Алмазные псы - Аластер Рейнольдс

– Мы это осознаем. – Крейн отчетливо вздохнула. – Но по сравнению с другими мирами вашим загрязнением допустимо пренебречь. – У фонда «Вахишта» недостаточно средств для организации поисков нового, пока не открытого мира жонглеров, поэтому было принято решение отправиться на планету, которая подверглась минимальному человеческому культурному влиянию. И наш выбор пал на Бирюзу.

Так Тонбури, снова играя на публику, – и играя умело, признала Наки, – после короткой паузы ответил:

– Что ж, мне крайне лестно слышать эти слова. Могу я уточнить, что конкретно вас интересует в нашем океане?

– Сам океан, – ответила Амеша Крейн. – Мы хотим присоединиться к вашим исследованиям. Если нам разрешат, члены экспедиции фонда «Вахишта» вольются в состав местных научных коллективов и будут работать бок о бок с учеными Бирюзы. Они ознакомятся с вашими теориями и смогут при необходимости дать полезный совет или высказать предположение. Большего мы не просим.

– Неужели?

Крейн улыбнулась:

– Именно так. Вашу планету мы присваивать не намерены.

Наки задержалась в Умингмактоке еще на три дня, навестила друзей и уладила кое-какие рабочие вопросы по проекту «Ров». Инопланетяне между тем отбыли, перегнали шаттл в другой город – то ли в Прахуап, то ли в недавно слившийся по браку Каанаак-Пагниртунг, где местные чиновники тоже устроили радушную встречу капитану Моро и его спутникам.

В Умингматоке убрали ларьки и полотнища, возобновилась повседневная деятельность. Мусора на улицах прибавлялось на глазах. Торговцы червями процветали, как всегда бывало в периоды малых сумерек. На «ветвях» заметно уменьшилось количество транспортов, полностью исчезло всякое журналистское оборудование. Туристы разъехались по домам, детишки благополучно отправились обратно в школы. В перерывах между рабочими встречами Наки забредала в полупустые бары и рестораны, усаживалась в теньке и наблюдала за прохожими, читая на всех без исключения лицах растерянное разочарование сродни тому, какое испытывала сама. Два года вся планета тешила себя фантазиями по поводу чужого звездолета. Пусть даже выяснилось бы, что чужаки прилетели отнюдь не с благими намерениями, это стало бы отличным поводом для досужих разговоров, послужило бы, в конце концов, важной цели – сделать обыденную жизнь куда более захватывающей.

Но теперь стало ясно, что ничего подобного не произойдет. Разумеется, самой Наки рано или поздно придется взаимодействовать с чужаками по работе, просветить их насчет проекта «Ров» или провести экскурсию по одной из внешних исследовательских зон, но кардинальных перемен ждать бессмысленно.

Вспомнилась ночь, когда они с Миной узнали новости. Сколько всего случилось с тех пор! Мина погибла, Наки со временем заняла место сестры в проекте «Ров». Она доказала, что умеет работать, и поощрения постепенно начали сыпаться на ее голову, а теперь она сделалась фактическим руководителем научной части проекта. Но ощущение того, что жизнь, как говорится, состоялась, все не приходило. Мужчины, с которыми она спала, – почти неизменно это были пловцы, – не могли подарить ей искомое, каждый из них по очереди терял терпение, понимал, что как человек значит для нее намного меньше, чем как олицетворение связи с океаном. С последнего романа минуло несколько месяцев, и теперь Наки, сообразив, что ее подсознание таким вот образом пытается направить ее к океану, старательно избегала отношений с пловцами. До поры она позволяла себя мечтать, надеялась, что прибытие инопланетян утишит бушевавшие в душе страсти.

Надежды не оправдались.

Получается, надо пробовать что-то другое.

На четвертый день Наки вернулась в Ров на скоростном дирижабле. Прилетела она под вечер, на закате, и спуск с высоты позволил хорошенько рассмотреть сооружение – укороченный сероватый керамический эллипс, распростершийся на берегу, точно громадный брошенный браслет. На горизонте виднелось сразу несколько жонглерских узлов, наверняка связанных между собой тончайшими подводными нитями. Наки они показались чернильными кляксами на листе белой бумаги. А внутри самого Рва находилось несколько малых островков биомассы.

Ров имел в ширину двадцать километров, и его строительство завершалось. Оставалось лишь замкнуть узкий канал в том месте, где сходились, но не соприкасались концы «браслета»: отверстие шириной в сотню метров с отвесными стенами, по обе стороны от которого высились кривоватые башни жилых и административных модулей, ангары и строительные краны. Севернее тяжелые грузовые дирижабли нескончаемой вереницей выгружали каменную руду и керамическую облицовку с атолла Наративат, это был запас необходимых стройматериалов.

Работа шла без малого двадцать лет. Сотни метров Рва над водой являлись всего-навсего десятой частью целого, которое представляло собой километровое кольцо, опиравшееся на морское дно. Через месяц-другой отверстие – трещина в махине Рва – будет заделано, и громадные герметичные двери замкнутся. По необходимости строительство велось медленно и аккуратно, ведь его цель нисколько не сводилась к тому, чтобы обнести стеной небольшой участок океанской воды. Ров был попыткой обособить часть живого океана, изолировать сообщество жонглеров образами внутри прочного керамического кольца.

Скоростной дирижабль заложил плавный вираж над отверстием. Зеленая вода внизу колыхалась с флегматичностью загустевшей крови. Толстые щупальцы, торчавшие из нее, позволяли островкам внутри Рва обмениваться информацией с узлами в открытом океане. У стен, внутри и снаружи, присутствовали пловцы, следившие через контакт с жонглерами за общей ситуацией и готовые немедленно сообщить, если обычные органические процессы окажутся нарушенными.

Дирижабль пришвартовался к одной из башен.

Наки окунулась в привычную суету переполненных коридоров и рабочих пространств. Было донельзя странно вновь ощутить под ногами неподвижную землю. Мало кто обращал на это внимание, но Умингмакток находился в постоянном движении, как любой другой город-«снежинка» и как любой воздушный корабль. Ничего, скоро все наладится, она с головой уйдет в работу, опять будет делать десять разных дел одновременно, находить оптимальные решения, согласовывать бюджеты, не жертвуя по возможности качеством, разбираться в личных обидах и гасить подковерные войны, а еще, быть может, – если повезет – найдет час или два на научные исследования. После нескольких дней такой жизни прибытие инопланетян покажется если не вымыслом, то малозначительным перерывом в рутинной деятельности. Два года назад она, пожалуй, только бы порадовалась подобному повороту. Жизнь продолжалась, как ни крути, во многом так, как Наки и планировала.

В кабинете ее ждало сообщение от доктора Сивараксы. Тот настаивал на срочном разговоре.

Кабинет доктора Сивараксы в здании администрации проекта был значительно скромнее, чем апартаменты в Умингмактоке, зато вид из окон открывался превосходный. Неудивительно, ведь этот кабинет помещался на средней высоте в одной из тех башен, что сторожили прореху в керамическом кольце Рва, вырастая из толщи сооружения подобно приоткрытым ящикам письменного стола, который опрокинули на заднюю стенку. Когда Наки вошла, Сиваракса что-то писал. Наки помедлила у панорамного окна, разглядывая кипучую стройку в сотнях метров ниже. Машины и работники в шлемах сновали по плоской верхней кромке Рва, доставляя оборудование и стройматериалы в нужные места. Небо отливало кобальтом, изредка мелькали сигары грузовых дирижаблей. Океан за Рвом, казалось, приобрел вид и текстуру дорогой кожи.