя по башке стукнуло, а корову, – на ходу проговорила она и чуть не споткнулась о Бобку. Выронила в сердцах короткое слово. У нее были брови треугольником и слегка раздутые ноздри, отчего с лица не сходило выражение «ну я вам покажу!».

– Не скажете, в какой комнате Парамоновы живут? – вежливо спросила тетя Вера.

Женщина смерила взглядом всех троих, явно прикидывая: отвечать, не отвечать?

– Чего вылупилась? – бросила она Тане. – Узоры на мне, что ль?

– Может, – ответила Таня.

Та ахнула:

– Это кто ж тебя так воспитал?

Повернулась к тете Вере:

– Ну и детки у тебя! Ну и воспитание!

Но комнату Парамоновых показала.

Прошли почти через весь коридор, стараясь не задеть головой висевшие на стене корыта и тазы, отводя рукой белье на веревках. Тетя Вера достала ключ с деревянной грушкой на кольце, оглянулась. Соседка с кастрюлей все так же стояла в конце коридора – наблюдала. Но демонстративно отвернулась и нырнула в комнату напротив.

Тетя Вера отперла, толкнула дверь.

Комната Парамоновых была странной. Она походила на мебельный магазин. Мебель была дородная, в завитушках, золотых бордюрах. Тускло блестел шелк. Хозяева комнат хотели втиснуть сюда побольше. И в последнюю очередь беспокоились о том, чтобы на этих стульях и диванчиках было удобно сидеть, за столами обедать, а в шкафах раскладывать вещи.

Тетя Вера, балансируя, с трудом пробралась к столу. Если именно здесь у нее тайник, подумал Шурка, то искать придется очень долго.

– Смотрите ничего здесь не поцарапайте, – предупредила тетя Вера. Поставила сумку на стол. Отодвинула вазу, фарфоровую статуэтку, подсвечник. На столе тоже было тесно.

Только на потолке было просторно и пусто. Большая хрустальная люстра глядела свысока. По потолку бежала лепная гирлянда – фрукты и листья. Бежала, бежала – и обрывалась, врезавшись в стену.

Внезапно щеки и уши у Шурки загорелись так, что стало больно. Со стены, из кудрявой золоченой рамки, на него смотрела круглыми глазами женщина-голубь.

А тетя Вера все говорила, говорила, говорила…

– Кто будет резать, а кто клеить? А кто старые газеты принесет с чердака? Выбирайте.

Таня застрочила что-то в своей книжечке.

– Шурка.

Пол ехал у Шурки под ногами, а оторвать взгляд от круглых голубиных глазок сил не было.